Читать интересную книгу Оно. Том 2. Воссоединение - Стивен Кинг

Но Ричи верил: галлюцинация – возвращение к прежнему, а не настоящая жизнь. Возможно, ребенок мог сам стать отцом, но интересы отцов и сыновей часто сильно разнились, и внешне они далеко не всегда напоминали друг друга. Они…

«Но ты сказал – взрослые, а теперь это звучит как детский лепет; это звучит как белиберда. Почему так, Ричи? Почему?

Потому что Дерри, как и прежде, жуткий город. Почему мы просто не распрощались с ним?

Потому что жизнь не так проста, вот почему».

Мальчишкой он играл комика, иногда вульгарного, случалось, забавного, потому что это был один из способов выжить рядом с такими, как Генри Бауэрс, и не сойти с ума от скуки и одиночества. Ричи понимал, что в значительной степени причину следовало искать в его мозгах, которые обычно работали на скорости, в десять, а то и в двадцать раз выше скорости его одноклассников. Они находили его странным, необъяснимым, даже самоубийцей, в зависимости от фортеля, который он выкидывал, но, возможно, объяснялось все просто – повышенной скоростью мыслей. Но разве быстро соображать – это просто?

В любом случае особенность эту человек через какое-то время берет под контроль – должен взять или найти способ стравливать давление, и для Ричи такими «предохранительными клапанами» стали, к примеру, Кинки Брифкейс или Бафорд Киссдривел. Ричи открыл для себя этот способ через несколько месяцев после того, как забрел на радиостанцию колледжа, вроде бы скуки ради, и обнаружил все, что только мог желать. В первую же неделю у микрофона. Поначалу получалось у него не очень: он слишком нервничал, чтобы все было как надо. Но когда понял, что при его потенциале он может делать эту работу не просто хорошо, а лучше всех, одного осознания этого факта хватило, чтобы эйфория забросила его на луну. И в то же время он начал понимать великий принцип, который рулил вселенной, по крайней мере частью вселенной, связанной с карьерой и успехом: надо найти безумца, который носится в твоем сознании и портит тебе жизнь. Потом загнать его в угол и схватить. Но не убивать его. Нет, не убивать. Смерть – слишком легкий выход для таких маленьких мерзавцев. Ты надеваешь на него упряжь и начинаешь пахать на нем. Безумец вкалывает, как демон, едва тебе удается загнать его в борозду. И время от времени снабжает тебя ржачками. И так оно действительно и получилось. И все стало хорошо.

Он забавлял слушателей, все так, над его хохмами смеялись, в конце концов он перерос кошмары, которые таились в тени всех этих хохм. Или думал, что перерос. До этого дня, когда слово «взрослый» потеряло всякий смысл для его собственных ушей. И теперь предстояло иметь дело с чем-то еще, или по меньшей мере задуматься об этом; и эта огромная и совершенно идиотская статуя Пола Баньяна перед Городским центром.

«Вероятно, я – исключение, подтверждающее правило, Большой Билл».

«Но ты уверен, что раньше ничего не было, Ричи? Совсем ничего?»

«Я пошел к Городскому центру… подумал, что увидел…»

Острая боль второй раз за день иголками пронзила глаза, и Ричи закрыл их руками, сдавленный стон сорвался с губ. Боль ушла так же быстро, как и возникла. Но он ведь еще что-то унюхал, правда? Что-то, чего здесь на самом деле не было, но было раньше, что-то, заставившее его подумать о

(Я здесь, с тобой, Ричи, держи мою руку, ты можешь схватиться за мою руку)

Майке Хэнлоне. Он унюхал дым, который жег глаза, от которого они слезились. Двадцатью семью годами ранее он дышал этим дымом; в конце остались только Майк и он, и они увидели…

Но все ушло.

Он еще на шаг приблизился к пластмассовой статуе Пола Баньяна, сейчас потрясавшей радостной вульгарностью точно так же, как в детстве Ричи поразили размеры статуи. Мифологический Пол поднимался над землей на двадцать футов, да еще шесть добавлял постамент. С улыбкой взирал он сверху вниз на автомобили и пешеходов Внешней Канальной улицы, стоя на краю лужайки перед Городским центром. Городской центр построили в 1954–1955 годах для баскетбольной команды одной из низших лиг, которая так и не появилась. Годом позже, в 1956 году, Городской совет Дерри проголосовал за выделение денег на статую. Вопрос этот горячо обсуждался и на публичных слушаниях в городском совете, и в «Дерри ньюс», в колонках «Письма редактору». Многие полагали, что это будет прекрасная статуя, которая привлечет туристов. Другие считали, что сама идея пластмассового Пола Баньяна ужасна, безвкусна и вообще полный мрак. Преподавательница рисования средней школы Дерри, вспомнил Ричи, написала письмо в «Ньюс», предупредив, что взорвет это уродище, если статую таки поставят в Дерри. Улыбаясь, Ричи задался вопросом, а продлили контракт с этой крошкой или нет?

Противостояние – теперь Ричи понимал, что это типичная буря в стакане воды, какие случаются что в больших, что в малых городах, – продолжалось шесть месяцев, и, разумеется, смысла в этом не было ровным счетом никакого; статую уже купили, и даже если бы городской совет сделал что-то немыслимое (особенно для Новой Англии) – решил не использовать нечто такое, за что уплачены деньги, то куда, скажите на милость, дели бы покупку? Потом статую, которую не вырубали, а отлили в формах на каком-то заводе пластмасс, поставили на положенное ей место, еще завернутую в брезентовое полотнище, достаточно большое, чтобы послужить парусом на клипере. Сняли полотнище 13 мая 1957 года, в сто пятидесятую годовщину основания города. Само собой, одна часть собравшихся заохала от возмущения, тогда как другая ответила на это восторженными ахами.

Когда полотнище сняли, Пол предстал перед горожанами в комбинезоне с нагрудником и клетчатой красно-белой рубашке, с великолепной черной, такой окладистой, такой лесорубской бородой. Пластмассовый топор, конечно же, Годзилла всех пластиковых топоров, лежал у него на плече, и он улыбался северным небесам, которые в день открытия памятника были такими же синими, как шкура верного спутника Пола (Бейб, однако, при открытии не присутствовал: добавление синего вола сделало бы стоимость памятника неподъемной для городского бюджета).

Дети, присутствовавшие на церемонии (пришли сотни, в том числе и десятилетний Ричи Тозиер вместе с отцом), искренне и от всей души восторгались пластмассовым гигантом. Родители поднимали малышей на квадратный пьедестал, на котором стоял Пол, фотографировали, а потом, улыбаясь, с тревогой наблюдали, как дети, смеясь, залезали и ползали по гигантским черным сапогам Пола (поправка – по гигантским черным пластмассовым сапогам).

И в марте следующего года Ричи, уставший и перепуганный, плюхнулся на одну из скамей перед статуей, убежав (едва-едва) от господ Бауэрса, Крисса и Хаггинса, которые гнали его от начальной школы Дерри чуть ли не через всю центральную часть города. Оторваться ему удалось только в отделе игрушек Универмага Фриза.

Деррийский филиал не шел ни в какое сравнение с величественным зданием универмага в центре Бангора, но Ричи в тот момент не задумывался о подобных мелочах: в шторм годится любая гавань. Генри Бауэрс его настигал, а силы Ричи подходили к концу. Он нырнул в пасть вращающихся дверей универмага, потому что не видел другого пути к спасению. Генри, который определенно не понимал, как работают такие механизмы, едва не потерял кончики пальцев, пытаясь схватить Ричи, когда тот проскочил в зазор между неподвижной стенкой и вращающейся створкой, а потом помчался в глубины универмага.

Спеша вниз, с выбившимся из брюк подолом рубашки, он услышал удары, доносящиеся от вращающейся двери, громкие, как выстрелы в телефильмах, и понял, что Ларри, Мо и Керли по-прежнему гонятся за ним. Он смеялся, сбегая в подвальный этаж, но это был нервный смех; Ричи переполнял ужас, как кролика, угодившего в проволочный силок. На этот раз они действительно намеревались отколошматить его (а через десять недель или около того – во время этого забега Ричи и представить себе такого не мог – он поверит, что эта троица, особенно Генри, способна на все, кроме убийства, и, конечно же, побледнел бы от шока, если б ему рассказали об апокалиптической битве камнями, когда будет снято и это последнее ограничение). А винить в этой истории он, как и всегда, мог только собственную несдержанность.

Ричи и другие ученики его пятого класса заходили в спортивный зал. Шестиклассники – Генри выделялся среди них, как бык среди коров, – выходили из зала. Хотя Генри учился в пятом классе, в зале он занимался с более старшими ребятами. С труб под потолком опять капала вода, и мистер Фацио еще не подошел и не поставил табличку с надписью «ОСТОРОЖНО! МОКРЫЙ ПОЛ!». Генри поскользнулся на луже и шлепнулся на пятую точку.

И прежде чем Ричи успел глазом моргнуть, его предательский рот протрубил:

– Так держать, каблуки-бананы!

Расхохотались одноклассники и Ричи, и Генри, а сам Генри, когда поднялся, совсем не смеялся: его лицо цветом напоминало только что вытащенный из печи кирпич.