Читать интересную книгу Где-то в Курляндии - Сергей Исаченко

Старший лейтенант Привалов, наблюдавший за сдачей и учетом оружия, остановил одного из немецких офицеров - капитана, бросившего в общую кучу свой «вальтер», и спросил его:

- Какой дивизии?

- 291-й пехотной, - ответил тот по-русски.

«291- я дивизия, -подумал Привалов и вспомнил: - Так это же та, что хозяйничала в Петергофе. Вот она где оказалась!»

Ему припомнились сообщения Государственной чрезвычайной комиссии о зверствах фашистов. Наряду с другими немецкими дивизиями там упоминалась и 291-я пехотная. Эта дивизия в 1941 году ворвалась в Новый Петергоф, превратила в развалины знаменитые фонтаны и Большой дворец и готовилась к церемониальному маршу по улицам Ленинграда.

Андрей Привалов, учившийся до войны в Ленинградском художественном училище, любил бывать в Петергофе, восхищался его памятниками искусства. Поэтому он с особой горечью и гневом воспринимал сообщения о злодеяниях гитлеровцев, превративших эти памятники в руины. В мае 1943 года он читал в одном из очерков Николая Тихонова: «Вот он - Петергоф. Молчание смерти между разрушенных домов и тихих полян с весенней травой. Здесь проходит фронт. Он проходит по нашему сердцу. В развалинах лежат дворцы, обугленные стены подымаются там, где красовались всемирно известные павильоны, разбитые статуи лежат среди поломанных деревьев парка».

Когда наши воины разгромили фашистов под Ленинградом и освободили Петергоф, их взорам предстали лишь остовы обезображенных дворцов, завалы в парках. Скульптуры, которые наши люди не успели вывезти или спрятать, гитлеровцы утащили к себе. Они распилили и вывезли на переплавку главную статую Большого каскада - «Самсона, разрывающего пасть льва» - и другие скульптуры.

«Так вот кто тут сидел, в Курляндии, - думал Привалов. - Мучители Ленинграда, грабители Петергофа, Павловска, Пушкина, разрушители Новгорода и Пскова. Самые отъявленные фашистские головорезы сползлись сюда, забились на Курляндский полуостров, пытаясь оттянуть час расплаты. Но не удалось. Расплата наступила».

Привалов продолжал наблюдать за проходящими колоннами пленных. Да, сейчас они присмирели, хором лопочут «Гитлер капут», в струнку вытягиваются перед советскими офицерами. Один фельдфебель в разговоре с сержантом, принимавшим оружие, даже заявил: «Я с самого начала войны был против Гитлера и знал, что мы проиграем ее». Другие называют себя чехами, австрийцами, срывают кресты и прочие награды и в один голос кричат, что не убили ни одного русского за всю войну, а служили писарями, санитарами, повозочными. Ни одного стрелка, только и слышишь «канцелярен». Но нас не обманешь, мы все знаем и помним!

Поток пленных продолжается. Идут пешие, тарахтят повозки, запряженные рослыми немецкими битюгами, пылят машины, скрипят орудия…

К вечеру 9 мая войскам Ленинградского фронта сдалось в плен более 45 тысяч немецких солдат и офицеров. А всего с 9 по 13 мая на Курляндском полуострове сдалось в плен 181 032 солдата и унтер-офицера, 8038 офицеров и 42 генерала. Много немцев разбежалось по лесам. Наши войска прочесывали местность. В итоге к 31 мая в Курляндии были взяты в плен 285 тысяч вражеских солдат и офицеров и 48 генералов. В числе пленных оказался и сам командующий группой армий «Курляндия» генерал Гильперт.

* * *

И вот прием пленных, учет и отправка трофеев закончены.

198- я стрелковая дивизия расположилась в лесу, а районе небольшой станции Броцени, что на железной дороге Елгава -Лиепая.

Еще недавно в этих местах гремели бои, солдаты сидели в сырых траншеях, ползали по болоту от блиндажа к блиндажу, вели огонь по врагу. А теперь наступила долгожданная мирная жизнь. В короткое время был построен летний лагерь. И не какой-нибудь, а образцовый.

На широкой лесной поляне длинными ровными рядами встали палатки. Вдоль них прямая, как струна, линейка, посыпанная желтым песком. В центре - большая пятиконечная звезда с серпом и молотом, выложенная из кирпича, и цветные буквы: «Наше дело правое, мы победили». У грибков - часовые в зеленых касках. Звучит труба - и лагерь приходит в движение. Подразделения расходятся на занятия. Начались дни боевой учебы. Все, как в обычное, мирное время!

А в ближайшее воскресенье в дивизии состоялся праздник, посвященный Великой Победе над немецко-фашистскими захватчиками. На широком поле, превращенном в плац, выстроились полки и отдельные подразделения. На украшенной кумачом и зеленью трибуне - командование дивизии, командиры и политработники из частей, ветераны.

Торжественный митинг открыл командир дивизии полковник Фомичев. Потом выступил начальник политотдела полковник Кузнецов. Он говорил о боевых делах и людях соединения.

Перед мысленным взором Никандрова вставали картины минувших сражений, в которых самому пришлось участвовать. Как живые виделись Алексею герои, павшие на поле брани за Родину: Павел Анцеборенко, отец и сын Никифоровы, Аня Рогова и многие другие.

Затем начинается парад. Звучит команда: «К торжественному маршу!», и подразделения, печатая шаг, проходят перед трибуной. Впереди сводной роты алым шелком сверкает боевое Знамя дивизии. В колоннах идут прославленные герои многих сражений с фашистами.

Праздник, посвященный Победе, завершился.

А вскоре пришел день, когда многие фронтовики старших возрастов увольнялись из Вооруженных Сил и уезжали домой. Торжественными и в то же время несколько грустными были эти проводы. Приходилось расставаться с боевыми друзьями, вместе с которыми шли по фронтовым дорогам, ели из одного котелка и укрывались одной шинелью, делили тяготы походно-боевой жизни, вместе громили врага и завоевали победу. Они уезжали домой, исполнив свой долг перед Родиной.

На станции, прямо у эшелона, украшенного лозунгами и гирляндами из зелени, состоялся митинг. С напутственным словом к отъезжающим обратился командир дивизии полковник Фомичев. Заключительные слова его речи: «Прощайте, боевые друзья! Счастливого вам пути! Желаю вам доброй встречи с родными и близкими и плодотворного труда на благо любимой Родины!» - потонули в бурных рукоплесканиях и криках «Ура!».

Потом выступали отъезжавшие. Старшина Дусеев, прослуживший в дивизии всю войну, четыре раза проливший кровь в боях, награжденный орденом Славы III степени и многими медалями, сказал:

- Трудно нам расставаться с вами, дорогие друзья. Четыре года мы вместе шли фронтовыми дорогами. Но дома сейчас нужны наши руки, наше умение. Я только что получил письмо от родных из Башкирии. Пишут, что урожай нынче удался на славу. Как видите, работа ждет нас. И мы не подкачаем. А вам желаем успехов в боевой учебе. Прощайте, фронтовые друзья!

Затем на трибуну поднялся старшина Моисеенко, участник боев под Сталинградом, на Курской дуге, под Киевом, в Прибалтике. Он заверил однополчан, что их наказ - трудиться по-фронтовому - выполнит с честью. Инструктор политотдела майор Касьян зачитал письмо из Дзержинского райкома партии Ленинграда. Ленинградцы приглашали воинов-победителей в свой город и готовили им достойную встречу. Они писали, что для демобилизованных в Дзержинском районе ремонтируется триста комнат, подготовлены общежития на триста пятьдесят человек, всем будет оказана помощь в трудоустройстве.

А после этого начали читать стихи. Комсорг 506-го полка старший лейтенант Рукавишников прочел свои стихи «Вспомни, товарищ!» - о боях и походах, об «улыбках на лицах усталых», «мечтах и надеждах солдатских».

Взволнованно прозвучало стихотворение старшего сержанта Овчинникова, написанное специально по случаю проводов демобилизуемых и названное «Ты уезжаешь домой».

Много ты видел, боец-ветеран,

Много почетных имеешь ты ран,

Долго не видел детей и жены,

Многое вынес за время войны.

С честью носил ты званье солдата,

Крепко бивал немчуру-супостата,

Много наград ты в бою заслужил.

Враг побежден и оружье сложил.

Мир завоеван в жестоких боях,

Крепко стоим мы теперь на ногах.

Время пришло, и получен приказ,

Мы провожаем на родину вас.

Все мы желаем вам счастья в пути,

Счастья в семье и работе найти!

Долго продолжалось торжество. Произносились речи, играла музыка, звенели песни. Друзья прощались. Были объятия, поцелуи и даже слезы - скупые солдатские слезы. Полковник Кузнецов, капитан Никандров, майоры Касьян, Завьялов и другие офицеры обходили эшелон, жали протягиваемые из вагонов руки, обменивались пожеланиями. В одном из вагонов Алексей увидел Игната Сухова. Пожилой ефрейтор махал ему рукой и улыбался.

- Прощайте, Игнат Савельевич, - крепко пожал ему руку Никандров. - Вы учили Аню снайперскому делу, спасибо. Да вот не убереглась она… - с грустью в голосе произнес Алексей.