Читать интересную книгу Трах! - Мелвин Берджес

Но — факт остается фактом: я ей нравлюсь. Она умная, и милая, и внимательная — и я ей нравлюсь.

Но — это же Дебора! Она может быть просто отличным другом, но девушка из нее никудышная, просто насмешка над словом «девушка»! Так что же заставляет мои волосы вставать дыбом? То, что она слишком толстая? Я знаю, что я негодяй, но такой ответ даже мне кажется низостью! Так в чем же дело? Мой член стоит на нее, мне она нравится, но что-то внутри меня дрожит от страха и умирает со стыда от одной мысли заняться с ней сексом!

* * *

Когда в семь часов вечера этого же дня Джонатан приехал в Скотфилд Парк, он все еще не знал, как же поступить.

Ее еще не было. Он послонялся возле стеллы Победы, у которой они договорились встретиться, надеясь и молясь, чтобы она не пришла. Когда загадываешь желания, главное — правильно выбрать, что загадать. Если ты не ошибешься, то все просто сложится именно так, чтобы оно исполнилось. Что же надо было загадать сейчас?

Он кружил вокруг скамейки, что-то бурча себе под нос, как вдруг появилась она. От неожиданности он даже подпрыгнул. Она нервно улыбнулась.

— Я боялась, что ты не придешь! — произнесла она.

— Но я же сказал, что приду!

Они смотрели друг на друга и улыбались.

— Прогуляемся? — спросила она.

— Давай.

И они медленно пошли по дорожке вдоль клумб с розами. Она взяла его за руку. Кружа по маленькому парку, они болтали о школе, о Дино, о том, почему же Бен ни с кем не встречается, хотя девчонки выстраиваются в очереди, лишь бы он только обратил на них внимание. Ни Джонатан, ни Дебора ни слова не упомянули о том, что произошло между ними. Когда они снова оказались возле стеллы, Дебора облокотилась на нее и тихо сказала:

— Поцелуй меня.

Джонатан обнял ее и поцеловал. Поцелуй оказался вкуса пряностей и леденцов, так что он едва сдержал смех — забавно: толстая девочка пахнет конфетами! Он навалился на нее всем своим весом, чувствуя ее всю, с головы до ног, и целовал ее прямо в губы. Она крепко его обнимала, прижимаясь к нему своей пышной грудью. Его член встал, и она слегка надавила на него низом живота. Но тут Джонатан отпрянул.

— Нам так хорошо вместе.

— Да…

— Так в чем же дело?

Что он мог на это ответить? Да, ты мне очень нравишься, и я действительно влюблен в тебя, но я не могу сносить насмешки и потому не решаюсь появляться с тобой на людях, потому что ты толстая… Он тряхнул головой и промямлил:

— Я не знаю… я не знаю… Мне надо подумать обо всем этом…

Дебора посмотрела в сторону, потом опять на него.

— Все дело в моем весе? — в лоб спросила она.

— Боже, да нет конечно! Для меня это неважно!

Она нахмурилась.

— Так что тогда?

— Я не знаю, — повторил Джонатан.

— Слушай, — перебила она. — Я знаю, в чем дело.

— В чем? — Земля ушла у него из-под ног.

— Тебе вовсе не обязательно быть в меня по уши влюбленным: я знаю, что я толстая.

— Ты не толстая! — горячо затараторил Джонатан. — Не позволяй себе так думать!

Дебора засмеялась над его суетой.

— Ты вовсе не толстая, и ты сама это знаешь! Толстые люди в три раза больше тебя!

— Ну хорошо, я полная.

— Нет, скорее — пухленькая.

— Хорошо, пухленькая, — улыбнулась она.

— Тебе разве не нравится быть пухленькой?

Она пожала плечами.

— Да нет, ведь все остальные девчонки, — она обвела рукой парк, город, весь мир, — все они так хотят быть стройными, все беспокоятся, переживают, правильная ли у них грудь или задница, или все остальное. А мне вот не надо волноваться на этот счет. Я бы очень хотела быть стройной, но на самом деле это так глупо. Это всего лишь мода, разве не так? А я не слежу за модой. Я чувствую, что гораздо выше их всех. Так что я решила смириться с тем, что я пухленькая, вот и все.

— Это так здорово! Я просто поражен, ты совершенно правильно ко всему относишься! — затараторил он с лихорадочным энтузиазмом. Ну кто еще мог так думать? Она совершенно особенная! И она хотела отдаться ему. Она улыбнулась и слегка повела животом из стороны в сторону, поглаживая его член.

— А тебе разве не важно, что думают другие? — спросил он ее.

— Конечно важно! Я ненавижу это, конечно же, ненавижу! Аты думал, что я в восторге оттого, что толстая?!

— Нет-нет, я не об этом. Просто мне всегда казалось, что ты привыкла ко всему…

— К тому, как на меня смотрят? Ко всем этим шуточкам?

Он вспыхнул. Неужели она все знала?

— К тому, что никто не хочет танцевать со мной на школьных дискотеках?

— Я танцевал с тобой!

— Ты — совсем другой.

— И еще Бен с тобой танцевал.

— Он просто добрый.

— Ты всем нравишься! — напомнил он ей.

— Да что толку быть миленькой толстушкой? — пожала плечами Дебора. — Я всем нравлюсь, но никто меня не любит. Хотя, — помедлила она, — это не совсем правда. Вне школы в меня влюблено очень даже много ребят. Но мне нравишься ты. — Она посмотрела Джонатану прямо в глаза. — Мне наплевать на них на всех. Мне важно, что думаешь ты. Потому что ты мне очень нравишься.

Джонатан смущенно улыбнулся.

— Ты мне тоже нравишься, — выдохнул он. Он был рад, что наконец-то не пришлось врать, а можно было с чистой совестью сказать правду.

— Так что ты решил?

Он продолжал стоять напротив нее. Он не понимал, что же надо сказать, все чувства перепутались. Единственное, что он знал наверняка, — это то, что сейчас он чувствует страх и смятение.

— Тебе необязательно прямо сейчас принимать решение, — тихо произнесла она, взяла его за руку и грустно посмотрела ему в глаза.

— Это не страшно?

— Да нет, нормально. Просто было бы лучше, если бы ты сказал мне все сейчас. Но ты можешь несколько дней подумать, — улыбнулась она. — Пошли, я угощу тебя мороженым.

Они прошли через парк к фургончику с мороженым, который стоял в тени деревьев. Джонатан хотел заплатить за мороженое, но она ему не разрешила. Пока продавец их обслуживал, она улыбалась ему. Продавец положил шарики мороженого в вафельные рожки и протянул им.

— Выглядит, как собачьи какашки, — заметил Джонатан.

— Как ты можешь! — с наигранным возмущением ответила она. Это было прекрасно: ей нравились даже его дурацкие шутки!

Они вернулись в парк и сели рядышком на скамейку, облизывая шарики мороженого. Когда с ним было покончено, Дебора встала и поправила джинсы.

— Скажи мне, что ты решил, до выходных, — попросила она.

— Хорошо.

— Поцелуй меня еще раз! — велела она.

Джонатан покорно подошел и поцеловал ее. Он чувствовал себя таким беспомощным. И снова перец у него встал. Дебора просунула руку ему в штаны и обняла его член ладонью. Она отстранилась и посмотрела ему в лицо. Он с трудом мог фокусировать свой взгляд, он так ее хотел… И тут он услышал слова, которые, казалось, приснились ему в каком-то волшебном сне.

— Ты меня сводишь с ума, — прошептала она.

— Что?

— Я хочу быть твоей любовницей. Я хочу трахаться с тобой, хочу вытворять с тобой все, что только можно вообразить! — повторяла она. Потом она его отпустила. И пошла прочь, то и дело оборачиваясь и смотря на него через плечо. Она не улыбалась.

Джонатан был так возбужден, что чувствовал себя крайне не комфортно. Казалось, что его член кто-то залил бетоном — таким твердым он вдруг стал. Он пошагал взад-вперед перед скамейкой, чувствуя себя довольно глупо.

— Ах ты негодяй! — обратился он к своему перцу. Ему так хотелось помочь себе руками, что надо было срочно идти домой. Дома он знал, как снять напряжение. Ну разве могла девушка, которую он не любит, так его завести? Разве такое возможно? Он был целиком во власти гормонов. Он чувствовал, как они, словно пузырики газа, текут по его крови вверх-вниз, заставляя его мучиться от желания. Дома он дрочил три раза подряд. В конце концов, обессиленный, он повалился на кровать.

— Вот уж и вправду, вечно все это не во время! — обратился он к своему перцу. Тот кивнул.

— Да какая разница, ты слышал, что она сказала?

— Она сказала, что хочет вытворять со мной все, что угодно!

— А ты знаешь, что говорят люди?

— Что толстые девчонки в этом деле — просто золото! Толстые девчонки могут сделать такое!

— Да это уникальный случай! Смотри, не проворонь его! — подмигнул Джонатану член.

19

Сью

У Джеки есть один большой недостаток: она всегда должна быть права, все должно быть так, как она хочет. Если вдруг ты с ней не согласишься, у нее может случиться инсульт. Она будет надоедать тебе часами, и в конце концов ради спасения собственной жизни тебе не останется ничего другого, как махнуть рукой и сказать: «Ладно-ладно! Ты права, а я была не права; но мне наплевать, потому что я все равно сделаю так… оденусь так… пойду туда!..» И что такого ужасного в том, если ошибаешься?