Читать интересную книгу Пусть любить тебя будет больно - Ульяна Соболева

Тело все еще ломило после его ласк, а губы опухли от поцелуев. Разве они лгут? Его наглые руки, пальцы и взгляд бешеный? Вспоминала, как жадно и ненасытно брал, как увез с проклятого банкета, и понимала, что если бы врал, то не стал бы при всех Сергея бить от ревности и со мной разбираться, наплевав на жену с тестем, на гостей. Публично показывая, насколько ему безразлично, что о нем подумают. Значит, не дорожит Ларисой. Расставил приоритеты, а я тогда ничего не понимала, это все проклятая неуверенность, обида. Я так накрутила себя и зациклилась на его лжи, что ничего больше не видела и видеть не хотела. Страхи, демоны, сомнения. Все полезло наружу и взорвалось в недоверии.

Я ведь знала, с кем жизнь связала, как и знала, что его год не было, и вопросов не задавала. Это у меня все просто. Ведь я даже понятия не имею о его другой жизни, и какой она была. Руслан никогда не рассказывал, а я и не спрашивала. Только обещания с него требовала, а он боялся открыться. Меня потерять боялся. Меня! Если бы не любил, зачем ему я?

И вдруг стало легко. Словно груз сбросила. Я даже словно услышала, как звенят оковы, которыми сама себя сковала. Ведь могу дать нам шанс, могу посмотреть, как он поступит. Это же мой Руслан – если пообещал, значит, выполнит. Уйти можно всегда, разрушить, развалить и разорвать. В жизни часто бывают ситуации, когда не все можно рассказать, не все можно объяснить, я сама долгое время не могла раскрыться Сергею и уйти от него. Руслан ждал моих решений, а я решилась слишком поздно, когда уже ничего нельзя было изменить, и чуть не потеряла его навсегда. Может, я опять совершаю ошибку? Не тот выбор. Не те решения. Не та дорога. Но ведь не важно какая… важно выбрать, с кем по этой дороге идти, и я хочу идти по ней вместе с ним, куда бы она ни привела.

До боли захотелось его увидеть, прижаться к нему и понять, что не лжет, что соскучился и ждет меня. Услышать, что любит. Я схватила сотовый и в нетерпении набрала его номер. Он ответил не сразу. А как голос услышала, дышать стало трудно и говорить тяжело. Был бы рядом – в глаза бы посмотрел и все понял. Я что-то лепетала, чувствуя, как по щекам слезы катятся, почти ответов его не слышала, и от невыносимого желания увидеть скулы свело и в жар бросило.

Я лихорадочно одевалась, расчесывалась, даже руки дрожали от нетерпения. Столько времени потеряли. Столько драгоценных дней и ночей. В никуда и в ничто. К нему хочу. До сумасшествия.

Я приехала к дому Руслана и, заплатив таксисту, быстрым шагом пошла к главному входу. Меня тут же впустили, и я обрадовалась – значит, ждет. Правда, попросили постоять внизу, пока Руслан спустится, но я не захотела. Я должна была его увидеть сейчас. Какое-то невыносимое желание, от которого колени дрожат. Словно ломка во всем теле.

Внутри все горело от предвкушения встречи. Даже дух захватывало. Я представляла, как он будет рад, что я приехала сама, что наконец-то рухнула эта стена отчуждения между нами. Стена, которую я и выстроила сама. Взбежала по ступеням наверх, на ходу расстегивая пальто и чувствуя, как после холода покалывает щеки. Немного растерявшись от количества комнат и не зная, в какой из них он сейчас.

Руслан вышел сам, неожиданно, в расстегнутой рубашке, застегивая на ходу пуговицы, а за ним следом Лариса в легком халате и босиком. Она удержала его за руку, прижимаясь всем телом.

– Не уходи. Мы к нему вечером можем поехать.

И в этот момент он заметил меня.

Я не знаю, что должен чувствовать человек, в которого выстрелили. В меня никогда не стреляли. Но сейчас мне показалось, что грудную клетку разорвало от удара. Очень острого там, где сердце. Оно перестало биться. Я даже поняла, что глаза распахнулись шире, и вся краска от лица отхлынула. Перед глазами потемнело на несколько секунд, и я сильнее вцепилась в поручень лестницы. Наверное, я могла бы сейчас рассмеяться, если бы позволила себе. Идиотка! Боже! Какая я идиотка! Боль не прекращалась, она становилась сильнее, и я не могла вздохнуть, продолжая смотреть на него.

Я смотрела ему в глаза и не видела их. Я вообще ничего не видела – белое пятно вместо его лица. Страшное пятно, словно кто-то стер все черты. Я его не знаю. И никогда не знала, потому что стрелял в меня именно он. В упор. Прямо в сердце. Глядя в глаза и накрыв руку Ларисы своей рукой. Я почувствовала, как подгибаются колени, и словно сквозь вату услышала его голос:

– Одевайся пока. Мы с ней поговорим. Это ненадолго.

15 глава

Молчание иногда сводит с ума. Каждая минута длится вечность и в то же время скоротечна, как и вся жизнь. Как и мое счастье, в которое я все равно еще верила. Хотела верить. Как в то же время не верила своим глазам. Отвратительная тишина, где я слышу лишь биение сердца и только своего, а он стоит напротив, и вроде нет его рядом. Настолько далеко сейчас от меня. Еще вчера ночью был ближе моей собственной кожи, требовал этой близости, сам въедался в вены, а сейчас замораживает молчанием. Как будто дает мне время осознать и принять то, что увидела. Как будто специально позвал меня только для этого. Молчит и не смотрит на меня, и я молчу, потому что страшно нарушить эту тишину, в которой каким-то чудовищным образом витает жалкая надежда. Я жду оправданий… сама понимаю, что жду, и ненавижу себя за это. Только их не будет в этот раз. Они закончились, как и игра в прятки. Обычно мы не верим, что наш мир рушится именно тогда, когда на нас градом сыплются осколки нас прежних и ранят до крови, пробивая насквозь и меняя до неузнаваемости всё то, чем мы были раньше.

Да, я пошла в кабинет его отца, не проронив ни слова. В тот самый кабинет, где два года назад увидела его второй раз в жизни и уже тогда знала, что так, как было до встречи с ним, уже не будет никогда.

Молчала, и когда дверь прикрыл, и когда выпить себе налил, так и не заправив рубашку в штаны. Я видела, что он пьян, даже слегка пошатывается. Раньше никогда таким не видела, а сейчас как кто-то чужой, неизвестный мне. Хочется сильно зажмуриться, глаза открыть и понять, что все это кошмар какой-то. Затяжной кошмар. Спектакль в паршивой постановке, а я тоже вся фальшивая, потому что даже плакать не могу, кричать не могу. Все слова умирают до того, как сказала. Спрашивать не о чем… сама все видела. Зачем тогда пошла за ним сюда? Я и сама не знала. Только смотрела на него и чувствовала, как между нами пропасть все глубже и глубже. Мне больше не дотянуться до него, а он ни шагу навстречу не сделает. Да и зачем теперь, если пропасть – его рук дело?

Повернулся ко мне, облокотившись на стол. А я держусь изо всех сил, чтобы не закричать, не забиться в истерике, не рыдать так унизительно громко, чтобы та… не услышала. Это пока что ещё важно – сохранить остатки гордости. Он молчит, и я молчу, просто смотрю на него и понимаю, что вот теперь действительно конец. И внутри где-то просыпается мерзкое сожаление о том, что приехала. Лучше бы не видела и не знала. Лучше бы сидела дома и ждала его сама. Да, ложь бывает сладкой, и да, иногда унизительно хочется именно лжи, потому что правда убивает, выворачивает наизнанку. Наверное, вот так чувствовал себя Сергей, когда узнал о нас с Русланом. Я презирала его за то, что умолял дать нам шанс, а теперь понимала, что и сама сейчас балансирую на ниточке, и мне дико, что она вот-вот порвется. Я готова все еще держаться за нее. Только Руслан, кажется, ее обрезал сам.

Повернулся ко мне спиной и открыл ящик, достал какие-то бумаги, пересмотрел, потом положил их рядом с собой. Наконец-то нарушил молчание:

– Давай без истерик, хорошо?

Можно подумать, я истерю или плачу, но даже эти слова показывают, что он ожидает истерики. Что я настолько жалкая в его глазах. Я не ответила, только взгляд пыталась поймать, а он не смотрит в глаза. Куда угодно, но не в глаза, и это хуже пощечины, хуже любого удара в спину, потому что этим и признает свою вину. Хотя куда уж дальше признавать.

– Вот все бумаги на дом в Валенсии. Он твой, как и все, что в нем есть. Квартира здесь оплачена на полгода вперед. Я думаю, нам не нужно произносить каких-то лишних слов, все и так понятно. Если тебе чего-то не хватает или ты хотела бы что-то еще – скажи, и я дам всё, что ты потребуешь.

Он продолжал в меня стрелять, и самое страшное – он прекрасно понимал, что убивает меня. Нас. Мне даже начало казаться, что намеренно бьет туда, где больно, намеренно рвет на куски, чтобы растоптать окончательно. Словно за одни сутки изменился до неузнаваемости. И я стою и думаю, когда был настоящим – тогда или сейчас? Неужели я настолько слепая? Настолько идиотка? Кого я любила всё это время? Бесчувственное чудовище или всё же мужчину, который обещал оберегать меня и наши чувства?

– Почему? – я произнесла это так тихо, но Руслан меня услышал. – Лгал зачем? Мог сразу сказать… тянул зачем?

Покрутил бокал в пальцах, словно обдумывая ответ, потянулся за сигаретой, прикурил, потом голову поднял и в окно посмотрел, и я вижу, как он напряжен, словно готов к какому-то прыжку: