Читать интересную книгу Афганский «черный тюльпан» - Валерий Ларионов

— Я!

— Выйти из строя!

— Есть!

Немного неловко и неуклюже, но, стараясь, Панин вышел из строя на три шага и кругом повернулся лицом к батарее.

— За проявленное мужество и храбрость в боевом охранении рядового Панина представляю к медали «За Отвагу»!

— Служу Советскому Союзу!

— Стать в строй!

— Есть!

— Старший лейтенант Потураев!

— Я!

— Сейчас совершаем марш к месту постоянной дислокации. Порядок движения прежний. Проинструктировать личный состав в случае внезапного нападения на дороге и приготовиться к движению!

— Есть!

Потураев вышел на середину строя и начал отдавать распоряжения, а Коростылев пошел вдоль колонны к командиру батальона с докладом о готовности его батареи к маршу.

Было около десяти утра, когда 7-я рота с приданными ей артиллерией и минометчиками выехалэ в направлении расположения своего батальона. Они благополучно проехали ущелье Дахи-Нау и до места оставалось не более десяти километров. Боевые машины десанта девятой роты, дежурившие вдоль дороги, пропустив всю колонну, поочередно пристраивались к ней. Вдруг впереди прогремел сильный взрыв и мощное черное облако взметнулось вверх. Сквозь этот дым были видны длинные языки пламени. Засада! Незаметно подошедшие моджахеды из ручного гранатомета подбили стоящую БМД девятой роты. Граната попала в топливный бак, возле которого на броне сидел один солдат из экипажа машины. Этот солдат погиб мгновенно. Более того, он был объят пламенем горевшей солярки. Выстрел гранатомета являлся сигналом к всеобщему нападению на колонну. Слева от дороги по ней открыли огонь многочисленные мобильные группы «духов». В первую минуту было много раненых солдат артиллерийской и минометной батарей, так как только они не были укрыты броней. Солдаты из кузовов своих автомобилей открыли ответный огонь из автоматов. Капитан Коростылев стрелял из кабины УРАЛа, меняя магазины к автомату, которые лежали у него под ногами. Меняя очередной магазин, он в горячке левой ладонью схватился за газовую трубку автомата и до волдырей обжег ладонь — так сильно нагрелся автомат от интенсивной стрельбы. А подбитая БМД уже горела вся, и пламя столбом взлетало вверх. Сильный взрыв бое-укладки сорвал с нее башню и она, пролетев несколько метров, тяжело громыхнула на асфальт. Один из выстрелов ручного гранатомета моджахедов попал в кузов автомобиля ГАЗ-66 минометчиков. Кузов был затянут серым брезентом, укрепленном на железных дугах. Граната попала в такую дугу и разорвалась внутри кузова, ранив весь минометный расчет. Больше других пострадал солдат узбек, которому многочисленные осколки попали в лицо, превратив его в кровавую маску. Ему санинструктор быстро ввел в руку шприц-тюбик промидола, чтобы узбек не умер от болевого шока и накрыл голову солдатским бушлатом, так как раненый все время хватался руками за лицо. Он лежал на дне кузова и тихонько звал:

— Апа-а! Апа-а! (Мама, мама).

Потураев и его расчет вначале тоже открыли огонь из автоматов. Но что значит автомат, когда у тебя есть орудие? Евгений выскочил из кабины и громко подал команду:

— Расчет! К бою! Расцепляй!

Солдаты, перекрыв все мыслимые нормативы, в считанные секунды привели гаубицу в боевое положение прямо на асфальте, где нет возможности укрепить станины. Потураев сам склонился у прицела и крикнул:

— З-ш-1! Заряжай!

— Готово! — доложил заряжающий.

Евгений поворотным и подъемным механизмами тщательно подвел перекрестие оптического прицела в район центра засады и резко нажал на спусковой механизм. Орудие с незакрепленными станинами резко отпрыгнуло назад, больно ударив Евгения по ноге ниже колена. Сморщившись от боли, Потураев повторил:

— Заряжай!

— Готово!

И вновь снаряд улетел в сторону противника, рассеивая смертоносные стальные иглы. И вновь Евгений получил удар по ноге заряжай!

— Готово!

После нескольких выстрелов такими снарядами среди нападавших наступило затишье. Оставшиеся «духи», вовремя укрывшиеся за глиняными дувалами, поспешно отошли и скрылись в горах.

Наступила тишина. В батарее Коростылева были двое раненых: рядовой Бесейнов, казах из Алма- А ты, и ефрейтор Мухин. Мухин был тяжелый, ранение в грудь.

В небе появилась пара боевых вертолетов МИ-24, вызванных майором Терещуком. Сделав полукруг над колонной, они в пике пошли на развалины домов, где моджахедами была организована засада. Из-под подкрылков вырвались реактивные снаряды и оставляя за собой дымный след, устремились к земле. Взрывы, пыль, дым. Выйдя из пике, вертолеты повторили удар по видимым им сверху остатков нападавших.

Колонна поехала вперед. Потураев, сидя в кабине УРА-Ла, потирал ушибленную ногу и беспрестанно затягивался сигаретой. Он еще не отошел от волнения только что закончившегося внезапного боя, перебирая в уме свои действия и действия своих солдат. Несмотря на боль в ноге, в душе он был доволен своими действиями и слаженной работой своего артиллерийского расчета. Евгений вспомнил этот расчет ефрейтора Быкова — каким он был в первый день их знакомства в Кундузе. Неуверенный доклад Быкова, лишняя суетливость солдат при работе у орудия говорили тогда о недостаточной их подготовке. А сейчас… Все нормативы перекрыли. Да что там нормативы. Они стали настоящими испытанными и храбрыми солдатами.

В двух километрах от расположения батальона в кишлаке Пули-Алам, в котором дома близко стояли от дороги, один вертолет сел прямо на асфальт, чтобы забрать из колонны тяжелораненых. Евгений восхитился мастерством летчика, посадившим машину так близко между домами, что казалось, лопасти винта вот-вот зацепят глиняные стены афганских дувалов. Второй вертолет невысоко кружил над местом посадки своего товарища. МИ-24 не приспособлен для перевозки людей, грузовая кабина у него маленькая и тесная. Но командир вертолета, имени которого в колонне десантников не знал никто, услышав по радио от командира батальона, что имеются тяжелораненые, принял решение забрать с собой в Кабул самых тяжелых. И в эту кабину ему втиснули ефрейтора Мухина из батареи Коростылева, солдата узбека-минометчика и сержанта из седьмой роты, пуля которому попала в пах. Вертолет, не выключавший двигатель, на месте развернулся перед передней машиной колонны и, как автомобиль, помчался по дороге по улице Пули-Алама. Все затаили дыхание, ожидая, что вот-вот он лопастями хватанет какой-нибудь дом. Но летчик, скорей всего, был настоящим асом. Вертолет разогнался и на середине улицы взмыл в небо. С креном влево он взял курс на Кабул, в хвост к нему пристроился его ведомый.

* * *

Позже, в течение нескольких дней, все в батальоне только о мужестве и мастерстве летчика и говорили. Такого они не видели никогда. И раненые солдаты, доставленные им в госпиталь вовремя, остались живы, за что все были благодарны неизвестному командиру боевого вертолета МИ-24. Каждый думал, что именно за такую работу летчик достоин орденов. Однако не все так хорошо обернулось для храброго летчика. Как потом рассказывали летчики вертолетов МИ-8, привозившие в батальон различные грузы, пилота МИ-24 за посадку вне аэродрома на неподготовленную площадку, что запрещено полетной инструкцией, сняли с летной работы и назначили в батальон аэродромного обслуживания… Бумага победила здравый смысл.

«Здравствуй, дорогой наш папуля!

У нас с Анечкой опять радость — мы получили твое письмо, где ты рассказываешь о встрече Нового года. Ты пишешь, что вместе с боевыми друзьями накрыли хороший стол и целых два раза — по афганскому и московскому времени — встретили Новый год. Вы встречали его два раза, но пусть он принесет нам хоть одно желание — твое возвращение к нам с Анькой. Нет того дня, чтобы мы тебя не вспоминали. И баба Нина, и бабушка Вера о чем бы ни говорили — все разговоры кончаются на тебе.

Ты пишешь, что у вас красивая и суровая природа — горы, горная река рядом. На рыбалку еще не ходили? А может, в ней и рыбы-то нет. Но я это так просто, к слову, не обращай внимания. Я всегда волнуюсь, когда пишу тебе и забываю сказать о чем-то главном. Но главное, чтобы ты знал, мы тебя любим и ждем. Ждем уже в этом году в отпуск, ведь вам положены отпуска? Или нет? Напиши нам, папуля, об этом. Если будет возможность, то бери отпуск после мая месяца. В мае у меня госэкзамены в институте, а потом я свободна и мы весь твой отпуск не разлучимся.

Дома у нас все по-прежнему. Я готовлюсь к экзаменам, Анечка при мне, в садик пока не хочу отдавать, там дети всегда начинают болеть. Наши бабушки все еще работают. Баба Нина часто бывает у нас и мы к ней постоянно ездим. Анечка растет здоровенькой и энергичной девочкой. Ни минуты не посидит спокойно: все что-то вертит в руках, куклы заворачивает в одеяльца и над игрушечной кроваткой поет им свои непонятные песни.