необычайно возвышенным ощущениям, они парили в самом центре колоссальной галактики. Они и были её центром. Излучая свечение вокруг ярче миллионов звёзд. Исчезло время – его заменила целая вечность. Им не нужны были слова и жесты – они понимали друг друга и без этого, потому что были едиными…
Неосознанно Радогаст ласкал руками её прелести и исгибы, и от этого всё тело Мары отзывалось неистовым трепетом. Её губы широко раскрывались и смыкались, покусывались. В ответ она непроизвольно ласкала его сильные руки, плечи, грудь, чтобы подарить ему такое же наслаждение, даже не осознавая этого.
…Вместе они тонули в сладострастной истоме. А вокруг них крутились звёзды, вращались целые галактики. Ведь они сами были размером с огромный макрокосмос. Они прижались друг к другу, крепко-крепко, и разлетелись в разные стороны многоцветным и завораживающим газовым облаком. Оно вихрилось, сжималось и разжималось, придаваясь разным причудливым формам и, наконец, сложилось в образ обнимающихся мужчины и женщины…
Их стоны бессознательной страсти наполнили собою весь отсек. Метаболизм значительно ускорился, бросая их в жар. Тела выделяли столько потовых желёз, что они разлетались во все стороны в виде мелких капелек. Они совсем не стремились слиться в жарком коитусе. Им было это и не нужно. Они ощущали дикий экстаз и без него. Они ощущали нечто большее: нейрообъединение – самую сильную страсть, самое неутолимое и чистое желание обладать друг другом без полового процесса репродукции, самое безграничное влечение. Это был настоящий мир на двоих. Мир чистой любви, которому не было равных. С которой нельзя было ничего сравнить. Ибо это удовольствие было за пределом осознания и реальности.
…Она превратилась в пылкое оранжевое пламя, сохранив свои манящие изгибы тела и формы. Он стал голубым пламенем с человеческими чертами. И тогда языки их пламени соприкоснулись, объединились в крепком и нерушимом объятии. Они вспыхнули ещё сильнее. И чем ближе приближались друг к другу их губы, тем ярче разгорался двуцветный огонь. Ближе… ещё ближе… касание… и сине-оранжевое пламя стремительно, молниеносно взорвалось во все стороны, в мгновение ока охватило собой всю вселенную и так же мгновенно вжалось в одну точку в пространстве…
Они не могли видеть в это время, что буквально мерцали алым свечением, будучи пронизанными некой могущественной энергией, которая впитывалась в их тела… стала частью них самих. Они мерцали… и это мерцание распространялось по отсеку во все стороны в виде некоего летучего вещества. В этот миг в их головах начало что-то быстро меняться без их ведома…
Мара и Радогаст резко раскрыли глаза и глубоко вдохнули, испытывая мощный нейронный оргазм, в несколько раз превосходящий тот, что обретается сексом. Они были полностью опустошены и обессилены. Их тела пробирали приятные пульсации. В головах витала лёгкость и безмятежность. Они продолжали летать, крепко прижавшись телами и щеками, не в силах оторваться, наслаждаясь полученными ощущениями, которые постепенно испарялись. Если это было не влечение, тогда что это? Это была любовь? Они не знали. Они просто желали продлить это уникальное ощущение, которое подарили друг другу. Которого не было бы друг без друга. Они создали его сами.
В 23-ем веке ощущение любви и влечение уже не проявлялись к людям бессознательно, запрограмированно. Его можно было испытывать к абсолютно любому человеку, по собственному желанию, с помощью новейших технологий. Испытывать, чтобы получать удовольствие, как от секса и манящего ощущения к другому человеку. И это новшество перевернуло в жизни людей многое.
– Это было так превосходно)), – промолвила Мара полушёпотом.
– Словно мы побывали в глубоком космосе.
– Словно мы сами были всей вселенной)).
– Были одним целым. Двумя половинками одного мира.
– И при этом ощущали нечто притягивающее)). То, от чего хочется радоваться и наслаждаться этим целую вечность)), – проступила на её глазах солёная влага. Радогаст почувствовал её своей щекой. – Ты ощущаешь это ко мне сейчас))?
– …Нет. Ничего такого. Лишь полученное удовольствие. Как привкус от вкусной еды.
– Как странно:-0, – оторвалось от его щеки лицо Мары. – Тогда почему нечто схожее всё ещё испытываю я:-0? Это ощущение влечения всё ещё не покинуло меня, хотя и сильно ослабло.
– Я не знаю. Но мне было так хорошо с тобой. И я хотел бы повторить наше нейрообъединение вновь.
– Да. Конечно, да)).
– Хорошо. Артам, мы всё ещё висим в воздухе. И желаем вернуться на твёрдую поверхность…
В следующий момент все летающие предметы грохнулись вниз. Мужчина и женщина, упав на пол, только рассмеялись, потирая ушибленные места…
– …Воины охотятся. Так заведено. С прежних первобытных времён нас отделяет целая вечность. Теперь всё решают технологии. Мы даже заставили работать на себя наши инстинкты, подчинили их своей воле. Но инстинкты убийства никуда от нас не делись, Радогаст, – говорил ему Лютомир во время скрытного передвижения в «сумеречное» время на Эос. – Гражданские легко их отключают во время мира. И также легко активируют, когда наступает очередной конфликт. Включают свою ярость и злобу к чужакам, желающих убить их. Но мы, боевые псы, не выключаем их ни на минуту. Мы всегда находимся в моменте. В оранжевом цвете повышенной тревоги. И когда наступает красный цвет, мы не медлим. Пока что ни одна технология распознавания опасностей не смогла заменить нам врождённых инстинктов выживания, которые развивались в нас миллионы лет. Пока что. Мы стараемся видеть эту опасность всюду. Если нам ничего не угрожает физически, наш мозг автоматически выискивает опасность социальную. Так было всегда…
Напарники облачились в маскирующие бронекостюмы с эффектом «Хамелеон». Они просто сливались с фоном окружающей среды, делая себя невидимыми. Ни тепловые, ни электромагнитные, звуковые и другие методы сканирования местности не могли их обнаружить. Они охотились. И вскоре обнаружили своих первых жертв. Это была команда учёных в сопровождении взвода военных, патрулирующих неровную, каменистую местность. Умники слишком близко подошли к электростатической аномалии, ведя её исследования. Пора собирать трофеи.
«Переходим на мысленную связь, командор. Ты в этом деле ещё салага. Поэтому смотри, как буду действовать я, и учись. Время показать, какой из тебя охотник».
«Принято. Начинаем», – ответил Радогаст, вновь ощущая странный и непривычный прилив азарта к убийству. Вместо повсеместного бесстрастия и сдержанности, он чувствовал пробуждение гнева и стремление к хищничеству. Что-то стремительно изменилось внутри его головы. Проявлялось нечто несвойственное биойду.
Лютомир тихо и скрытно подобрался к расслабленному солдату, сканируя его на ходу, и свернул ему шею усилителями костюма, аккуратно положив тело в лежачее положение. На месте обезвреженного противника тут же возникла его идентичная голограмма, стоявшая в том же положении и копирующая его движения – мелкий механизм-уловка, прикреплённый Лютомиром к