Свиридов на вопрос члена суда Бутырина ответил, что он прослужил в деникинской армии 1 год 2 месяца, к декабрю 1919 года перешел на сторону Красной Армии.
ОТ АВТОРА
Тут наш герой явно лжет. Участвовать в раскулачивании свидетелей он не мог, потому как имеются многие показания, что он в родных местах был около 1924–1925 годов и совсем недавно, когда брал справку у Зюзина. В оба приезда коллективизация и раскулачивание еще и уже не проводились.
То бишь Свиридов хотел сказать, что свидетель пристрастен и плохо относится к нему, но не подумал и бухнул, что пришло на язык.
Неправдиво показание, что он служил в белых год и два месяца.
Он участвовал в апреле в пленении отряда Подтелкова и в апреле же (на Пасху) в подавлении восстания иногородних.
И он же говорит, что отряд Сенина, куда он был зачислен, переформировали в 33-й казачий полк.
То есть его службу в белых войсках можно смело считать с апреля 1918 года. Если подойти формально, только лишь с 33-го полка, то тоже не один год и два месяца, поскольку Свиридов говорит, что перешел на сторону красных с декабря 1919 года.
То есть 33-й полк тогда формировался аж до октября 1918 года? Нет, потому что в боях с красными Свиридов получил ранение и служивший в нем его брат был убит в 1918 году. О чем есть его показания. Пока он лечится и не стал негодным к службе, военнослужащий продолжает числиться в армии.
Признали негодным – он уже не в армии, но только с того момента, как признали негодным.
Но ни суд, ни следствие не обратили внимание на два факта.
Первый – в конце 1918 года Донская армия развалилась, и казаки по большей части разошлись по домам. Это описано и в исторических трудах, и в том же «Тихом Доне».
Свиридов же остался в белой армии, продолжая служить в ней с марта до декабря 1919 года, как он показывал.
А что это нам говорит? То, что он продолжал воевать против Советской власти. Если его апрельские геройства могут быть отражением его темноты и неразвитости, подпертыми молодецкой удалью, то к развалу фронта он уже сам был ранен и лишился брата, убитого в бою. То есть он уже понял, что делать дальше.
Если он не сказал себе: «Наплевать, наплевать, надоело воевать», то перед трибуналом стоит куда более серьезный враг Советской власти, чем хочет рассказать.
Или перед нами опять фокусы Свиридова с биографией.
Он мог, подобно тому же Григорию Мелехову или его реальному аналогу Ермакову, уйти с фронта во время развала, потом снова поучаствовать в Вешенском восстании и снова попасть в белую армию.
Такое стоило скрывать, если оно было.
Но оба варианта плохо говорят о Свиридове.
Теперь про переход Свиридова к красным в декабре 1919 года (или позже).
Конечно, если Николая Семеновича со товарищи где-то прижали и предложили: «Переходи на сторону Зла, у нас есть печеньки», то куда ему уже деваться?
А если нет? Тогда переход к красным нелогичен и опасен. Свиридов все же рядовой казак и не сильно развит, а тем паче не владеет информацией о состоянии дел на всем фронте.
Но вот память у него должна иметься, а оттого должен помнить, что в декабре 1917-го – феврале 1918-го красные победили. Всего лишь через несколько месяцев они вынуждены были очистить Дон, а к осени и Кубань с Северным Кавказом. После чего случилась обратная ситуация, и Дон белые сдали. А вот с мая 1919 года Дон снова белый, красные отступают и так длится до поздней осени 1919 года, после чего начинается отступление уже белых.
Что это значит? То, что резко дергаться не надо. Дернешься – придется пожалеть.
Под красной властью в начале 1919 года за то, что выгонял красных с Дона и пытался взять Царицын.
Спустя несколько месяцев, когда вернутся белые – тебе прямо скажут, что ты за нехороший человек, раз зимой бросил фронт и убежал домой.
А виноватые будут зарабатывать прощение выполнением разных неприятных миссий. Среди наемной пехоты такие назывались «пропащие ребята», и они ставились в особо опасные места. Есть и такая версия, что слово «казак» означает то же самое, то бишь те, кого не жалко.
Поскольку несколько свидетелей говорили, что Свиридов перешел к красным в марте 1920 года перед Новороссийской катастрофой (или во время ее), то вот эта версия выглядит более красиво.
Николай Семенович политическим чутьем не отличался и всегда делал максимум возможных ошибок в своем выборе. В то же время ситуация под Новороссийском была настолько аховой, что и до такого бы дошло, что пора менять фронт. Или делать аналогичный финт.
Тем более, что этому активно помогали. Очевидцы писали, что вокруг казачьих колонн буквально вились представители зеленых и уговаривали их не идти к морю, в неизвестность: «Идите к нам!» И казаки шли – полками! Чуть-чуть не сманили целую бригаду казаков, они уже сказали, что дальше не пойдем, остановились и остались на месте. Правда, постояв несколько часов, таки тронулись дальше.
Переходили и не только подающие надежды, как Свиридов, но и прославленные бойцы вроде Ермакова и Шапкина.
И сразу же начинали зарабатывать очки у красных – по колоннам добровольцев из леса открывался огонь и даже артиллерией. Это перешедшие на сторону красно-зеленых казаки старались.
Один офицер Алексеевского полка описывал, что под станицей Неберджаевской два кубанских полка с батареей перешли на красную сторону и провожали огнем уходящих к порту добровольцев. И не по таким же казакам из другого полка, а по тем, кого жалеть не приходилось.
Ну, то, что Свиридов на шахте работал – это разоблачили уже давно.
Обращаю внимание читателей на то, что Свиридов заявил о том, что в корпусе Мамантова не служил. Видимо, у самого генерала и его подчиненных была настолько стойкая негативная репутация, что о них не хотелось напоминать даже вдали от мест действия мамантовцев.
* * *
Далее выступил свидетель Обозный, служивший в 25-й СД, и рассказал про то, что Свиридов проводил антисоветскую агитацию в 1936 году, что его выручали в Москве Фельдман, а в Полтаве Зюк, оттого он так долго был на плаву, но теперь они разоблачены как враги народа.
Хвастался о том, что был в командировке в Монголии, как он там пьянствовал. Хвастался в том числе и в нетрезвом виде. Когда его исключили из партии, то он заявил, что не пропадет, что у него есть высокие покровители, в том числе и Фельдман в Москве.
Свидетель на вопрос члена суда Бутырина сообщил, что такие антисоветские разговоры Свиридовым велись осенью 1936 года.
На вопрос же Свиридова ответил, что разговоры про Фельдмана и Зюка были летом, в лагерях.
Следующим свидетелем выступил старший лейтенант Сорокун.
Он сообщил, что Свиридов на зимних квартирах в 1935 году, когда была разгромлена банда предателей и была информация, что и Бухарин с ними, в беседе с… (названы фамилии) сказал, что могут пострадать невинные люди.
Он также вместе со Свиридовым был в Кобелякском районе и может подтвердить то, что Свиридов разглашал военную тайну. И в Решетиловском районе тоже.
Свидетель на вопрос председателя суда ответил, что про отношения Свиридова с врагом народа Зюком ему неизвестно.
Сам же подсудимый пояснил, что он действительно сообщил, что согласно мобилизационному плану он является командиром очередного батальона на военное время. «Но больше ничего я им не говорил».
Свидетель Анисимов, лейтенант 25-го ОРБ, сообщил, что слышал, как Свиридов при работе с переменным составом сообщал, что социализм не построен как следует, поэтому об этом и думать еще не приходится.
При занятиях в поле он также слышал про то, что Свиридов рассказывал про свою командировку в Монгольскую Народную Республику.