Она попыталась сосредоточить внимание на улицах, по которым они ехали. Если она не собирается постоянно сидеть дома, то ей придется научиться ориентироваться в Чикаго. Она не может рассчитывать на то, что Мак будет сопровождать ее всякий раз, когда ей потребуется выйти.
Но вместо того, чтобы ехать по главной улице, которая проходила через центр города, они свернули в боковые улочки, застроенные особняками с газонами, запорошенными снегом.
Несколько минут спустя машина вырулила на широкую подъездную дорогу, и Уэнди, вздрогнув, увидела дом в стиле династии Тюдоров. Он был гораздо меньше, чем особняк Берджессов, но все же являл собою внушительное зрелище.
— Добро пожаловать домой, — сказал Мак.
Домой? От ужаса у нее застыла кровь в венах.
Он даже не спросил меня, чего мне хочется.
Вот так партнеры!
— Ну, как тебе? — Он казался очень довольным.
Оправившись от шока, Уэнди подумала, что ведет себя глупо. Любая разумная женщина была бы рада. Дом великолепен. А его квартира чересчур мала для них троих, даже на короткое время. Это широкий жест со стороны Мака.
Но не по отношению к ней. Он сделал его, заботясь только о себе и, возможно, о Рори. Но не о ней. Если бы он думал обо мне, рассуждала она, он бы спросил моего мнения, прежде чем что-либо решить.
— Очень… мило, — сухо ответила она и распахнула дверцу машины.
Мак обошел машину и приблизился к ней.
— Что-то не так?
— Ничего. Я сказала, что очень мило. — Она открыла заднюю дверь и принялась отстегивать стульчик Рори.
— С этого нельзя начинать, Уэнди.
От холодного ветра у нее заслезились глаза.
— Ну, хорошо, — зло сказала она. — Ты сказал, что мы будем партнерами. А может быть, я не хочу огромный уродливый дом!
— А у тебя его и нет. — Его голос прозвучал сдержанно.
— Ах, вот как! Значит, дом записан на твое имя. Не удивительно.
— Он принадлежит другу, которого дела вынудили переехать в Бостон. Я снял его на полгода, чтобы дать нам время оглядеться, потому что мне не хотелось обременять тебя еще и поисками дома в придачу ко всему.
Она закусила губу, и слеза скатилась по ее щеке и утонула в мехе комбинезончика Рори.
В его голосе зазвучали теплые нотки.
— И я не спросил твоего мнения, потому что это замечательная возможность пережить первые несколько месяцев. Том даже оставил всю мебель; он не думает, что работа в Бостоне затянется, и ему не хочется перевозить ее.
— Прости, Мак, — только и сумела сказать она.
Он нашел в связке нужный ключ и открыл парадную дверь. Но, прежде чем распахнуть ее, он прислонился к каменному косяку и посмотрел на нее.
— Как ты думаешь, Уэнди, мы можем начинать?
Она кивнула.
— Тогда… добро пожаловать домой. Она попыталась улыбнуться.
— Это… очень красивый дом.
Мак посмотрел на нее долгим взглядом. Не успела еще Уэнди понять, что он задумал, как он сгреб в охапку ее и Рори и шагнул через порог. Она слегка вскрикнула и ухватилась за него. Он, смеясь, опустил ее на гладкий мраморный пол вестибюля и закрыл дверь.
Уэнди огляделась. По одну сторону вестибюля створчатые двери вели в гостиную. По другую — за дверями открывался длинный коридор. Массивная лестница уходила вверх, а огромная люстра заливала вестибюль теплым светом.
— Очень впечатляет, — сказала она почти про себя.
— Лучше, чем дом родителей?
— Не так внушительно. По крайней мере, тут я могу жить. Правда, пока не представляю, как я буду поддерживать чистоту, но… а кстати, сколько здесь комнат?
— Шесть спален, восемь ванных комнат и…
— О Господи!
— Одна из спален завалена вещами Тома, так что о ней тебе беспокоиться не придется.
— Какое облегчение, — прошептала Уэнди.
Мак ухмыльнулся.
— Но сначала главное: нужно уложить Рори. Он бросил свое пальто на резную скамью в елизаветинском стиле, стоявшую возле входной двери, и повел Уэнди наверх.
— У Тома нет детей. Так что Паркер перевез детскую мебель, пока мы были на ужине. Нам только нужно найти ее. А, вот и она.
Изначально комната, вероятно, предназначалась для детской, но, похоже, ее использовали в качестве комнаты для гостей. Обои на стенах представляли собой сплошные розовые и бледно-лиловые завитки. Уэнди никогда не нравились эти откровенно женские оттенки. Примыкающая ванная комната была вся в рюшечках и кружавчиках, по одной стене шли шкафы с зеркальными дверцами.
— Да, это будет забавно, если Рори начнет ходить прежде, чем мы отсюда уедем, — заметила Уэнди, укладывая малышку на стол для смены белья. — Могу себе представить эти дверцы — украшенные отпечатками ее пальцев.
Мак помог Уэнди снять пальто и приглушил свет, когда она начала расстегивать меховой комбинезончик Рори.
Заинтригованная новой обстановкой, Рори как могла старалась не закрывать глаза, чтобы осмотреть все вокруг. Но борьба со сном была ей не по силам, и когда Уэнди закончила переодевать ее, она сидела в кроватке с осовелым видом.
Мак подоткнул одеяльце, включил ночник и закрыл за ними дверь.
Не доходя до верхней площадки, он остановился у двери спальни.
— Я подумал, что тебе будет удобней здесь.
Уэнди заглянула в комнату. В полумраке она сумела рассмотреть только, что комната была просторной, а обои темных, насыщенных тонов рисунком напоминали гобелен. У дальней стены стояла большая кровать, а у двери — изящный ночной столик.
Когда они спустились вниз, Мак повесил ее пальто в шкаф под лестницей и поднял свое.
— Паркер обещал позаботиться о продуктах. Ты не хочешь перекусить?
— Что, миссис Кордоза прислала тебе корзинку со снедью?
— Надеюсь, что так.
Она старалась сдерживаться и не заглядывать в каждую комнату на их пути по длинному коридору. В библиотеке дрова, сложенные в камине, словно ожидали, когда их зажгут. Фарфор в буфетных шкафах столовой казался более современным, чем выбрала бы она, но тем не менее очаровательным.
— Мне тоже как-то не по себе, — сказал Мак, — оттого, что я нахожусь в доме Тома в его отсутствие.
— Могу представить. Для меня-то этот дом — все равно что шикарный отель, а ты, должно быть, не можешь избавиться от ощущения, что ты здесь всего лишь гость.
Он вздохнул.
— Думаю, мы привыкнем. Ты говорила о поддержании чистоты…
— И не напоминай. Может, просто не включать яркий свет? Только свечи для ужина, и…
— Я спросил у Паркера, и он порекомендовал мне знакомую чету.
Уэнди почувствовала, что на ее лице отразилась неуверенность. Быть окруженной слугами в доме Берджессов — это все же нечто иное; не ей было говорить им, что делать. Но командовать собственными слугами…