обстоятельства, будь они прокляты!
Ага! Значит, кто-то открыто пытался добиться справедливости, но не смог!
— Но разве влюбленный молодой человек не найдет способа спасти даму сердца?
Нежелан пожал плечами.
— Что есть любовь — вопрос философский. Я, например, не влюблен. Мне откуда знать?
— Но Дарьян сказал, что знаете.
Газетчик удивлённо приподнял брови. А затем рассмеялся. Смех его был каким-то… сухим, скупым и перемежался болезненным кашлем.
— А ведь вы меня провели! Вы не знаете имя влюбленного, так? О, сколько кумушки настроили догадок в свое время! Никто никогда не знает, что произошло, как произошло, но все норовят рассказать "ту самую правду"! Занятное дело! Смею заверить… — Пауза. Нежелан поднял руку, пошевелил пальцами, словно пытался нащупать правильное слово. — Заверить… Что я тоже не знаю!
Нарочито невинная улыбка на бледном лице.
Это была явная издёвка.
— Знаете! — воскликнул Димитрий и попытался поймать взгляд Нежелана, но тот опять уткнулся в газету. Сыщик встал. Заходил по комнате.
— Вы понимаете, что вредите следствию?
— Какое дело следствию до парочки глупых влюбленных?
— Такое, что влюбленный участвовал в ритуале призыва демона!
Победа!
Руки, держащие газету, дрогнули.
Закрепить успех, скорее!
— И в результате погибли три ни в чем неповинных, — враньё, но пусть будут невинными для бо́льшего драматизма, — человека! Трое из пяти — это много!
Да! Да! Побелевшие пальцы, сжатые губы… Верно! Поймать бы взгляд, подцепить бы ниточку злости или обиды…
— Вы не боитесь ответственности за сокрытие данных о преступлении?
Проигрыш. Нежелан весь подобрался, успокоился. Видно, что угрожают ему не в первый раз.
— Докажите сначала, что я что-то знаю.
— У меня записка. От неизвестного хранителю музея.
— Вряд ли там что-то сказано обо мне.
— Но с ней найти юношу, влюбленного в нису Бель, будет не так сложно.
Нежелан зашуршал газетой, переворачивая лист. На Димитрия при разговоре он больше не смотрел.
— Так ищите. Кажется, это ваша работа. Или я ошибаюсь?
— Выполнять работу гораздо легче, если никто не пытается скрыть важную информацию.
— Вы роете не в том направлении.
— Откуда такая уверенность?
— Ну это же не ритуал жертвоприношения. А то, что случилось до этого, больше было похоже именно на жертвенные ритуалы. Здесь же умерли сами участники.
Димитрий сел на кровать, вынуждая молодого человека отпрянуть и поднять глаза.
— Вы знаете. Вы были там. Более того, вы смогли уйти, добраться до дома хранителя музея и там перевязать раны. Остались следы вашего пребывания. Довольно яркие. Так что я точно знаю, что вы там были.
Ниточка вины. И боли. Да, был.
— Расскажите, что знаете. Мне нужна информация, и только. Могу обещать, на вас это никак не скажется.
Ниточка злости. Не верит. Тянуть или нет?
— Мне просто нужно понять, что произошло. И найти виновного.
Не решил еще. А злость сама раскручивается, тянется-тянется-тянется. Набухает словно почки весной.
— Я же сказал, вы не там ищите! Ритуал — другая причина, другое следствие. Он был первым, который…
Осознание.
Скулу обожгло болью, Димитрий покачнулся от удара, но не упал — газетчик был ещё слаб и бил хоть и со всей злости, но с малой силой.
— Не смейте! Не смейте использовать эти ваши штуки!
Сыщик задумчиво потрогал лицо.
— Нападение на представителя органа правопорядка. Раз.
— Докажите! Я скажу, вы таким сюда пришли! И любой врач подтвердит, что я не в состоянии драться!
— Сокрытие важной для следствия информации. Два.
Глумливая улыбка.
— Что-то не похоже, что вы — лучший магический сыщик! Кажется, вы настолько не знаете, что делать, что скорее берётесь за семейные дрязги, чем за настоящее расследование!
— Я исследую тайны. Только когда тайна открыта, можно понять, имеет она отношение к делу или нет. И мне очень мешают люди, скрывающие нужную информацию или предоставляющие неверные сведения. И их за это можно наказать. И заставить отвечать на вопросы. Это три и четыре.
Димитрий посмотрел на тонкие пальцы собеседника. Газетчик побледнел, словно угадал его мысли. Побледнел — но не более того.
— Если вы… что-то мне сделаете… Вы ответите за это…
— То есть вы хотите, чтобы я нес ответственность за свои действия? А вы? Вы за свои ее понесете?
— Я вам все сказал, — упрямо заявил Нежелан. На лбу у него выступили бисеринки пота. Интересно, а второй выживший также плохо себя чувствует? Стоит присмотреться к тем молодым людям, которые какое-то время не выходят в свет. Следствию очень нужна информация о ритуале. А дать ее могут только пережившие его. Или тот, кто донес эту информацию до старика и мальчишки, но если такой кукловод действительно существует, до него добраться все равно будет гораздо сложнее.
— Тебе всегда кажется, что за плохими поступками стоит чья-то злая тень, что они должны быть вызваны чужим присутствием. — Марина по-матерински улыбается подкрашенными темной помадой губами. — Ты ошибаешься. Меришь собой. Нет. Люди — просто люди. И за ними нет никаких хозяев судеб. Отец всего живого не будет неволить своих детей. Каждый сам избирает свой путь и несёт свою ношу.
— Но нити…
— Все эти "нити" — нечто временное. Появляются и исчезают. Ты можешь дёрнуть за них в какой-то момент. Но не более.
Глаза у нее — бездонные озера, но он никогда не скажет ей такой избитый комплимент. А темные губы очень хочется поцеловать.
Но он помнит, как эти губы сплевывали кровь. Это было до? После? Какому богу молиться, чтобы — "до"?
Дело. Надо думать о деле.
Ритуал призыва. Предположительно призывали демона. Случайность или нет? Не может быть, чтобы в провинциальном городке, расположенном невесть где, приблизительно в одно время разные люди вдруг решили использовать ритуалистику для решения своих проблем. Тем более ритуалы эти давно забыты и добыть по ним информацию очень сложно, а научиться ей пользоваться еще сложнее.
Не обошлось без помощи?
Нежелан поерзал на кровати, чуть сдвигаясь в сторону. Его рука едва заметно скользнула под одеяло. Димитрий среагировал мгновенно. Толкнул в грудь, опрокидывая противника на подушки, поймал руку с ножом и сжал тонкую кисть так, что сталь выпала из ослабевших пальцев. Не давая газетчику встать, схватил его за горло. Летнь вопреки инстинкту самосохранения попытался свободной левой рукой достать до глаз Димитрия. Не достал и в результате впился ногтями в ухо. Сыщик почувствовал, как по шее потекла теплая капля.
На несколько мгновений они замерли, вглядываясь в друг друга, затем одновременно разжали руки, словно по команде.
— Я не желаю вреда, — заверил Кривз несговорчивого свидетеля. Стёр ладонью капельки крови с шеи, поморщился. — А вы сразу в драку.
— Вы спровоцировали, — Нежелан