Несмотря на пышные юбки, Кристи все равно ощущала близость Доминика, и груди ее напряглись и сладко заныли. К глазам подступили неудержимые, горячие слезы, и в тот момент, когда музыка оборвалась и Доминик потянулся к ней, чтобы снять маску, она инстинктивно закрылась рукой, не желая, чтобы он видел ее в момент слабости.
Слишком поздно она поняла, какую ошибку допустила.
– Вот как? – раздался насмешливый возглас Доминика. – Все свидетели – я имею право на фант!
Несколько дам, уже снявших маски, с улыбкой смотрели на них, и спорить было бесполезно.
– Ого! – загремел в зале голос конферансье. – Среди нас нашлась как минимум одна скромница. Сообщите мне, сэр, что вы желаете получить в качестве фанта?
Доминик неторопливо пожал плечами и лаконично сказал:
– Что я могу еще пожелать?!
И, притянув к себе Кристи, поцеловал ее в губы на глазах у восторженно аплодирующей толпы. Девушка готова была сквозь землю провалиться от стыда, но оркестр заиграл мелодию какой-то игривой любовной песенки, и она поняла, что должна что-то сказать или сделать, чтобы сохранить хорошую мину при плохой игре.
Аманда уже стояла рядом, метая взглядом молнии, но, по понятной причине, ничем не высказывая снедавшей ее злобы.
– Прошу прощения, я обещала помочь с уборкой столов, – сказала Кристи Доминику и, выскользнув из его объятий, стала пробираться сквозь толпу танцующих в столовую залу, на ходу отбиваясь от шутливых реплик.
– Дорогуша, это было не хуже, чем сцена в «Унесенных ветром»! – воскликнула пожилая матрона, восторженно всплеснув пухлыми руками, и Кристи расстроено вздохнула. Теперь она и Доминик станут главной темой разговоров в поселке. Люди вспомнят об их давней дружбе, и пересудов не избежать.
Выйдя на крыльцо с коробкой тарелок, чтобы отнести их в фургон, она поняла, как резко похолодало. Темное небо было усыпано алмазными звездами, снег скрипел под ногами, а мороз щипал щеки и резал легкие при вдохе.
– Скоро будет новый снегопад, помяните мое слово, – заметила одна из женщин, переносивших посуду. – Чуете?
Похоже на то, подумала Кристи, вздрогнула и поспешила обратно в дом.
Народ начал понемногу расходиться, и если она хотела отделаться от общества Доминика, надо было срочно с кем-то договариваться, потому что рассчитывать на такси в такое позднее время не имело смысла.
Кристи неохотно вернулась в танцевальный зал и с изумлением увидела сидящих рядышком леди Энтони и майора.
– Здорово сидим, не правда ли, дорогая? – говорил майор.
– О, да, я словно вернулась в свои юные годы! – с блаженной улыбкой кивала в ответ леди Энтони.
Несколько членов комитета, попрощавшись, ушли. Кристи окинула взглядом зал в поисках Доминика.
Страх и ощущение противной неопределенности клокотали в ее душе. Не лучше ли, ничего не говоря ему, попытаться все же заказать такси или договориться с кем-нибудь из отъезжающих, чтобы ее подбросили до дома?
Кристи заметила, что Аманды тоже нигде не было видно, и разозлилась еще больше. Она уже начала было думать, что вынуждена будет добираться домой в одиночестве, когда появился Доминик.
Он был один, но ревнивый взор Кристи сразу ухватил на его губах следы помады – помады, принадлежавшей Аманде!
Ошеломленная и раздавленная, она безмолвно смотрела на это кричаще-яркое клеймо на лице Доминика.
– Кажется, нам пора ехать, – сказал он спокойно.
– Я переоденусь и буду ждать тебя внизу, – глухо вымолвила Кристи и, плохо соображая, что она делает, двинулась по лестнице, чуть не столкнувшись с Амандой. В глазах соперницы вспыхнул при ее появлении торжествующий огонь, и Кристи поняла, что эта метка на губах Доминика – напоминание о победе и предостережение.
Аманда снова продемонстрировала свои права на Доминика, и если у Кристи еще оставались какие-то сомнения по поводу их отношений, то теперь они развеялись полностью и окончательно.
8
– Что происходит, Доминик? Ты проехал мимо ворот моего дома? – воскликнула Кристи, выпрямившись на сиденье.
– Родители не ждут тебя так рано. Полагаю, ты не против пропустить на ночь стаканчик?
Кристи, растерявшись, молча смотрела на Доминика, пока тот мастерски выруливал на дорожку к своему дому.
Девушка никак не ожидала, что он повезет ее к себе. Более естественным было бы, если бы Доминик высадил ее у родительского дома и отправился обратно в усадьбу – во всегда открытые для него объятия Аманды.
– Не будь смешным, – сварливо сказала Кристи. – Я вовсе не хочу пить, и вообще, мне ничего от тебя не нужно!
– Не нужно? – спокойно переспросил он и нагнулся, чтобы выключить зажигание. – Сегодня вечером мне показалось, что это вовсе не так, – безжалостно заметил он. – Тем не менее можешь не волноваться, я привез тебя сюда не для того, чтобы заниматься любовью.
– Я совершенно спокойна, – мстительно заявила она. – В конце концов, для этой цели у тебя всегда есть Аманда, не так ли?
На мгновение воцарилась тишина, затем он быстро открыл двери дома и отступил на шаг.
– Заходи, пока мы совсем не замерзли!
Кристи хотела отказаться, но, уловив выражение зловещей решимости на его лице, не рискнула перечить.
Она шагнула в холодный холл и, дрожа всем телом, остановилась. Словно читая ее мысли, Доминик негромко заметил:
– Я собираюсь весной провести сюда центральное отопление. А пока нам лучше сразу пройти в кабинет, там гораздо теплее.
Войдя в комнату, Доминик присел на корточки и стал раздувать угасающие угольки в камине и подбрасывать туда поленья. Пляшущие искры взмыли в дымоход, запах горящей яблоневой древесины наполнил комнату.
Доминик не включил свет, и в отблесках камина гигантские черные тени заплясали по стенам и книжным полкам. Кристи рассеянно дотронулась до штор: они отсырели за ночь.
– Этот дом явно великоват для одинокого холостяка, – заметила она и тут же покраснела, сообразив, что сморозила глупость.
Доминик бросил еще одно полено в огонь и, отряхнув руки, поднялся на ноги.
– Зато здесь можно принимать любое количество больных, и в то же время легко уединиться. Мне нужно было срочно отыскать себе какое-нибудь жилье, а выбор был невелик: либо этот особняк, либо викторианский дом с верандой в Сетондейле. – Выходит, женитьба не входила в его планы, подумала Кристи. – Аманда, правда, считает, что этот дом забирает у меня слишком много энергии, – бросил он через плечо и достал из буфета графин и два бокала.
Кристи смотрела, как он разливает рубиново-красную жидкость, и изнемогала от ревности, пожиравшей ее душу, как пламя – дрова в камине. Голова у нее слегка шумела, и, словно со стороны, она услышала своей собственный, неестественно высокий голос: