обвинения). Процесс был показательным, он велся без всяких упрощений процедуры следствия и судопроизводства, подсудимым были предоставлены адвокаты. В ночь на 25 августа всем обвиняемым был вынесен смертный приговор, но при этом давалось 72 часа на апелляцию. Им раздали бумагу, ручки, каждый написал прошение о помиловании. После чего… всех сразу же расстреляли.
Это объясняют коварством Сталина. Но не слишком ли странное «коварство»? 72 часа ничего не решали, уничтожить приговоренных было никогда не поздно. Но они сообщили ценные сведения для дальнейшего следствия, дали показания против других видных коммунистов — Бухарина, Рыкова, Томского, Угланова, Пятакова, Радека, Сокольникова, Серебрякова. Можно было провести очные ставки, вскрыть новые связи. Тут-то как раз и раскрылся бы широкий заговор. Между прочим, Сталина в это время вообще не было в Москве. Он вместе со Ждановым находился в отпуске на Кавказе. Всем «оформлением» процесса занимался Ягода. Столь горячее «усердие» с немедленным расстрелом проявил именно он.
О приведении приговора в исполнение он Сталина не запрашивал. Подобных указаний не получал. В архивах никаких следов таких запросов нет. И нетрудно понять, что Иосиф Виссарионович, наоборот, был заинтересован в продолжении расследования. А Ягода оборвал нити, ведущие к другим подозреваемым. Причем на следующих процессах было иначе. Кое-кто все же выторговал себе жизнь. А в августе 1936 г. — нет, прикончили сразу и всех. Да и всех прочих троцкистов, которых арестовывали в 1936 г., принялись осенью расстреливать в тюрьмах. Без судов, скопом. Опять же, обрывая возможности для дальнейшего расследования.
А Сталину подобные действия Ягоды очень не понравились. 25 сентября Иосиф Виссарионович и Жданов направили в Политбюро телеграмму об «абсолютно необходимом и срочном» отстранении Ягоды от руководства НКВД и назначении Ежова. 30 сентября такое решение было принято. Понимал ли шеф советских спецслужб, что экстренное уничтожение осужденных и подследственных навлечет подозрения на него самого? Не мог не понимать. Почему же он решился на такое? Из чувства самосохранения, чтобы не вскрылись некие его собственные дела? Позвольте усомниться. Какое же самосохранение, если этот шаг подставлял его под удар? Остается предположить, что он получил от кого-то приказ. От таких сил, чью волю он не мог не исполнить — независимо от последствий.
Глава 12. НТС, невозвращенцы, IV интернационал
Большинство антисоветских эмигрантских организаций со временем угасали или распадались. Коммунистическая власть держалась и укреплялась, люди разочаровывались в борьбе. Осознавали, что их пребывание за рубежом — не временное явление. Отдавали себя устройству семейного быта, заработкам, втягивались в суету будничных дел. Другие организации превращались в подобие политических и ветеранских клубов.
Но появлялись и новые структуры. В 1930 г. на собрании русских молодежных организаций в Белграде было провозглашено создание Национального Союза Русской Молодежи (позже Народно-Трудовой Союз российских солидаристов — НТС). Он отмежевался от прежних группировок. Провозглашал, что они отягощены грузом старых ошибок, взаимоотношений, амбиций и тянут в прошлое, а надо ориентироваться на будущее. Целью ставилась «национальная революция», которая свергнет большевизм. После чего в России предстоит установить «народно-трудовой строй».
С 1932 г. группы активистов НТС начали направляться в СССР. При сотрудничестве с иностранными спецслужбами Союз выдвигал ряд условий — сохранение «политической независимости», отказ поставлять информацию разведывательного характера. Но выполнялось ли это на практике — можно крепко усомниться. И в любом случае использование НТС представляло интерес для польской, румынской, японской разведок. Энтузиасты-мальчишки становились «подопытными кроликами», испытывать на них «окна» на границе, способы ее перехода.
Большинство из них погибало. Литература НТС пестрит десятками фамилий жертв. Они были уверены, что гибнут за Россию — не задумываясь, а нужно ли это России? Или кому-то другому? Лишь единицы благополучно возвращались — они становились инструкторами, готовили следующие группы мальчишек. А те активисты, кто все-таки просочился в СССР, теряли связь с зарубежьем. Они начинали «вторую жизнь» по поддельным документам, должны были внедрять в народе свои идеи, создавать зародыши будущих организаций. Стать «семенами», из которых будет произрастать грядущая антисоветская революция.
Но в 1930-х эти «семена» и их заграничные «сеятели» еще не доставляли советскому руководству особых забот. Куда больше вреда наносили троцкисты. Причем сам Лев Давидович оказался не способен организовать сколь-нибудь весомую антисталинскую партию. Он оставался, как и в начале своей карьеры, всего лишь талантливым журналистом и литератором. Написал мемуары «Моя жизнь», еще ряд книг. Битые политики и военачальники в воспоминаниях вообще любят приврать. Но для эмигрантских работ Троцкого характерна ложь совсем уж безоглядная, напропалую. Впрочем, подобным приемом Лев Давидович пользовался и раньше — не доказывая своей правоты, не опровергая противников, просто выливать на них побольше грязи.
Кроме того, Троцкий начал издавать «Бюллетень оппозиции». Хотя тем самым подставлял под удары своих сторонников в СССР. В собственном высокомерии он даже не задумывался о судьбах соратников, засвечивая их. Однако вполне может быть, что это делалось преднамеренно. Пускай арестовывают, глядишь, и невиновных зацепят, что вызовет озлобление, подтолкнет оппозицию к активным действиям. В публикациях Троцкого любые действия сталинского правительства объявлялись катастрофическими ошибками. Опять же, ни на какую логику внимания не обращалось. Если в СССР Лев Давидович выступал сторонником сворачивания нэпа, жесткого наступления на крестьянство, ускоренной индустриализации и коллективизации, то сейчас эти же шаги объявлялись неверными и преступными.
Москва до поры до времени относилась к нападкам терпимо. В 1932 г. Троцкого только лишили советского гражданства. Его книги, написанные до изгнания, все еще стояли на полках библиотек. Его родственников, оставшихся в СССР, еще не сажали, а дочь от первого брака Зинаиду отпустили к отцу. Но она не сошлась характерами с женой Льва Давидовича, Натальей Седовой. Последовали скандалы, и Зинаида в приступе депрессии покончила с собой. Ну а сам Троцкий в 1933 г. неожиданно покинул так хорошо принявшую его Турцию, переехал во Францию. Почему? Изменилась обстановка в Европе. В Германии пришли к власти нацисты. Начиналась подготовка к большой войне. В документах троцкистов появились установки на развертывание «революционного движения», которое будет связано с «внешними событиями». Как раз по этим причинам Льву Давидовичу хотелось находиться поближе к эпицентрам мировой политической «кухни». А главным таким центром считался Париж.
Советская оппозиция по-прежнему поддерживала связи с изгнанным лидером. В последующих судебных делах зафиксирован разговор Радека и Бухарина в 1934 г. Радек сообщал, что устанавливаются контакты с Гитлером, и надежды совершить переворот возлагаются «на поражение СССР в войне с Германией и Японией». Строились планы, что можно будет «Германии отдать Украину, а Японии — Дальний Восток», а «виновников поражения», то есть, сталинское правительство, предадут суду — вот и осуществится перехват власти. Как видим, сценарий предполагался точно такой же, как в Первую мировую. Ради собственной победы подыграть врагам России, а потом расплатиться с ними территориальными уступками, как это сделали при заключении Брестского мира.
Но и нацисты были заинтересованы в подобных союзниках. Гитлер в своих