Читать интересную книгу Алтайская духовная миссия в 1830–1919 годы: структура и деятельность - Георгий Крейдун

К концу 1914 г. хозяйство общины было невелико: две лошади и пять коров. И поэтому о. Николай Селеков рассуждал так: «по моему соображению, нужно бы первым долгом взяться за хозяйственное дело». К слову сказать, в другом рапорте он писал, что его первый долг – это взяться за школьное дело; видимо, для этого пастыря не существовало второстепенных дел. Далее он говорит: «Завести несколько рогатого скота, так как обитель расположена на хорошем месте, есть хорошие луга, которые каждый год родятся, хорошие сочные травы, так что в кормах недостатка не будет. И также можно заняться пчеловодством, тогда бы пожалуй и обитель имела бы свое скудное средство. Только бы начать дело, а там дело само собою покажет. Я об этом говорил Анне Васильевне, она, конечно, не прочь завести все нужное, но я еще неопытен в хозяйственном отношении, так как с юных лет хотя и жил в монастыре, но не научился в хозяйственном деле»[285].

Однако воплощение этих хозяйственных планов в жизнь состоялось. Уже к середине 1916 г. новая настоятельница монахиня Агриппина констатировала: «Хозяйство очень большое: 4 лошади, одна из них жертвована; 8 дойных коров, 2 из них куплены, остальныя – жертвованы; 16 подростков; всего рогатого скота 24 шт. До 90 шт. птицы, хлеба более обыкновенного запасено, посеяно хлеба 3 десятины, еще лен и конопля…» [286] Таким образом, по сравнению с 1914 г. хозяйство увеличилось в два раза. Вот чем объясняет такой успех сама мать-настоятельница: «…не без скорби пришлось поставить общину в такое цветущее положение, одна Царица Небесная – свидетельница моих скорбей и слез, в Ней я находила помощницу в своем непосильном послушании»[287].

Венцом хозяйственного процветания общины можно считать следующие слова настоятельницы: «…в настоящее время община ни в чем не нуждается, все необходимое есть, Михаил Димитриевич помогает, чай не покупаю – у меня остается 49 ф. Каждый год по месту посылает… Иоанн Корнилосадов. При общине имеется свой сапожник, и сестры обучаются»[288]. Достойно внимания и то, что хозяйственный расцвет общины пришелся на середину войны – время всеобщего экономического и хозяйственного кризиса. Возможно, еще сестры занимались различным собирательством лесных (таежных) ягод, грибов, трав и кедрового ореха. Из всего вышесказанного можно судить, что община жила натуральным хозяйством.

До 1915 г. община не имела постоянной настоятельницы, а ее должность занимала «и.д. настоятельницы» монахиня Анна Васильевна Ямова[289]. О ее возрасте, происхождении, образовании и времени поступления на службу в Алтайскую миссию в обнаруженных документах ничего не говорится. Второй настоятельницей общины в первой половине 1915 г. была назначена монахиня Агриппина Яшина[290]. До настоятельства в Матуре она числилась монахиней Томского Иоанно-Предтеченского монастыря. При ней обитель добилась, видимо, наибольшего хозяйственного и экономического расцвета. Поэтому она заслужила «Высочайше жалованный» месячный отдых в середине лета 1915 г. В апреле 1916 г. монахиня Агриппина обратилась к начальнику Миссии, епископу Иннокентию. Монахиня Агриппина пишет, ссылаясь на ухудшающееся здоровье: «…с покорнейшей просьбой: уволить меня от занимаемой должности и снова причислить к сестрам Томскаго Иоанно-Предтеченска-го монастыря»[291]. Как потом выяснилось, у нее был туберкулез. Монахиня Агриппина также сообщила, что подходящей заместительницы здесь, на Матуре, не видит, объясняя это в другом письме следующим: «Вашему Преосвященству (епископу Иннокентию. – Ю. К.) небезызвестно, что Матурская община еще только существует 3 года. В такое короткое время среди новичков инородочек, которыя никогда не слыхали о монастырях… оне еще младенцы, для них нужна опытная руководительница, но таковой здесь нет, одне новички…»[292]

Уже через месяц, в августе 1916 г., в общину приехала новая настоятельница, монахиня Евдокия[293]. После передачи обители монахиня Агриппина выехала из Матура в Томск. Монахиня Евдокия Андреевна Лопат(к)ина приехала из Бийска, из Тихвинского женского монастыря. Она была вдовой 42 лет. В качестве настоятельницы общины монахиня Евдокия пробыла в Матуре вплоть до июня 1917 г.[294]

Количественный состав насельниц общины на протяжении ее истории существенно не менялся. Это видно из документальных свидетельств различных миссионеров. Во время своего посещения обители, примерно в середине 1914 г., благочинный, о. Терентий Каншин в своих записках отмечал, что: «В общине сестер было около 20. Большинство их были дочери местных инородцев»[295]. А к концу года отец Николай Селеков так характеризовал количественный и этнический состав общины: «…в настоящее время в святой обители подвизается 10 человек сестер. Из них из г. Томска четыре, а остальныя из соседних деревень и улусов. Русских 7 человек, “инородок” трое. В летнее время доходило до двадцати пяти человек. По словам и. д. настоятельницы… по разным причинам выбыли несколько сестер». Далее о. Николай поясняет, с чем это связано: «Да, в самом-то деле, монашеская жизнь самая трудная вещь. В особенности не развитым в духовной жизни, и еще младенчествующим в вере инородкам, она кажется камнем преткновения»[296].

Повседневные занятия и быт насельниц общины прежде всего зависели от смены времен года и, соответственно, сезонных климатических условий, так как климат в горах и тайге переменчив. Вот как описывает о. Николай Селеков повседневные занятия насельниц общины: «Сестры в летнее время косят сено, копают в огороде, режут дрова. А в зимние длинные вечера вяжут чулочки, то вышивают, поют из “Лепты” и читают жития святых…»[297](«Лепта» – это знаменитый сборник духовных песнопений, написанный архимандритом Макарием (Глухаревым)). Совершая поездки по своему 3-му благочинию Алтайской миссии, о. Терентий

Каншин вел дневник, где, в частности, писал о сестрах общины: «Все они днем работали в огороде под руководством старшей из сестер, копаясь в земле, как трудолюбивыя муравьи. Во время работы назидались пением духовных песнопений»[298]. Кроме ухода за скотом сестры занимались и сапожным делом.

Церковные богослужения в общине совершались хоть и по монашескому уставу, но только по праздникам. В будничные дни церковных служб не проводилось. Поэтому из-за эпизодичности проведения богослужений приход храма состоял преимущественно из сестер общины и нескольких жителей Матурского стана.

В конце 1913 г. при общине была открыта одноклассная миссионерская школа. Под ведомственным названием «Матурская, при женской общине, Кийской волости Кузнецкаго уезда благочиния № 3»[299]. По штату при ней был положен один учитель и законоучитель. Изучались следующие дисциплины: Закон Божий, общеобразовательные предметы, пение, рукоделие и различные ремесла. Все они преподавались одним учителем-священником. График занятий не был нормирован. Учеба начиналась и оканчивалась молитвословием. Под школу в общине был отведен отдельный дом, построенный купцом Усовым. Имелась и школьная библиотека, в которой в 1916 г. насчитывалось до 50 экземпляров книг.

До приезда в общину 12 января 1914 г. священника Николая Селекова в матурской школе уроки не проводились. А начались занятия 18 января. В то время в школе обучалось всего 10 человек, в том числе 1 мальчик из шорцев, 2 русские девочки и 7 девочек-алтаек[300]. Из школьных принадлежностей ничего не оказалось: ни книг, ни ручек, ни досок, ни карандашей, ни перьев – всего того, что требуется для миссионерской школы. Поэтому о. Николаю пришлось занимать пока на время учебные книги у школы в Матурском стане «хотя [и] подержанныя и растрепанныя»[301]. Через три месяца в общину из «Канцелярии Епископа Бийскаго» были присланы 16 пакетов с учебниками и учебными принадлежностями. Кроме того, различные школы Матурского отделения (Матурская, Тлачевская и др.) также безвозмездно передали некоторое количество учебных принадлежностей. Помимо всего этого канцелярия выслала еще 100 рублей для самостоятельного приобретения общиной учебников и пособий[302].

К началу учебного года в 1915 г. в школе насчитывалось 12 учеников[303], позже поступили еще 6 человек (2 мальчика «инородца» и 4 девочки – 2 русские и 2 «инородки»). Тогда количество учеников составило 18 человек.

Монахине Евдокии, к сожалению, не удалось сохранить единство общины. В начале 1917 г. произошел скандал. Священник Иверской общины о. Андрей Тербесев отказался принимать указ начальника Алтайской миссии от 1 февраля 1917 г. о своем переводе на другое место служения из рук миссионера Матурского стана отца иеромонаха Пиония, «…мотивируя это незаконченным распоряжением и… неопределенными болезнями всего своего семейства»[304]. В итоге конфликт распространился и на всю Общину. Монахиня Евдокия Лопат(к)ина заперла храм общины и забрала ключи, запретив совершать богослужения в церкви без разрешения иеромонаха Пиония.

Из-за этого поступка настоятельницы сестры общины откололись от нее, выбрав себе новую матушку – Афанасию (Афоню) Петровну Лысову. Конфликт был настолько серьезен, что 1 апреля 1917 г. Верхне-Матурский комитет общественной безопасности по заявлению сестер Иверской женской общины о беспорядках представил настоятельнице отдать ключи от церкви и проводить службы; просил также отца Пиония прекратить беспорядки и не вмешиваться во внутренние дела общины на «честное слово». А сестрам общины – прекратить пререкания по поводу выбора заведующей хозяйством, согласовать этот вопрос с духовным начальством[305]. Спустя еще месяц, в конце мая, теперь уже Тлачевский комитет общественной безопасности приказал отдать Евдокии Лопат(к)иной, настоятельнице Иверской женской общины, ключи от церкви. И уже 22 мая 1917 г. было возобновлено богослужение. Чуть позже иеромонах Пионий был переведен в другое отделение Алтайской миссии.