– Аааа, ты совсем с ума сошла? – взвыл молодой человек, когда метла, с помощью которой девушка начала уборку в их комнатах, со всей силы опустилась на натруженную спину.
– Ещё раз такое повторится, и я, я,… я! Немедленно вернусь в учебный корпус! Ты всё понял, козёл?
– Лика, обещаю, что теперь только сам буду ставить тебя в известность в случаях форс-мажоров, ну успокойся, ведьмочка моя! – Валик, осторожно пятясь, прокрался в спальню, скинул на кресло одежду и уснул до того, как его голова соприкоснулась подушкой.
– Вот ведь всё мужики одинаковы! – всхлипнула девушка, бросив злой взгляд в сторону кровати. – Неужто непонятно, что одинокому гному нет дела до переживаний какой-то там молодой ведьмочки, когда дело касается болтов и шестерёнок?!
Тара ворвалась, как маленький смерч, и набросилась на подругу с упрёками:
– Лика, ну сама же технаря выбирала, а они всё повёрнуты на болтах и гайках! Твой хоть пытался весточку передать, правда гном тут абсолютно не подходящий вестник! Пусть дрыхнет, не с другими же дамочками развлекался, в конце концов! Быстро приводи себя в порядок и пошли. Сегодня в «Ушлом Тритоне» светлоэльфийский менестрель Тарилиэль будет выступать! Мы с Нирой даже столик у самой сцены умудрились занять! Приводи себя в порядок побыстрее! Твой Валик и сам прекрасно выспится, а ты глупостей не наделаешь!
Общую залу с помощью магии превратили в подобие древнего замка. Нира, сверкая глазами от возбуждения, не сводила взгляд с пока пустого резного кресла. Ходили настойчивые слухи, что Тарилиэль мог своим исполнением сердце разбить даже дровской девушке, чего уж тут говорить обо всех прочих особах женского пола.
Темноволосый бард, облачённый в тёмно-синие, почти чёрные, одежды появился через несколько минут, вежливо поприветствовал присутствующих и ударил по струнам изящной серебряной арфы, под потолком поплыл голос, поразивший зрителей богатством обертонов, который завораживал и звал за собой:
Никому, никому
Я тебя не отдам,
Будет дождик скользить
По припухшим губам…
В сердце холод и мрак,
Вновь рыдает душа,
Замерла мотыльком,
Словно и не дыша…
Почему, почему
Щерит зубы судьба?
Опять выпала доля:
Только боль да борьба.
Никому, никому
Я тебя не отдам,
Будет дождик скользить
По припухшим губам…
Шепчет сердце с тоской,
Что нужна лишь она,
И дорога нам врозь —
Только мука одна…
Боль утраты убьёт,
Знаем мы: ты и я,
Если двое – одно,
Не отпустишь меня…
Никому, никому
Я тебя не отдам,
Будет дождик скользить
По припухшим губам…
Плачет арфа в ночи,
Рвётся снова струна,
Сердце лавой горит:
Мне нужна лишь она…
За окном снова дождь,
Ночь тиха и нежна,
Но другая любовь
Мне совсем не нужна…
Никому, никому
Я тебя не отдам,
Будет дождик скользить
По припухшим губам…
Будет ветер свистеть,
Плетью в спину хлестать,
Искушать, умолять
От тебя убежать.
Как мне счастье сберечь?
Нет ответа нигде…
Бесполезно гадать
На упавшей звезде…
Лика с удивлением заметила, что кусать губы, чтобы не разреветься, приходится не только ей. «Так же и сердце можно разорвать, особенно, когда настроение, как у меня сейчас! Надеюсь, другие баллады не будут такими печальными! – сделала судорожный вдох ведьмочка, украдкой утирала одинокую слезинку, мышкой выглянувшую из уголка левого глаза. – Подруг тоже пробрало, а вот как у Ниры туманится взгляд, когда она смотрит на эльфа, мне совсем не нравится… Что она опять удумала? Надо бы нам с Тарой за ней присмотреть, а то дров ни один воз наломает. Одни проблемы с этой безголовой девчонкой»!
К счастью, увидев произведённый песней эффект, Тарилиэль исполнил несколько весёлых задорных песен, под которые в зале закружились пары. Подруги умчались танцевать, а Лика так и осталась сидеть на своём стуле, задумчиво глядя в чашку с травяным чаем, который только что заказала.
Тарилиэль принял из рук хозяйки таверны бокал с подогретым вином и присел за столик недалеко от пригорюнившейся ведьмочки. Лика честно старалась не шмыгать носом, но выходило у неё плохо. Она и не заметила, как к ней подошёл и тихонько встал за спиной, всклокоченный со сна Валик. Ему было стыдно, что он сам не предупредил девушку, что ей не стоит его ждать из-за работы.
– Лик, ну прости меня, пожалуйста, Валик попытался обнять ведьмочку, но та оттолкнула руки программиста и снова уставилась на уже остывший травяной чай в расписанной цветочками глиняной чашке.
– Иди к своему Траену, болтам и гайка, раз они тебе дороже меня! – зло прошипела Лика, сверкая потемневшими от обиды глазами.
– Ну, Лик, ну прости, ну нет в моём мире сдвинутых на технике гномов! Ну, откуда я мог знать, что он не сдержит данного мне слова? Лучше бы сам пришёл, и сказал лично! Ну, прости, больше такого не повторится!
– Тара, закажи мне, будь добра, кусок черничного пирога и бокал подогретого красного вина с пряными травами! – девушка продолжала игнорировать программиста, который тяжело вздохнул и бросил беспомощный взгляд на менестреля.
Тот пожал плечами и картинно закатил глаза, словно говоря: «С дамами надо ухо востро держать, потом намучаешься оправдываться, и не будешь знать, как помириться»…
– Госпожа ведьмочка, простите, сидел слишком близко и невольно стал свидетелем вашей ссоры. Молодой лээр, не спорю, виноват, но его проступок не столь ужасен, чтобы вы расстались из-за этого. Следующую песню я посвящаю вам двоим, помиритесь, пока это ещё возможно!
Тарилиэль заправил за ухо упрямо падающий на лицо локон цвета тёмного мёда и вернулся в кресло. Мелодия, которая полилась в зал, дарила надежду и заставляла сердце замирать от ожидания чего-то прекрасного.
Половинка небаВ твоих глазах,Вспоминаю сноваО чудесах…
Сердце рвётся птицейИз недр груди,Только мимо вновь тыНе проходи…
Ни о чём я большеНе прошу,На тебя смотрю и,Едва дышу…
Распахнула крыльяМоя душа,Тихо шепчут губы,Как хороша…
Плотью облекаютЖизнь мечты,И однажды рядомБудешь и ты…
Лика продолжала бушевать, не помогли ни её любимый черничный пирог, ни подогретое вино с пряными травами. Больше всего на свете девушке сейчас хотелось превратить профессора Траена в какую-нибудь особо мерзкую гадость, которая хрустнет под каблучком. Увы, мерзкий гном, едва взглянув на госпожу эр Хмарь, предпочёл слинять, от греха подальше. Валик приуныл, уже и не пытаясь решить проблему обычным объятием. В этот раз ему придётся искать иные методы для преодоления кризиса.
Когда менестрель окончил вторую часть своего выступления и вернулся за свой столик, парочка, так и не пришла к соглашению.
– Лик, хорош уже вредничать! – сердито насупился Валик. – Я же прекрасно знаю, как ты любишь танцевать!
– Иди, я что запрещаю? Я вообще у тебя в доме вместо бессловесной мебели! – горячилась девушка.
– Ну, Лик, ну хватит уже!
Тара и Нира удрали танцевать, оставив Лику и дальше злится, раз уж она не поддавалась ни на какие уговоры. И тут явился Он.
Народ в общей зале медленно выпадал в осадок. В круг танцующих пар ворвался Бандит, его вела за лапку здоровенная серенькая Шмыга со сверкающими янтарными глазами. Самое поразительное, что не совсем живая дама, вежливо улыбалась, демонстрируя всём присутствующим, два ряда острых как бритва белоснежных зубок.
Несколько особо слабонервных дам тут же рухнули в обморок, а эльфийский бард выронил свою арфу. Впрочем, упасть она не успела: Валик вовремя заметил и не дал бесценному инструменту пострадать от свидания с чисто выскобленным дубовым полом.
Пушистая красотка подвела перемазанного сметаной котяру с глиняным горшком на лобастой башке вместо оной прямо к столику, где сидел Валик, тщательно обходя препятствия. Недовольно пискнув, она оставила «господина ассистента» кулём лежать у ног программиста. Нервно дёрнув хвостом с пушистой кисточкой на конце, ловко стащила с блюда последний кусочек черничного пирога в качестве компенсации, после чего гордо удалилась восвояси.
– Мяяу, хозяйка, спаси меня, сними эту гадость! – заныл Бандит как можно жалобнее.