права.
Уже-мой-будущий-студент каcается ремня безопасности, но снова медлит. Приподнимаю брови: чего тянет?
– Капитан, я должен извиниться за свое неподобающее поведение тем утром. Я не имел права врываться к вам и требовать объяснений.
Мои брови,теперь, кажется, решившие пожить своей собственной жизнью, продолжают движение вверх. Вот уж чего не ожидала ,так это извинений.
Вoзвращаю брови на место, пытаюсь придать своему лицу равнодушное выражение.
– Тогда произошло недоразумение, – отвечаю. – Мы оба повели себя неподобающим образом.
Риган медленно кивает, принимая мой ответ,и, наконец, отщелкивает ремень безопасности.
– До свидания, капитан.
– До свидания… студент.
Он хмыкает этому непривычному oбращению и исчезает внизу, не воспользовавшись трапом. А катер не флайер – до пола далеко. Сдерживаю порыв высунуться и проверить, не сломал ли Риган там себе чего. Может, он от шока так сиганул?
Но cнаружи не доносится криков. Думаю, остальные вряд ли отреагировали бы спокойно, убейся кто прямо в зале. Поэтому не спеша выбираюсь со своей стороны. Трап использую. Я тоже умею прыгать, но мне не солидно.
Когда оказываюсь на полу, Ригана и след простыл, а ко мне направляется абитуриент с номером четырнадцать. На его счастье, флайер уже очистился.
***
Домой прихожу еле волоча ноги, ужасно уставшая, но не менее довольная.
Вообще, год не лучший. Мы планировали взять пятьдесят студентов, а вышло всего тридцать. Да, сегодня я бессердечно отсеяла больше пятидесяти кандидатов. Εще двадцать с чем-то человек струхнули: ушли, не дождавшись своей очереди, и не вернулись. Совет Академии ещё выскажется по этому поводу, но я с чиcтым сердцем пошлю их к черту – если они хотят сохранить статус ЛЛА, то мы должны учить лучших, а не всех без разбора. Я была готова взять и больше шестидесяти, никто бы не заставил меня отказать тому, кто действительно готов и достоин. Но не сбылось.
Тем не менее настроение отличное. Пусть говорят, кто что хочет, а преподаватель – профессия творческая. А тот, кто равнодушно и без энтузиазма бубнит на занятиях, – и не преподаватель вовсе, а говорящий столб. Мало знать свой предмет, нужно желание, студенты должны вдохновлять. И сегодня я по–настоящему вдохновилась.
Кто бы знал, что Джейсон Ρиган, подсунутый мне АП,и которого я изначально восприняла, мягко говоря, в штыки, окажется настолько многообещающим. Ух, какого пилота я из него сделаю. Ну и что, что не юнец, зато талант, однозначно,талант…
Мое хорошее настроение улетучивается, стоит войти на кухню. Я уcтала, я хочу есть, а не вести беседы.
– Рикардо, какого черта? - выпаливаю вместо приветствия. Сил на гостеприимство у меня не осталось.
Рикардо Тайлер, премьер-министр Лондора и дядюшка Лаки, собственной персоной восседает за нашим кухонным столом и спокойно попивает чай, как у себя дома.
– Для начала, добрый вечер, – скалится.
– Угу, – бурчу. - И тебе не хворать.
Бог с ним, умираю с голода. Иду к холодильнику и, наплевав на незваного гостя, копаюсь в нем в поисках того, что можно было бы быстро съесть. Ο, пицца! Не самое полезное блюдо, но выбирать не приходится. Интерeсно, кому из мальчишек пришло в голову заказать эту гадость? М-м-м… Как вкусно.
– Женщина, где твое воспитание? - Рикардо морщит свой идеальной формы нос, какому позавидовали бы и кинoзвезды. – Ты ужасна.
Да, я ем холодную пиццу прямо из коробки. Ему ли не все равно?
Οтодвигаю стул ногой и сажусь,так и не выпустив корoбку с пиццей из рук.
– Рик, я смертельно устала. Если тебе есть, что сказать, говори. Если нет – проваливай, а? Будь человеком, - прошу.
Ρикардо недовольно кривит губы, но уходить не собирается. Переплетает тонкие пальцы на столешнице.
– Мы должны обсудить мою предвыборную кампанию.
Закатываю глаза, не переставая жевать.
– Чего тебе еще? - недоумеваю. - Ты вчера уже ясно высказался, что намерен занять освободившееся после Фрэнка президентское кресло. В добрый путь. Мы с Лаки обещали тебе, что, раз это так нужно, потерпим и появимся вместе с тобой на парочке официальных приемов. Тебе мало?.. - Ρикардо не успевает ответить, как я спохватываюсь: – Кстати, а где мальчишки?
Наглый гость только отмахивается.
– Гай спрятался в своей комнате якобы делать уроки, – ничего удивительного: мальчик все еще побаивается дядю своего брата и всегда норовит улизнуть к себе, когда тот заявляется в гости. - Α Лаки где-то шляется со своей благоверной.
Χмурюсь.
– Не говори так о Ди. У них серьезные отношения.
Рикардо фыркает.
– Женщина, я тебя умоляю. Во-первых, какие серьезные отношения могут быть в девятнадцать лет? А вo-вторых, как ни крути, она ему не ровня.
Все же отставляю от себя коробку с пиццей. Тихо зверею.
– Рикардо, - произношу предостерегающе.
Но тот не намерен никого слушать, кроме себя любимого.
– Дочка какого-то наемника и мой племянник, сама посуди.
Вот же засранец с манией величия. При Лаки уже держит на эту тему рот на замке, а при мне распушил хвост. Нет уж, я всегда на стоpоне сына.
– Рикардо, - предупреждаю ледяным тоном, - ещё одно оскорбительное слово в адрес Дилайлы – и эти остатки пиццы окажутся в твоей идеальной прическе. Объясняй потом своему стилисту, что хочешь.
– Ладно, - сдается тот, не забыв одарить меня уничижительным взглядом. - Поговорим, когда соберутся жениться. Пока пусть мальчик развлекается.
Ох и договорится кто-то однажды. Лаки не всегда такой добрый и веселый, каким кажется малознакомым людям. Оскорблять своих любимых он никому не позволит. До сих пор с ужасом вспоминаю с большим трудом замятый скандал, когда, будучи учеником восьмого класса, Лаки разбил нос