Читать интересную книгу Алтайская духовная миссия в 1830–1919 годы: структура и деятельность - Георгий Крейдун

Однако душа монаха требовала и уединенной молитвы, и отрешенности от мира. Следуя древним подвижническим традициям, насельники Пустыни стали рыть себе пещеры, куда и стали на время удаляться для личного общения с Богом. Сегодня большинство пещерных ходов обвалилось. Остались местами лишь узкие (до полуметра) лазы. Можно предположить, что пещеры тянулись на десятки метров. Было несколько входов в пещеры; рядом с некоторыми были устроены срубы. В пещерах располагались молитвенные комнаты и кельи. По сведениям местных жителей, в нескольких километрах от Святого ключа, недалеко от берега реки Жуланихи, также находится небольшая группа рукотворных пещер. Уходя в пещеры, монахи не отгораживались от мира и нужд ближних. В архиве сохранился рапорт иеромонаха Петра от 29 декабря 1914 г., где извещается о пересылке 5 руб. «для комитета Ея Императорского Высочества Великой Княгини Елизаветы Федоровны для оказания помощи семьям лиц, призванных на войну»[266]. Также в архиве имеется финансовый документ – «Ведомость о приходе и расходе денег по Александро-Невской пустыни с 1-го января 1915 г. по 1-е января 1916 г.».[267] Этот документ позволяет выявить почти весь спектр деятельности общины. Пустынь обеспечивала себя сама и при этом еще выплачивала пособие Чулышманскому Благовещенскому монастырю (500 руб.), к которому в 1915 г. была приписана[268]. В 1916 г. это пособие составило 300 руб.[269] В пустыньке находилась местночтимая святыня – Казанская икона Божией Матери. Основную часть доходов, почти половину, составляли пожертвования «за молебны со святою иконою К. Б. М. иеромонаха Пантелеимона»[270] – 3216 руб. Часть доходов составляли пожертвования «Из пещерной кружки» (64 руб. 57 коп). Остальные доходные статьи были обычными для любого храма (продажа свечей, просфор, молебны, проскомидии, тарелочный сбор, личная выручка и «за огарок»). Общий «бюджет» обители за 1915 г. составил 7365 руб. 20 коп.

Расходы в 1915 г. пошли, в частности, на содержание храма, ремонтные и строительные работы, содержание скотного и конного двора. Часть расходов ушла на счет открывшейся школы (покупка учебников, мебели, питание 12 учащихся). В 1916 г. доход скита был на том же уровне, что и в предыдущем, – 7160 руб. Из них было потрачено 4560 руб. Это в основном хозяйственные расходы, включая организацию приюта и помощь Чулышманскому монастырю. Расходы осуществлялись продуманно и не превышали суммы доходов.

Примечательным событием второй половины 1916 г. было «хождение» с местночтимой Казанской иконой Божией Матери в период с 15 августа 1916 г. по 1 января 1917 г. В сопровождении одного из иеромонахов и четырех послушников с иконой были посещены многие приходы Барнаульского и Бийского уездов. Везде служились молебны. В результате этого «хождения» было собрано множество пожертвований на обустройство монастыря. Благодаря вниманию верующих, пустынь очень быстро развивалась. Если в 1913 г. здесь было четыре деревянных дома и церковь[271], то к 1917 г. имелось гораздо больше построек: церковь деревянная, крытая железом (престол в честь Казанской иконы Божией Матери), два полукаменных двухэтажных корпуса, два деревянных жилых корпуса, четыре кельи (в том числе одна полукаменная двухэтажная), два амбара, книжная лавка, баня, барак для паломников и скотный двор. Площадь, на которой разместились постройки, включая пещеры, составляла 10 десятин[272].

В конце августа 1916 г. в обитель был назначен новый настоятель – иеромонах Сергий. Прибыв в обитель, он с горячностью принялся за организаторскую работу, но ему было мало отпущено времени. Монастырь стал одной из первых жертв государственных переворотов 1917 г. Удар по монашеству был нанесен не только материальный, но и моральный. Томское губернское народное собрание постановило «обязать монахов и монахинь принять участие в полевых работах при монастырях; если же при монастырях эти работы не могут быть выполнены, то в деревнях и селах, на полях солдаток»[273]. К такому постановлению приложил усилия в числе других и алтайский художник Г. И. Гуркин, который, по сведениям миссионера Тимофея Петрова, «проповедовал отобрать церковные земли, а в монастырях устроить ремесленные школы»[274]. Об этом же Г. И. Гуркин делал доклад «Алтай и его нужды» 12 мая 1917 г. в Губернском народном собрании[275], а 18 мая 1917 г. вышло вышеупомянутое постановление за № 10186.

Постановление глубоко ранило монахов. Совет Жуланихинской Пустыни ответил на него следующим образом: «Долгими годами монаху приходится обуздывать свои страсти, а оно, народное собрание, вздумало помочь [или] связывать страстным соединением монахов с солдатками. Не будет этого! Пусть нас мучают до крови, а подобные распоряжения признавать не будем…

Заведующий Пустыни иеромонах Сергий, члены совета: иеромонах Феогност, иеромонах Филарет»[276]. Впоследствии эти слова оказались пророческими. На тот момент (1917), согласно послужному списку, в пустыни находилось три иеромонаха, два иеродиакона, три монаха, восемь послушников и шесть учащихся[277].

Всего обитель просуществовала около десяти лет. В последних числах мая 1919 г. Рогов с Новоселовым и отрядом партизан «разбил монастырь, расстрелял монахов» (из воспоминаний Е. Новоселовой[278]). Возможно, здесь не обошлось без участия тех, кто давно желал исчезновения скита. Новомученики сами вырыли себе братскую могилу, где и были погребены после расстрела. Еще несколько лет назад жива была свидетельница этих кровавых событий. И сегодня благодаря ее воспоминаниям мы приблизительно знаем место братской могилы – в ста метрах от ключа. Сейчас здесь стоит православный крест, установленный в середине 1990-х гг. протоиереем Димитрием Капрановым († 2001).

Так прекратила свое существование одна из самых молодых, но быстро развивавшихся монашеских общин на Алтае – Александро-Невская пустынь близ села Жуланиха.

Матурская Иверская женская община

Матурская женская община в честь Иверской иконы Божией Матери была «открыта с миссионерской целью в 1913 г. на средства петроградского 2-ой гильдии купца Михаила Димитриевича Усова»[279] – так говорится в ведомости общины. Большинство ее насельниц были по происхождению из коренных жителей, обращенных из язычества в православие миссионерами Алтайской духовной миссии.

Учреждена община, как и многие монастыри Алтайской миссии, при содействии митрополита Московского и Коломенского Макария (Невского). Община располагалась при Матурском стане Алтайской миссии одноименного отделения. Это на юге современного Краноярского края недалеко от села Таштып. Дороги в тех местах были очень плохие. Выехать из Матура можно было только в летнее время. В период с сентября по май это сделать было практически невозможно.

Церковь при Матурской женской общине была построена в 1913 г. на средства купца Усова и торжественно освящена епископом Томским и Алтайским Мефодием 24 июня 1913 г. Современники-очевидцы вспоминали об этом событии так: «Народу было очень много, по приблизительному подсчету около 2-х тысяч человек»[280]. Церковь имела один престол во имя Сошествия Святого Духа. «Храм Божий в обители приличный, как снаружи, так изнутри, везде чистота, и все необходимое имеется. Колокола звучные; один большой колокол весом более ста пудов…»[281].

В 1914 г. благочинный писал, что в общине им было застраховано от огня 13 зданий на сумму 12 085 рублей. Общинный комплекс имел различные здания, в основном деревянные. На его территории расположились следующие строения: деревянный корпус с 12 кельями, с коридором посередине, для размещения сестер; трапезное здание (построенное на средства миссии уже к середине 1913 г.[282]); помещение для священника; дом для школы; два хлебных амбара; баня. На скотном дворе имелась одна изба для рабочих[283]. Здание келейного корпуса и многие другие постройки общины были возведены на средства того же купца М. Д. Усова, который, как сказано выше, построил общине и церковь.

Как признак юридического лица община имела свою собственную печать. Однако экономическое состояние ее полностью зависело от благотворителей. Священник общины писал, что монастырю угрожала бы беда, если бы благодетель Михаил Димитриевич Усов не поддерживал его. Он постоянно посылал деньги, вещи – собственных средств обитель не имела. Другим известным благотворителем обители был также петроградский купец Иоанн Корнилосадов.

Из-за отдаленности от крупных населенных пунктов и из-за труднодоступности в связи с гористым рельефом община не могла привлекать к себе паломников. Кроме того, община не имела при себе каких-либо святынь, чудотворных икон, святых источников и т. п. Священник общины о. Николай Селеков писал об этом: «Паломников не бывает, заказных обеден нет. Это объясняется так. Обитель наша находится в глуши тайги, от жилых мест далеко, вот вследствие этого… не посещают богомольцы»[284].

К концу 1914 г. хозяйство общины было невелико: две лошади и пять коров. И поэтому о. Николай Селеков рассуждал так: «по моему соображению, нужно бы первым долгом взяться за хозяйственное дело». К слову сказать, в другом рапорте он писал, что его первый долг – это взяться за школьное дело; видимо, для этого пастыря не существовало второстепенных дел. Далее он говорит: «Завести несколько рогатого скота, так как обитель расположена на хорошем месте, есть хорошие луга, которые каждый год родятся, хорошие сочные травы, так что в кормах недостатка не будет. И также можно заняться пчеловодством, тогда бы пожалуй и обитель имела бы свое скудное средство. Только бы начать дело, а там дело само собою покажет. Я об этом говорил Анне Васильевне, она, конечно, не прочь завести все нужное, но я еще неопытен в хозяйственном отношении, так как с юных лет хотя и жил в монастыре, но не научился в хозяйственном деле»[285].