Надин совершенно точно знала, что Арни остался, как знала, что сойдет с ума от тревоги за него. Но она не могла выдать себя. Пока не могла.
В щели между бревнами пробирался северный ветер, по стеклам постукивал снег. Надо было затопить печку, но Арни не знал, суждено ли ему вернуться в этот дом.
Закрыв собак, он вышел на улицу. Звезды на черном небе серебрились, как иней, и в лесу было совсем темно. Где сейчас Кларенс? И чем придется заплатить ему, Арни Янсону, за безумство друга?
Вскоре он увидел всадников, а потом в лицо ударил дух разгоряченных лошадиных тел. Однако Арни мог поклясться, что чует запах человеческой ярости.
— Не стреляйте! — крикнул он. — У меня нет оружия! Собаки в доме.
Всадники окружили Арни. Соскочив с коня, Иверс раздраженно бросил поводья.
— Ждешь нас?
— Просто я услышал, что кто-то едет, и вышел из дома.
— Где твой приятель?
— Остался ночевать на пастбище. Вчера выпал снег, и мы не смогли пригнать обратно всех овец. — Арни не сумел придумать другого ответа.
— А может, он смотался, прихватив чужую овечку? Не валяй дурака. Мне надо знать, в какую сторону они пошли.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Прекрасно понимаешь. До тебя пока не доходит кое-что другое. Так просто ты от меня не отделаешься. Если не хочешь отвечать, тебе придется отправиться с нами. Поговорим в другом месте.
Арни обвел взглядом лица людей Иверса. Их было много, и у всех имелось оружие. Юноша не понимал, где у него были глаза, когда он думал, что это обыкновенные ковбои. У простых пастухов не бывает ни таких непроницаемо жестких лиц, ни скрытой, но постоянной готовности вскинуть винтовку.
— Хорошо, я пойду с вами. Только как быть с животными? Кто-то должен присмотреть за ними.
Иверс криво усмехнулся.
— Ты беспокоишься о скотине Уиллиса? Ладно, я пришлю сюда своих парней. А теперь бери коня и не вздумай выкинуть какой-нибудь фокус!
Прежде чем сесть в седло, Арни заботливо обмотал ноги лошади тряпками, чтобы она не поранилась о снежную корку: это не укрылось от внимания Иверса.
Арни ехал молча, конвоируемый всадниками. Они тоже не произносили ни звука — в воздухе раздавалось лишь размеренное дыхание лошадей, топот копыт, лязг амуниции и позвякивание сбруи. А потом тишину внезапно прорезал далекий протяжный плач койота, и Арни разом охватило дурное предчувствие. Едва ли ему суждено вернуться обратно!
Когда они подъехали к «Райской стране», почти рассвело. Ранчо было как ранчо, Арни уже бывал здесь, но только теперь видел все окружающее другими глазами.
Когда Джозеф Иверс привел его в кузницу, Арни не удивился. Он предполагал что-то подобное. Здесь было тепло, даже жарко, но то был зловещий жар, жар ада.
— Ты понимаешь, во что ты ввязался и куда ты попал? — спросил Иверс.
«В «Райскую страну», — подумал Арни, — где ковбои с легкостью превращаются в бандитов, а кузница — в камеру пыток».
— Я слышал о том, кем вы были, — сказал он. — Только мне казалось, вы это бросили.
— Не думай, что такие вещи доставляют мне удовольствие. Если ты скажешь, куда они пошли, я тотчас тебя отпущу.
Арни пожал плечами.
— Но ведь я могу солгать. А после сбежать отсюда.
— Нет! — усмехнулся Иверс. — Ты или скажешь правду, или не скажешь ничего. И ты не уедешь с ранчо. Ты не такой человек. Уж я-то знаю людей!
— Тогда вы должны понимать, что я ни в чем не признаюсь.
— Посмотрим. Ты еще не видел раскаленного железа, парень!
— Мне кажется, совесть может жечь сильнее.
— Совесть? Кстати, а почему ты остался, а не пошел с ними? Не взяли в компанию?
— Потому что я дал слово мистеру Уиллису и отвечаю за его ранчо.
Надин не находила себе места. Увидев в окно Арни, въехавшего во двор в сопровождении вооруженных людей ее отца, она с трудом сдержалась, чтобы не выскочить наружу. Джозеф Иверс говорил, что держит отдельный отряд для патрулирования границ ранчо, и прежде Надин не придавала этому значения. Но теперь она вдруг разглядела то же самое, что увидел и Арни.
Случалось, в «Райской стране» пропадали люди. Непокорные, вороватые, а чаще — просто чем-то сильно не угодившие хозяину. Ковбой — как ветер: кто станет его искать!
Когда Джозеф Иверс вошел в дом, дочь без колебаний вышла ему навстречу.
За минувшие годы в душе Надин накопился нестерпимый груз подавляемых страхов, неудовлетворенных желаний, сдерживаемой ненависти. Когда-то все это должно было прорваться, как огромный нарыв. Просто не было подходящего случая. Но теперь этот случай настал.
Ярость охватила Надин с такой силой, что она не ощущала никаких барьеров, ни малейшего испуга. В ней проснулась решимость, о которой она даже не подозревала.
— Я все знаю. Что ты сделал с Арни? Он ни в чем не виноват!
Иверс был так раздосадован, что даже не обратил внимания на неожиданно резкий тон дочери и ее непривычный вид: туго сжатые губы, высоко поднятую голову и пристально смотрящие ненавидящие глаза.
— Он покрывает своего дружка, который сбежал с моей женой!
— Ты можешь забить Арни до смерти, он ни за что не откроет правды! Дружба для него святое. А если ты его убьешь, я спрыгну со скалы или найду другой способ уйти вслед за ним. Тебе не удастся меня удержать!
Джозеф замер. Они смотрели друг на друга, как два противника, причем он ясно ощущал ее гнев, тяжелый, как молот, пронзительный, как звон металла.
— С чего бы это?
— Потому что я его люблю.
Иверс был потрясен.
— Любишь?! Да ты видела его от силы два раза!
— Нет, гораздо больше. Все это время мы встречались на кладбище.
Иверс рассвирепел. Это было немыслимо! На мгновение он даже забыл про Эвиан.
— И чем вы там занимались?!
— Мы не делали ничего запретного, однако я поняла, что не смогу стать женой ни Фостера, ни кого-то еще. Ты меня не заставишь! Я выйду замуж только за Арни Янсона.
В эти минуты Джозеф впервые почувствовал, что Надин — тоже Иверс, пусть она и принадлежала к презренному женскому полу. В безоружной девчонке таилась сила, похожая на стальной щит. Джозеф понимал: чем бы он ни пригрозил Надин, она не испугается.
Он усмехнулся, жестко и вместе с тем — уязвлено.
— Больше ты ничего не хочешь?
— Для начала немедленно отпусти его. Ты уже нарушил все законы и кодексы штата. Не делай еще хуже.
— Ты говоришь, как шериф. Я готов на все, чтобы вернуть Эвиан.
Она была Иверс еще и потому, что после вспышки гнева мгновенно овладела собой и хладнокровно предложила ему сделку.
— Я могу уговорить Арни признаться, где их искать. Если ты согласишься, чтобы мы поженились.