Читать интересную книгу За кулисами Мюнхенского сговора. Кто привел войну в СССР? - Арсен Мартиросян

Другие факторы — это прежде всего близкородственные отношения между Николаем II и Вильгельмом II. Глубокое проникновение германского капитала в экономику царской России, в частности в сферу железнодорожного транспорта, в том числе и в строительство железных дорог. Технические возможности для «сшивания» их железных дорог на территории Китая, в чем были бы заинтересованы как Россия, так и Германия, особенно, если учесть фактор КВЖД и ЮМЖД. Наконец, отчетливо выраженные намерения России и Германии усилить свою роль в Азии, в том числе и в отношениях с Японией.

Естественно, практически немедленно последовала и характерная реакция Великобритании. Вот почему Чемберлен и обратился сначала к немцам, а потом к японцам. Он давно предвидел, что своей неуемной политикой Англия в конечном счете вынудит определенные круги Германии, России и Японии призадуматься над идеей тройственного объединения для отстаивания жизненных интересов своих государств. И потому, дабы предотвратить такое, крайне негативное для Великобритании, развитие событий, первым стал высказываться в пользу англо-германо-японского союза, который прямо на стадии формирования замысла уже имел антироссийскую направленность. Выступив с речью на тему об англо-германском союзе Дж. Чемберлен 13 мая 1898 г. предложил Берлину, по сути дела, военный союз против России, преследуя цель упреждения неблагоприятного для Великобритании развития событий. Правда, как и всегда в Истории, Королевский институт слукавил. В действительности же реакция последовала и того ранее. Дело в том, что по договору с Китаем концессии на строительство железных дорог Германия получила 6 марта 1898 г. А 29 марта Дж. Чемберлен, без какого-либо предварительного зондирования, обратился к германскому послу в Англии с предложением о заключении союза! Тогда Берлин отказался. Но в 1899 г. Чемберлен повторил свою попытку, так как возможность реализации идеи германо-русско-японского союза и ее опасность уже широко осознавались в англосаксонском мире.

Особо почитаемый у англосаксов автор знаменитой книги «Тhе day of the Saxon» — Гомер Ли — указывал, что «тот день, когда Германия, Россия и Япония объединятся, то этот же день станет и последним в истории англосаксонской цивилизации»!

Более того. Поскольку уже к концу XIX в. Азиатско-Тихоокеанский регион прочно вошел в сферу особых интересов также и США, то и оттуда последовало алармистское предупреждение. Экономист и политический деятель США Адам Брукс указывал: «Обширное германо-русско-восточноазиатское объединение, которое может быть достигнуто в результате проведения грандиозной трансконтинентальной политики железнодорожного строительства с конечными пунктами на морском побережье Китая, создало бы такую опасность для возрастающей англицизации мира, против которой были бы бессильны любые, даже объединенные британские и американские блокирующие силы»! По сути дела, это означало, что в Атлантическом центре силы, прежде всего в Англии (а также в США), под конец XIX в. сформировалась концепция агрессивной превентивной борьбы даже с тенью намека на тройственное объединение Германии, России и Японии.

В том числе и потому, что, начиная с последней трети XIX в., темпы индустриального развития Германии резко превосходили британские, а рост ее военной мощи — и вовсе кратно, ибо даже их ВМФ уже был сопоставим. Россия же с 90-х гг. XIX в. развивалась еще более стремительно. Как указывалось выше, по прогнозам наиболее авторитетных западных и российских экономистов, максимум к концу первой половины ХХ в. Россия мирным путем превратилась бы в политически, экономически и финансово доминирующую над всем миром державу. Этому особенно способствовало наличие год от года все гуще покрывавшейся разветвленной сетью железных дорог трансконтинентальной территории и самого многочисленного среди всех великих держав того времени населения. В свою очередь, и Япония после «революции Мэйдзи» в начале 60-х гг. XIX в. также стала интенсивно наращивать свою индустриальную и военную мощь. Естественно, что даже гипотетический призрак геополитического альянса этих трех, бурно наращивавших свою экономическую и военную мощь империй едва ли не до потери пульса пугал англосаксов.

Однако краеугольная суть дела заключалась в том, что ни Атлантический центр силы, ни тем более саму Великобританию собственно «баланс сил» как таковой, даже как акт агрессии, направленный на достижение именно «равновесия сил», как таковой не интересовал. Истинная геополитическая цель упомянутых выше алармистских предупреждений и сформировавшейся концепции агрессивной превентивной борьбы с призраком возможного объединения Германии, России и Японии состояла в ином. Один из самых выдающихся деятелей Британской империи конца XIX в. — Сесиль Роде — в своем политическом завещании прямо указал эту цель: «Чем большая часть мира принадлежит нам, тем лучше для человечества. Объединение большей части мира под нашим господством попросту означало бы конец всем войнам. Я хочу работать ради увеличения Британской империи, ради подчинения всего нецивилизованного мира британскому владычеству, ради воссоединения с Соединенными Штатами, ради образования мировой империи англосаксонской расы!»

Любопытно, что в 1893 г., то есть всего через три года после нахального объявления всему миру, но особенно России, Плана перманентной мировой войны, в Лондонском клубе прозвучали следующие слова: «Будущая Европа в конечном счете будет говорить на едином языке — английском»[82].

Вот что их интересовало! Вот почему они столь превентивно забили тревогу по поводу возможного германо-русско-японского объединения. Пресловутый «баланс сил» должен был быть составлен таким образом, чтобы гарантировалось «образование мировой империи англосаксонской расы»! На это должны были быть жестко ориентированы все акты агрессии. Создание мировой империи англосаксонской расы — цель исключительно глобальная. А коли так, то и акт агрессии тоже должен быть глобальный!

Вот почему в упреждение возможной, по ее мнению, геополитической консолидации стремительно развивавшихся кайзеровской Германии, царской России и императорской Японии Великобритания пошла на глобальное преступление, спровоцировав сначала Русско-японскую, а затем и Первую мировую войну ХХ в. В рокочущем пламени последней оба наиболее опасных для Великобритании «коренника» возможного тройственного объединения — Германия и Россия — дотла спалили друг друга.

Особо почитаемый в Англии основоположник «технологии» достижения «баланса сил», философ, видный масон конца XVI — начала XVII в. и один из асов британского шпионажа того периода — Фрэнсис Бэкон — любил говаривать, что-де «всегда нужно иметь поводы, чтобы начать войну». А уж что-что, но до предела ожесточившаяся на рубеже XIX — XX вв. борьба за монополию теперь уже сухопутных (железнодорожных) путей сообщения на всем пространстве Евразии в изобилии давала поводы к провоцированию всемирного мордобоя.

Именно она-то и явилась главной причиной разработки и объявления Плана Перманентной мировой войны в целях создания «всемирной империи англосаксонской расы». И когда в Великобритании было принято решение о провоцировании мировой войны, то весь посвященный в тайны глобальной мировой политики и заинтересованный в том мир был оповещен об этом 29 марта 1890 г. не только сугубо в масонско-разведывательной манере, но и прежде всего с явно выраженным железнодорожным оттенком.

В зале одного из важнейших тогда железнодорожных вокзалов Берлина — Лертерском (ныне не существует) — «чьи-то неведомые руки среди цветов поставили изображение земного шара, обернутого крепом»[83]. Разнесенные по всему свету средствами массовой информации сведения об этом факте в переводе с масонско-разведывательного языка означали: мировая война В целях пресечения как реализации идеи глобального трансконтинентального объединения Германии и России на базе их трансконтинентальных железнодорожных сетей, так и их первоочередного уничтожения как империй — объявлена!

В тот поистине трагический для судеб мира день с политической арены Германии, Европы и всего мира навсегда «убирали» великого «железного канцлера» Германской империи — Отто фон Бисмарка. Прежде всего как ярого приверженца хотя и корыстолюбивой, но тем не менее в главном последовательно принципиальной политики, выраженной в его чеканной формуле: «На Востоке врага нет»! То есть Россия — не враг!

При всех своих чисто по-европейски двойственных маневрах Бисмарк все же упорно держался за свое «детище» — русско-германский договор о перестраховке от 6 (18) июня 1887 г. (своего рода де-юре предтеча самой идеи объединения, а в будущем, уже в ХХ в., также и договоров о нейтралитете и ненападении между двумя державами). Подлинная причина отставки Бисмарка заключалась в следующем. Поддавшись уговорам, в основе которых была грязная британская провокация[84], полностью невежественный в делах мировой политики кайзер Вильгельм II отказался пролонгировать этот договор еще на шесть лет. Причем при совершенно ясно и четко обрисованной русской дипломатией перспективе перевести его в статус постоянного союза, но не ради столь страшившего Великобританию объединения, а в целях обеспечения взаимной безопасности. Вместо того чтобы сделать все от него зависящее для упрочения мира, кайзер посмел предложить Александру III «поделить мир между Россией и Германией», на что получил от российского самодержца характерный для него «зубодробильный» отказ.