— Ничего страшного. Я прекрасно себя чувствую.
— Надеюсь, вы извините нас, сэр. Страшно подумать, если княгине станет плохо прямо за столом.
Принц перевел взгляд с Макса на Кристину, пытаясь сообразить, что происходит. Но Макс уже помогал своей даме встать, едва ли не силой оторвав ее от стула.
— К-конечно… разумеется, — лепетал Берти, сам не понимая, что говорит.
Макс извинился перед Шейлой и повел Кристину из комнаты. Едва они оказались в коридоре, он тут же заявил:
— Можешь ругать меня сколько угодно, но больше я не смог вынести ни единой минуты. У меня просто не было настроения слушать непристойности еще четыре часа и терпеть пьяного Берти. Он не мой будущий монарх, поэтому я преспокойно могу быть грубым. Если кто-то спросит, вини во всем меня.
— И позволь узнать, что мне ответить, если кто-то начнет допытываться, по какой причине я ушла с тобой?
— Кому какое дело?
— Мне есть дело.
— Иисусе, Кристина… неужели ты действительно хотела высидеть весь этот ужин, а потом играть с Уэльсом в баккара до двух часов ночи?
— Но сплетни затронут меня больше, чем тебя.
— Почему?
Кристина замялась. Ни правила приличия, ни этикет, ни мнение общества больше не были так важны, как когда-то.
— Видишь? — настаивал Макс. — Подумай, дорогая, вся ночь принадлежит нам. Или, если ты наберешься храбрости, мы могли бы уехать прямо сейчас.
— Но как? Берти взбесится.
— Он поймет.
И неожиданно ей и в самом деле стало все равно, кто поймет, а кто нет. Правила и ограничения больше не действовали.
Она хотела лежать в объятиях Макса.
Хотела быть счастливой.
А ведь это так просто…
Глубоко вздохнув, потому что протянуть руку и взять счастье оказалось не так легко, а от долга не отказываются по простой прихоти, она растерянно огляделась, не зная, что делать.
— Подумай… мы могли бы быть одни… далеко отсюда.
Само искушение стояло перед ней в полный рост, греховно прекрасное в своем черном фраке, предлагая счастье, которого ей так недоставало. Какую-то долю секунды Кристина еще колебалась, но самоотречение уступило место желанию.
— Едем прямо сейчас! — выпалила она.
Макс не спрашивал. Не задумывался. Не выказал ни малейшего удивления.
— Молодец, — кивнул он и, взяв ее за руку, повел к выходу.
— Макс! Что ты делаешь? Нужно сложить вещи. Оставить записку Шейле… и еще одну, с извинениями, для Берти.
Макс взглянул на нее, улыбнулся, но не замедлил шага.
— Я обо всем позабочусь, — пообещал он, делая знак открыть дверь.
— Но как? Макс… Макс!
Лакей уже отворял дверь.
— Не волнуйся, дорогая, — заверил Макс и, кивнув лакею, вывел Кристину в холодную осеннюю ночь. — Однако тебе потребуется пальто.
Макс покачал головой и накинул на ее обнаженные плечи свой фрак.
— И кто-то, чтобы согреть тебя, — добавил он, подхватывая ее на руки и шагая по залитой лунным светом дорожке. На губах его играла знакомая мальчишеская улыбка. — И этот человек — я.
Макс усадил Кристину на тюк сена, а сам велел груму приготовить экипаж. Вернувшись, он сел рядом, обнял ее, обдав теплом своего тела, и легонько поцеловал в губы.
— Мы отправляемся на станцию Таттон, где в полночь останавливается поезд.
— И куда он идет?
— Это имеет значение?
Кристина улыбнулась и покачала головой.
— Верно. Главное — оказаться как можно дальше отсюда, — уточнил Макс.
— Там, где никто не сможет нас найти.
— Минстер-Хилл? — высказал предположение Макс.
— Это первое, куда они догадаются заглянуть, — возразила Кристина.
— Если смогут пройти мимо моего привратника.
Кристина расплылась в улыбке:
— Уединение.
— Абсолютное уединение.
— Так и быть, согласна, — кивнула Кристина.
— Прекрасно, — рассмеялся Макс, — потому что я передал Дэнни, чтобы он завтра же привез туда наши вещи.
— Придется обсудить твою вечную страсть командовать, — мгновенно вскинулась она.
— В любое время, дорогая. Я глина в твоих руках. Мягкий воск. Все, что пожелаешь.
Кристина многозначительно оглядела его натянувшиеся спереди бриджи.
— От всей души надеюсь, что нет.
— Просто метафора, дорогая. Стоит тебе оказаться рядом, как у меня все стоит.
— И на станцию нас повезет кучер. Лучше не придумаешь, — выдохнула она.
Макс решительно замотал головой:
— Не выйдет. Времени нет, да и ты окоченеешь в такую погоду… С другой стороны, может, и нет… — сардонически усмехнулся он, должно быть, вспомнив жар их страсти, — но расстояние слишком невелико, так что ни в коем случае. Придется подождать.
— Я ждала двенадцать лет, — напомнила она, мило надув губки.
— В этом-то и беда, — ухмыльнулся он. — Правда, для меня не столько беда, сколько дар небесный, но, дорогая, умоляю, потерпи. Обещаю восполнить тебе все утраченное.
— И сколько же придется терпеть? — вздохнула она полуразочарованно-полужалобно.
Наспех вычислив расстояние до своего загородного дома с учетом ее терзаний, маркиз понял, что нужно искать выход.
— Если мы не сможем занять отдельное купе, значит, останемся на ночь в Таттоне, — пообещал он, — так что долго ждать не придется.
— Вы так добры, милорд, — гортанным от сдерживаемого смеха голосом выдавила Кристина.
Макс залихватски подмигнул:
— А у меня есть выбор?
— Разумеется. Всегда.
— Иной, чем заняться с тобой любовью в экипаже?
— Неужели это так трудно?
Макс закатил глаза:
— Мне уже давно не восемнадцать.
— В таком случае я согласна на Таттон.
— Как ты добра, — ехидно пропел он. — Но я предпочел бы Минстер-Хилл.
— Значит, мне не удастся настоять на своем?
Макс распознал за внешней шутливостью легкое сожаление, напомнившее обо всех угнетающих запретах и ограничениях ее существования. А ведь сам он свободен как птица!
— В самом деле, становится поздно, — великодушно согласился он. — Имеет смысл провести ночь в Таттоне.
Из глаз Кристины брызнули слезы.
— О, спасибо…
— Счастлив угодить, — прошептал он, сцеловывая прозрачные капли, бегущие по ее щекам. — И не плачь… мне все равно, где ночевать, лишь бы с тобой.
— Я стараюсь, — шмыгнула она носом, — но все вдруг стало…
— Нам будет чудесно даже в сарае, — утешил он, думая о том, что князю Цейсу не мешало бы преподать урок хороших манер, и задорно осведомился: — Так чем можно остановить эти слезы? Я всегда считал, что лучшее средство — это подарок, или…
— Таттон — лучший подарок, — дрожащим голоском перебила она, одарив его робкой улыбкой.
― Вижу, тебя легко утешить, — рассмеялся Макс. — Никаких алмазов, рубинов или портсигаров от Фаберже?