отпускал птицу, свободной рукой разматывая веревку. Когда сокол садился на приманку, помощник медленно подходил к нему, показывая кусок мяса и повторяя ту же самую строчку из песни или фразу, а потом клал мясо перед птицей. Сокол хватал его, помощник брал птицу вместе с приманкой и затягивал путы.
Как только сокол начинал правильно реагировать на приманку, его учили подлетать к ней: помощник кружил ее в воздухе, издавая призывные звуки. Наставал момент, когда сокол охотно срывался с кулака при виде приманки и летел к ней. После этого шнур был уже не нужен: отныне птица летала свободно.
Теперь можно было учить ее охоте. Обучение кречетов, выпускавшихся против журавлей, часто начинали с зайцев – характер полета был одинаковым в обоих случаях, и, кроме того, заяц вряд ли мог отвлечь сокола во время охоты на журавлей: зайцев из их укрытий могли выгнать только собаки. Иногда перед соколом тащили чучело – кроличью шкурку, набитую мясом, – а сокольничий скакал по полям вслед за приманкой, выпуская сокола непосредственно перед атакой, чтобы научить его внезапно взмывать и снижаться. Затем сокольничий выводил собак, которые загоняли живых кроликов для сокола.
После этого сокола натаскивали на бекасов и куропаток. Научившись иметь дело с ними, он был готов к настоящей охоте, но и здесь все происходило постепенно. Сначала на лугу привязывали к колу живого журавля, выкалывали ему глаза, обрезали когти и завязывали клюв, чтобы он не мог поранить птицу. К спине журавля прикрепляли мясо. С сокола снимали клобучок и показывали ему журавля. Когда хищник приканчивал свою жертву, сокольничий вынимал ее сердце и скармливал его соколу. Процесс повторяли, увеличивая расстояние между сокольничим и журавлем, пока расстояние полета сокола не достигало дистанции выстрела из лука (300–400 метров). В то же время сокольничий обучал сокола распознавать журавлиный крик, разрезая гортань журавля и дуя в нее.
При обучении охоте на более крупных птиц использовали собак, обычно борзых. В этом случае как им, так и соколу требовалась особая подготовка, чтобы собака не отвлеклась от цели, погнавшись за кроликом. Собаку и сокола кормили вместе, чтобы укрепить их товарищество; собаку учили бежать вслед за соколом и помогать ему хватать добычу.
Еще один метод применялся в случае «прибрежного полета», когда охотились на уток с берега. Сокола учили кружить над головой сокольничего и «ждать», пока собаки не выгонят уток. Затем сокол набрасывался на них в воздухе.
Согласно Фридриху II, державшему в своих апулийских замках более полусотни мастеров соколиной охоты, хороший сокольничий должен быть среднего роста – ловким и одновременно сильным. Главным его достоинством считалось терпение, но следовало также обладать хорошим слухом, острым зрением, смелостью и даже ровным характером. Еще одним необходимым качеством был чуткий сон, чтобы услышать звон бубенчиков сокола в ночи. Разумеется, сокольничий должен был разбираться в кормлении и лечении птиц – знать лекарства от головной боли и простуды, уметь готовить мази от ран (смеси специй, уксуса, змеиного мяса, хряща и лекарств) и снадобья, почти такие же неприятные, как и те, что прописывали людям.
Охота была не только забавой, а лес – не только местом для физических упражнений. Олени и другая дичь составляли немалую часть мяса, оказывавшегося на столе обитателей замка; дополнением к этому служили орехи, ягоды, грибы и другие дикоросы. Дерево было основным строительным материалом и топливом для представителей всех сословий. В 1228 году Генрих III подарил десять дубов из леса Дин Уильяму Маршалу II для перестройки и укреплении Большой башни Фиц-Осберна, а позднее, уже Гилберту Маршалу, – новую партию дубов для завершения работ. Покрытая лесом земля была ценнейшим природным ресурсом, ее страстно желали заполучить и защищали, за нее бились. Вильгельм Завоеватель, любивший поохотиться, ввел в Англии французский «лесной закон», чтобы сохранить для себя местные леса. Вырубки лесов и выпас овец в Средние века оказали колоссальное воздействие на экологическую обстановку в Европе – примерно такое же, как сельскохозяйственное освоение территорий на Северную Америку в XIX веке. Ни Вильгельм, ни прочие европейские монархи, принимавшие законы об охране лесов, не заботились об экологии, тем не менее их действия помогли снизить темпы обезлесения.
Против браконьерства принимались суровые меры. Вот что говорится в «Англосаксонской хронике»:
Вильгельм завел огромный олений заповедник и издал касавшиеся его законы, так что всякого, кто убивал оленя или зайца, следовало ослепить. Он запретил убивать кабанов, равно как и оленей, ибо любил высоких оленей так, словно был их отцом… Богатые жаловались, бедные сетовали, но он был непреклонен и не беспокоился о том, что все могут его возненавидеть.
Вильгельм создал королевский лес, или заповедник, – большие участки, где имелись деревни и пустоши, а также леса. Только король и те, кто получил от него разрешение, могли охотиться там на благородного оленя, лань, косулю и дикого кабана; даже бароны, владевшие этими землями, не имели такого права. Брать с собой гончих и луки запрещалось. Поскольку лисы, зайцы, барсуки, белки, дикие кошки, куницы и выдры считались вредными для оленей и кабанов, для охоты на этих мелких животных часто предоставлялись так называемые кроличьи права. Эти права распространялись и на птиц, которых добывали во время соколиной охоты, хотя те и не вредили оленям. Собак, содержавшихся в лесу, следовало «узаконить», для чего им срезали по три когтя с каждой передней лапы.
Хронист XII века Флоренс Вустерский считал, что смерть Вильгельма Руфуса, сына Вильгельма Завоевателя, наступила в результате несчастного случая на охоте. Дело было в Новом лесу к югу от Винчестера. Флоренс полагал, что причиной послужили строгие лесные законы Вильгельма Завоевателя:
Не следует удивляться тому, что… всевластная сила и возмездие проявились таким образом. Ибо в прежние времена… этот участок земли был густо усеян церквями и жителями, которые поклонялись Богу; но по повелению короля Вильгельма-старшего люди были изгнаны, дома наполовину разрушены, церкви снесены, а земля стала местом обитания одних диких зверей; поэтому, как считается, и произошло это несчастье. Ведь Ричард, брат Вильгельма-младшего, задолго до этого погиб в том же лесу, а чуть ранее его двоюродный брат Ричард, [родной] сын Роберта, графа [герцога] Нормандии, также был поражен стрелой одного из его рыцарей, когда охотился. На месте гибели короля стояла церковь, построенная в давние времена, но, как мы уже говорили, она была разрушена во времена его отца.
Ордерик Виталий красочно изображает смерть Вильгельма Руфуса:
[Тем утром – 1 августа 1100 года] король Вильгельм, отобедав со своими любимцами, готовился после окончания трапезы отправиться на охоту