духов. Не собираюсь с вами спорить, но когда твоя жизнь зависит от множества факторов и живешь ты на природе, а не в городе, поверишь во все, что угодно. Тем более в Африке.
— Хорошо, вы можете верить во все, что угодно, но я даю вам возможность вылечить своего товарища. Если к обеду не полегчает, то вечером мы его заберем принудительно и отвезем в госпиталь.
— Ладно. К нему можно пройти?
— Да, но в сопровождении санинструктора.
— Без проблем.
Врачиха опешила, но не успела ничего ответить. В сопровождении санинструктора я зашел в палату, где увидел изрядно похудевшего Газини Вайту. В небольшой палате он был один. Увидев меня, Вайту откровенно обрадовался и неожиданно бодро подскочил с койки.
— Бинго, спаси! Духи Африки прокляли меня, как ты и говорил, но я готов искупить вину, если ты поможешь.
— То есть ты хочешь, чтобы я вылечил тебя?
— Да.
— А как ты намерен искупить вину?
— Я буду подчиняться тебе во всем и всегда помогать!
— Нет, ты поклянешься сейчас мне служить!
Мы разговаривали с Газини с помощью слов из разных африканских языков, и поэтому медбрат не понимал, о чем у нас шла речь, но, возможно, догадывался. Возникла пауза, хоть Вайту и был глуп, но тут даже он сообразил, что все серьезно и второй раз он так легко не отделается.
— Я готов служить тебе, Бинго.
— Меня зовут Мамба, и служить ты должен Мамбе.
Вайту передернуло, и он уже с откровенным страхом посмотрел на меня. Видимо, сообразил, и его пробрало до дрожи.
— Я согласен служить тебе, Мамба!
— Ну, вот и хорошо! Мне нужен стакан воды, — обратился я к санинструктору. Тот заколебался.
— Куришь?
— Да.
— Держи сигареты! — и, покопавшись в кармане и достав оттуда непочатую пачку «Мальборо», я вручил ему.
Обалдевший от счастья парень стал крутить ее в руках, чтобы лучше рассмотреть полученное сокровище. Выждав, я снова попросил:
— Мне нужен всего лишь стакан воды, и чтобы мне никто не мешал.
— Ага! — выдал санинструктор и тут же вышел. Быстро вернувшись, передал мне стакан с водой и сел на соседнюю койку. Ну что же, можно без помех приступить и к лечению. Я достал из кармана небольшой пузырек и капнул содержимое в стакан. Жидкость сразу окрасилась в темный цвет. Санинструктор мне не препятствовал. Получив мзду, он только смотрел со стороны.
— Вот, возьми, выпей, к вечеру тебе полегчает. Завтра, скорее всего, тебя выпишут, а в казарме я дам тебе еще лекарства, чтобы с тобою не случилось то, что случилось. И сегодня ночью я буду говорить с духами, чтобы они смилостивились над тобой.
— Я буду служить тебе, Мамба.
— Я услышал тебя, Газини, выздоравливай! — и вместе с санинструктором я вышел из палаты.
Не успел я покинуть санчасть, как санинструктор зашел к врачу и отчитался о моем посещении.
— Ну, и что он там делал?
— Поговорил, пошептал, дал выпить воды.
— Воду ты принес?
— Да.
— Он ничего не клал в воду?
Медбрат предполагал подобный вопрос и поэтому решил, что не стоит об этом говорить, а то вопросы возникнут и к нему.
— Нет, пошептал что-то над ним, и все. Потом дал ему выпить заговоренную воду.
— И что?
— Ничего. Вайту обрадовался и стал благодарить, потом выпил воду и снова лег.
— Понятно, ну, будем ждать последствий влияния духов, — едко усмехнулась в ответ врачиха. — Надеюсь, что до вечера Вайту протянет, а там отвезем его в госпиталь.
На том и порешили.
Уже гораздо позже, когда понос у Вайту прекратился, и его выписали, врач принялась расспрашивать негра, что с ним случилось, и как он выздоровел. Но Газини только говорил, что это помогли духи, они же его вылечили. Врач лишь пожала на это плечами и выкинула из головы. Просто подействовали принятые лекарства и все, решила она.
Выйдя из санчасти, я поспешил в казарму. Экстракт корня солодки, да еще смешанный с другими экстрактами, привезенными из Африки, однозначно должен дать укрепляющий эффект.
Но сейчас уже пора думать, что делать дальше. Времени до конца года еще оставалось много, и дни пролетят очень быстро, а там и окончание первого года учебы. Учиться нужно четыре года, но… оно мне надо?
За такое длительное время все пройдет, как пыль, и обо мне забудут. С другой стороны, все конфликты будут усугубляться, но тут уж куй железо, пока горячо, а то не получишь ничего. А еще и Аиша. С ней надо что-то решать, но что можно сейчас решать? Сейчас я абсолютно никто: авантюрист и грабитель с большой дороги. Девушка мне нравилась, но что я ей сейчас мог дать? То ли дело в прошлой жизни, но не будем о грустном.
По мере возможности я посылал телеграммы в Аддис-Абебу, в ответ получал чаще всего однотипные.
«Все хорошо тчк дело развивается тчк ждем тебя тчк Аиша передает привет тчк».
Мои поинформативнее будут, да и деньги пока есть. Олимпиада, кстати, прошла мимо меня, я сидел в казарме и смотрел ее по телевизору. Да и не интересовался особенно олимпийскими играми. Понравился только огромный Олимпийский Мишка, что взлетал к небу вместе с разноцветными шарами. Надеюсь, его потом, смогли поймать и засунуть снова в берлогу. (шутка)
На следующий день Газини выписали. Явившись в казарму, он стал взахлеб рассказывать о чудесном спасении и благодарить меня. Вот что творит сила духа или сила олухов. В общем, перевоспитал я негодяя и склонил на свою сторону. Теперь необходимый авторитет завоеван, и весь взвод слушал меня, как родового старейшину. И снова потекли рекой времени дни и часы.
Давно наступила зима, всем выдали шапки-ушанки и теплое белье. Вид у негров в нем казался очень комичным, но лучшим, чем у вьетнамцев: эти в зимней форме вообще отстой. Мелкие, как дети, зато с гонором, они влезали всюду, куда только можно. По-русски говорили, как и по-вьетнамски: сяся-мася, мася-сяся. Масяни, короче, а не вьетнамцы и лаосцы.
С арабами все сложно, потому как они просто презирали негров и всячески это показывали. Но драки обычно пресекал советский офицер, что дежурил у нас в казарме каждый день. Так и жили.
На занятия после утреннего развода и постановки задач водили замкомвзводов, и я в том числе. Время шло, и мне все больше надоедало