Мы поздоровались, и я представил ему Матвея.
— Наслышан, — сказал Николай Николаевич, скептически оглядывая Матвея.
— Я тоже, — сказал Матвей. — Но только хорошее!
Николай Николаевич усмехнулся. Начало встречи показалось мне каким-то принужденным и слегка натужным. Я сказал:
— В общем, вы общайтесь. А я пока пойду местные достопримечательности осмотрю. — Я кивнул в сторону кладбища.
— Да брось, Алексей, — снова усмехнулся Николай Николаевич. — Какие тут достопримечательности… Ты тоже нужен, так что…
Я навострил уши. Это зачем еще я понадобился товарищу полковнику?
Николай Николаевич немного помолчал, собираясь с мыслями.
— В целом у нас к вашей банде особых претензий нет, — сказал он Матвею, который насупился, услышав про «банду». — А что на барахолках за порядком следите, так это вообще вам плюс. Там по району на пятнадцать процентов улучшение показателей. Райотдел вами доволен, вы же на их земле их работу делаете, так получается…
— Получается так, — гордо сказал Матвей. — И с участковыми мы дружим, и наркотой торговать не даем…
— Это все хорошо, — кивнул Николай Николаевич. — Мы это понимаем, потому все ваши парни и ходят на свободе. Но скажу вам одно — не зарывайтесь. Вот как есть — нормально. Но чтобы без вседозволенности. Понятно это?
— Чего ж непонятного… — сказал Матвей.
— Второе. По оперативной информации с «синими» у вас конфликт. Говорю сразу — если мочить друг друга начнете, будем отлавливать и закрывать. И их, и вас. И никто не поможет, ни я, ни другой кто.
— Так скажите им, чтобы к нам не лезли, — возмутился Матвей. — Они же на вас работают через одного.
— Кому надо — скажем, — пообещал Николай Николаевич. — С Гусаром вам лучше договориться. Вы к ним не лезете, они к вам. Тишина нужна, понимаешь? Будет тишина, будет у вас все ровно. Нет — не обессудьте.
— А почему нельзя закрыть того же Гусара и прочих? — спросил Матвей. — Мы бы сами все контролировали. И тишина бы была, как на кладбище. И делились бы, если нужно…
Николай Николаевич покачал головой.
— Гусара и прочих мне закрывать не за что. Да и никто не будет этого делать. Всех не закроешь, это племя неистребимо. У Сталина не вышло, у Хрущева. А сейчас… — Полковник обреченно махнул рукой. — Закрою я Гусара, так на его месте трое появится, начнут портфели делить. А Виктор Федорович хоть и уголовник матерый, но мужчина неглупый, договориться с ним можно. Понятно это?
— Понятно, — сказал Матвей. — Если к нам они лезть не будет, то у нас и вопросов нет.
— А всяких кидал, угонщиков и прочих, — продолжил Николай Николаевич, — калечить не нужно. А тем более — резать или стрелять, об этом и думать забудьте. Лучше нам сдавайте, мы с ними сами поработаем.
— Опять же, показатель, — усмехнулся Матвей.
— И это тоже, — серьезно сказал Николай Николаевич. — Теперь следующий вопрос. Тебя, Алексей, напрямую касается.
— Внимательно слушаю, — сказал я.
— На ликеро-водочном заводе сменился директор. Ты об этом знаешь.
— Знаю, — подтвердил я. — Григорий Степанович согласился на почетную ссылку.
— Старый директор ушел на другую работу. А по-хорошему нужно было его сажать… — Николай Николаевич вздохнул. — Так вот, молодые люди… Григорий Степанович хоть и директор, но ситуацию на заводе контролирует не в полной мере… Вообще не контролирует. Там целая банда сидит. Ему уже угрожали…
— Представляю… — улыбнулся я.
— Смешного здесь мало, — строго посмотрел на меня Николай Николаевич. — Бубенцов обратился ко мне, чтобы милиция навела порядок. А я в свою очередь вынужден обратиться к вам.
— Сами не можете эту водочную банду повязать? — изумился Матвей. — Это почему?
— Потому, — холодно и значительно ответил Николай Николаевич. — Много будешь знать, парень, плохо будешь спать…
Понятно, подумал я. Очевидно, что водочные наши короли работали с размахом и закормили деньгами всех — милицию, прокуратуру, ОБХСС, ревизоров… У всех рыло в пуху. И, скорее всего, на всех есть компромат. Если тронуть водочных королей официально, то ниточки потянутся во все важные кабинеты… А в тайне эти замечательные интимные отношения сохранить не удастся — проклятая гласность.
— В любом деле главное — не выйти на самих себя, — пошутил я.
Николай Николаевич наградил меня мрачным взглядом.
— Там на кону большие деньги, — сказал он. — Очень большие. Ты же деловой человек, Алексей. Встреться с Григорием Степановичем, пообщайся, он тебя введет в курс… И решайте вопрос. Только чтобы тишина. Понимаете? А в накладе не останетсь.
— Ага, — сказал Матвей с иронией в голосе. — Залезть на елку и не поцарапаться.
— Вообще-то он прав, — сказал я товарищу полковнику. — Совсем тихо может не получиться. В самом деле, нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц!
— Почему же нельзя… — медленно проговорил Николай Николаевич. — Вот Володю Седого до сих пор никто найти не может. А раз найти не могут, то и претензий нет. Смог же кто-то с ним решить вопрос по-тихому. Так что, ребята, все можно, было бы желание.
— Хорошо, — сказал я. — Я встречусь с Бубенцовым, и мы все обсудим.
— Прям завтра к нему на завод дуй. Такие дела, молодые люди… пошел человек на спокойную должность, а оказался на линии огня. Представьте, большая часть продукции в государственную торговлю не попадает! Скоро народ уже бунтовать начнет, водки нет! А если есть, то у спекулянтов, втридорога. И вообще, смотрите, парни… Времена настают сложные, старайтесь вести себя аккуратно…
Мы твердо обещали, что будем вести себя в высшей степени аккуратно.
— И еще, — сказал Николай Николаевич мрачно, — у шестого управления тоже планы, отчеты и все такое. Сами понимаете. Им кого-то нужно время от времени закрывать. Вас мы не дадим, если сами не подставитесь. Гусара нельзя из оперативных соображений. Но кого-то нужно. Думайте.
На обратном пути Матвей с возмущением выговаривал мне:
— Нет, ну нормальный ход, Леш? Менты нам предлагают их работу делать. А взамен обещают не трогать, как это вообще?
— Успокойся, — сказал я весело. — Если бы ничем незаконным не занимался, то и вопросов не было бы. У них своя работа, а у тебя своя.
— Я думал, что он бабок попросит, — признался Матвей. — Скажет, зарабатываете, так делитесь…
— Николай Николаевич? — рассмеялся я. — Он побогаче нас будет. Мы пару лет в этом всем варимся. А он все двадцать.
— С кого же он получает?.. — задумался Матвей.
— С кого захочет. Ты думаешь, что про ликеро-водочный просто так разговор зашел?
Матвей оживился.
— Вот, кстати! Что там за группировка на ликеро-водочном? Ты знаешь что-нибудь? Никогда про такую не слышал.
— Нет, ничего не знаю. Мы с директором имели дело один раз, обычный мужик. Но похоже, что там ребята серьезные, — сказал я. — Всем государственным конторам рты замазали. Занимаются своим делом, в чужие не лезут, потому о них и не слышал.
— Выгодное дело, как думаешь? — спросил Матвей.
— Если хоть что-то выгорит, то навар будет такой, что барахолка и прочее уже не нужно будет, — пообещал я.
— Ну так, елки зеленые! Давай, действуй, Леха! Езжай к этому директору, пусть расскажет, кто там его обижает. Мы любому башку отвернем.
— Сначала постараемся договориться, — сказал я дипломатично.
— А ты заметил? О Седом он точно догадывается!
— Пусть догадывается, — сказал я. — хрен с ним. Вообще, Матвей, готовь своих, скоро работы много будет.
— Дурное дело не хитрое, — довольно улыбнулся Матвей. — На тренировках парни просто так друг друга лупят! А тут бабки, да еще какие.
Саша Орловский позвонил на следующий день, когда мы все уже были в сборе в нашей конторе.
— У меня две новости, Леш, — жизнерадостно сообщил он.
— Одна хорошая, а другая плохая? — догадался я.
— Все верно. Сразу скажу хорошую — товар от «фиников» пришел, все в лучшем виде! Твои знакомые молодцы, все проблемы со ввозом решили.