– Вы ненормальный? – шепнула она, пытаясь прийти в себя.
– Почему? То, что я сделал, не опасно ни для вас, ни для меня. Даже если бы вы ударили, я смог бы защититься. Не бойтесь, я бы не стал жаловаться на вас, это не в моих интересах. И… – он немного вздохнул. – Еще хочу сказать, Хелена… Нет никакой девушки, в которую бы я был влюблен и хотел бы на ней жениться. Вернее… была… Несколько лет назад я действительно пытался добиться разрешения на брак. Но не вышло… Теперь она давно замужем, у нее двое детей и со временем это как-то улеглось. У нас теплые отношения, но не более. Она счастлива, и я… Я не мальчик, вы понимаете, у меня, конечно же, были отношения. Но сейчас это не имеет значения.
Он говорил честно, Хелена чувствовала.
Зачем это ей? Зачем он это говорит?
И все же… небо в его глазах. Словно летишь…
ГЛАВА 18. Подробности жизни
Они занимались этим до обеда, пока Виткевич, вытирая пот со лба, не сказал, что все, хватит, пора немного отдохнуть и восстановиться.
Люк, помогавший мастеру, выглядел совсем измочаленным.
Да Лиз и сама чувствовала себя не лучше.
Голова раскалывалась, все как-то плыло.
Но, самое главное, ничего действительно стоящего, хоть на первый взгляд, они узнать не смогли. Было разное, мелочи, подробности, но не слишком актуальное сейчас, либо то, что уже знали и так. Вацлав отдавал ей приказы, она исполняла. Принятие земельного закона, выгодные контракты… Лиз могла осторожно найти нужного человека и повлиять на его решения. Но интуиция подсказывала, что где-то глубже скрыто более весомое.
Ковальчик еще отдаст записи своим, пусть попытаются сопоставить, найти заинтересованных лиц, вдруг выйдет что-то интересное. Деталей много, и, может быть, вот так сходу они упускают значимые связи.
Под нижние давние блоки Виткевич пока пробиться не смог. Расчистил по верхам почти все, а вот глубже… настолько прочное и давнее, что почти проросло в сознание, переплелось.
Самые ранние достоверные события, которые смогли восстановить – примерно за год до ее свадьбы с Михаэлем Левандовски. Тогда Лиз была примерно ровесницей принцессы Хелены, ну, может чуть-чуть старше.
Настоящее лицо Вацлава. Впрочем, это тоже пока ничего не могло дать. Молодой мужчина, на вид чуть меньше тридцати, высокий, худощавый, и что-то знакомое в его лице… Виткевич сказал, что покажет его портрет коллегам, может быть, кто-то встречался раньше. И это настоящее лицо мелькнуло лишь однажды, очень давно, еще до свадьбы с бароном. В тот вечер Вацлав вернулся домой крайне истощенный, уставший. Они тогда жили за городом, Вацлав служил… хозяину дома. Кем был этот хозяин, понять было сложно, Лиз почти не видела его, он приезжал редко, по большей части жил в городе. Она даже не знала имени, только «господин». И этот господин не был магом, или, по крайней мере, это никак не проявлялось. Его лицо тоже разглядеть не удалось, все так смутно.
Вот если понять кто он – возможно, что-то прояснится.
Или он – тот человек с часами и запонками, которые Лиз запомнила?
Или нет.
То, что она помнила – ее учили всему, что должна уметь девушка благородного происхождения. Манерам, этикету, музыке, литературе… Учили так усердно, что создавалось впечатление – раньше Лиз ничего такого не умела. Не в должной мере. Она помнила это… помнила и раньше. Но раньше старые воспоминания казались какими-то мутными, затертыми, а теперь проступали отчетливо.
Впрочем, если ее родители погибли, когда он была ребенком, то, возможно, ее не успели многому научить? Возможно, она многое забыла. Но, может быть, в ее прошлом вообще все не так.
Что она помнила?
Виткевич не мог пробиться к этим воспоминаниям, но Лиз могла рассказать.
На самом деле, говорить о таком было очень тяжело и страшно. И даже слова давались с трудом. Виткевич даже сказал, что стоит блок на разглашение, но этот блок, как раз можно обойти. Он ковырялся часа полтора и совсем выбился из сил, но, кажется, снял. Лиз смогла говорить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Двенадцать лет назад ее семья погибла в огне.
Она говорила… Виткевич слушал с профессиональным интересом, а Люк мрачнел все больше.
Княжна. Она дочь князя Валецки. По крайней мере, так она помнит. Ее дом сгорел. И Штефан… Тут Лиз пришлось собраться с силами.
Штефан убил ее отца.
– Что? – удивился Люк. – Штеф? Вот просто так взял и сжег его? Не в драке, не случайным срывом, а намеренно?
– Я так помню, – сказала Лиз. – Но уже не знаю, насколько это правда.
– Сомневаюсь, – сказал Люк. – Вероятно, тебе подкинули эти воспоминания… Вероятно, у них свои счеты с короной. А, может быть, со Штефаном лично. Но я подниму архивы, проверю, что случилось с князем, и где в это время был Штефан. Кто знает… Двенадцать лет назад он был почти мальчишкой, очень горячим…
Потом Лиз отправили отдыхать и восстанавливаться.
А Люка еще ждали дела.
* * *
Для начала разобраться немного с князем. Что-то Люк слышал про это, но давно, понятно, что за двенадцать лет что-то могло забыться и затеряться.
Ковальчик хмуро глянул на него, но в архивы пустил. Читать – пусть читает, но какие-то действия без согласования – категорически недопустимы.
Ладно, Люк почитает пока.
Вся семья князя действительно погибла при пожаре, и он сам и жена и двое детей. Как раз была девочка лет десяти-одиннадцати. Но никаких связей с короной и Штефаном. Может быть, что-то и было, но засекречено. Хотя у кого, как ни у Ковальчика, должны быть отсылки на секретные сведения? Но он только пожал плечами. В то время место главы управления занимал не он, а предшественник как раз год назад умер от сердечного приступа… впрочем, ему было за восемьдесят, так что естественным путем. Не спросишь.
По документам земли и все имущество перешли к сестре князя, как единственной наследнице. Но она сама в семейном имении не живет, а живет, как и раньше, с мужем, герцогом Догожским в его родовом замке. По идее, можно поехать к герцогине и поговорить, может быть, она сможет пролить свет.
Займется, но чуть позже, пока у него другие задачи. Со Штефаном еще обсудит.
И все же, Люк нашел фото князя с женой. Но ничего общего с Лиз… почти… глаза, вроде похожи. Но наверняка не сказать.
Поймал себя на том, что ужасно хочет, чтобы Лиз ко всему этому отношения не имела. Что это чужие воспоминания.
Если она княжна, и нет причин, по которым ее не могут восстановить в правах, то… Княжна это слишком для него. Баронесса – и то высоко, но с баронским титулом он еще как-то потягаться сможет, тем более приобретенным. Ему и самому, кто знает, может перепадет, если дослужится до высоких чинов.
Поймал себя на том, что уже строит планы.
Вернее, еще не строит, но не может не думать, и это все равно очень беспокоит его.
Что такого могло произойти у князя Валецки со Штефаном, если молодой принц самолично решил князя испепелить? Это не укладывалось в голове.
Принц Штефан встретил Люка в библиотеке. Кивком предложил Люку сесть, и это как раз оказалось очень кстати. Усмехнулся, глядя на гипс на левой ноге. Во дворце Люк появлялся как полковник Хорак, а у полковника обе ноги должны быть на месте. И если потерю ноги еще как-то объяснить можно, восстановление – будет весьма сложно. Отращивать ноги даже самые сильные маги пока не научились. Но и ходить нормально Люк тоже не мог, так что пришлось пойти на хитрость.
– Сломал ногу, Эванс? – весело поинтересовался принц. – Как же ты так?
– Да так вышло, – усмехнулся Люк в тон ему, пожал плечами. – Упал с лошади.
– Что ж, бывает. Что-то нашел?
Но сходу спрашивать, не он ли убил князя – не слишком разумно.
– Кое-что интересное удалось найти в воспоминаниях Елизаветы. Очень похоже, что эти воспоминания ненастоящие, кто-то ради своих целей пытался внушить ей все это. Во-первых, она помнит себя, как дочь князя Валецки. Помнит, что вся ее семья погибла при пожаре, а она смогла спрятаться.