— Ты, карлик, мне тут не юли. Железо всем языки развязывало, а пока твоя мордашкане пострадала, ты уж скажи, где золото гномье.
— Да не знаю я ничего, не местный я. — Завыл Коба, наблюдая, как тощий засовывает в полыхающие угли черную от копоти кочергу.
— Все они не знают, — поделился тощий. — Ты, Малфа, его зазря не прессуй, воздух побереги. Тебе не за это платят.
— И то верно. — Малфа усмехнулся вдруг, и боязливо покосился в сторону чащи. — Сейчас, ой, сейчас. Седобой, ты микстуру — то достань, а то ведь не ровен час пригодится.
— Да вон стоит. — Тонкий грязный палец указал на пень, где как по мановению волшебной палочки появился пузырек с каким — то ядовито — зеленым варевом. Горлышко пузырька плотно запечатывала сургучная пробка.
— Помнишь, что делать, как появится?
— Да помню я. Помню. Разбить прямо у ног. Но мы же мелюзгу все равно успеем поджарить?
— А — то.
Сатана вернулся минут через десять.
— Торопиться надо, повелитель. — Тревожно произнес инфернальный зверь. — Нашел и циркачей, и Кобу. Они его в клетку посадили, и огонь палят. Наверное, варить его будут.
От этих вестей я аж воздухом поперхнулся.
— С чего ты взял?
— Угли там, котелок, кочерга.
— Варить, не варить, но вот пытать собираются, коли кочерга понадобилась. — Фалько сжал кулаки. — Далеко они?
— Да нет. Разок прыгнуть.
— А для людей?
— Два полета стрелы. Если поспешить, то успеем.
— Так чего же мы стоим?
Мы бросились на выручку друга. Впереди несся Сатана. Огромными прыжками он скакал вперед, мягко приземляясь на лапы и сдерживая свои пластины так, чтобы они не грохотали. Временами зверь останавливался и дожидался Фалько, что чесал за ним по пересеченной местности, будто заправский спринтер. Не мешала ему снаряга, ни меч, приобретенный по случаю на постоялом дворе, ни полный колчан длинных красноперых стрел. Позади всех, хоть и стараясь больше остальных, бежал я, обливаясь потом и теряя последние остатки хмеля. Когда до поляны, где обосновались негодяи, оставалось рукой подать, Сатана вдруг выпустил когти и, прочертив в прелой лесной почве глубокие борозды, остановился.
— Беду чую, повелитель.
Фалько остановился рядом, а я, пропахав по инерции последний десяток метров, поскользнулся на мху и врезался в костяные пластины своего домашнего демона.
— Что за беда? — Фалько помог мне подняться. К великому моему стыду, принц — воин даже не запыхался, а вот моя физическая подготовка показала все слабые стороны. Легкие ходили ходуном, в голове звенело, подташнивало, да и в ногах появилась неприятная слабость.
— Белое колдовство чую. — С опаской поделился Сатана. — Сильное. Не было его тут раньше. Такое только настоящему магу под силу.
— Да откуда же ему тут взяться? — Фалько закусил губу и вдруг исчез в кустарнике. Вернулся принц так же быстро.
— Трое там, с нашим гномом четверо. Железо калят, твари, пытать, верно, думают.
— А маг? Есть среди них маг?
— Да что — то не похоже. Горбун этот уродливый, да тощий. Из них маги как из редьки самогон. Есть еще мужик с длинной бородой, жирный как ляжки портовой проститутки. Он тоже не в счет. Больно уж морда дебильная.
— Тогда действуем?
— Ну не знаю. Пытать нашего гнома мы не дадим, конечно, но и лезть напролом я бы не стал. Что ты чуешь, зверь?
Инфернальный переминался с лапы на лапу.
— Магию чую, сильную. — Выдал он нехотя. — Мне любое белое колдовство омерзительно. Вроде как сунул руку в речку, а на нее пиявка присосалась. Только по ощущениям весу в этой пиявке, что в добром борове.
— Так ну и чтос того, что магию чуешь. — Вдруг разозлился я. — Я тоже маг. Всем тут прикурить дам, а кто курит, тому без фильтра. Пошли, наваляем этим циркачам по самую арену, чтобы опилки из амфитеатра посыпались.
— Ой, чудно ты маг говоришь. — Покачал головой Фалько. — Только знай, что магия — то разная бывает. А что если там сковывающее заклятие, или еще чего похуже? Или забыл, как перднуть не мог, пока на скамье подсудимых был?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Почему не мог. Воздух испортить только и в состоянии. Коммуникация вот хромала. Ладно, что будем делать? Сатана, сможешь вынюхать, откуда колдовством прет?
— Так дело не хитрое. — Зверь громыхнул пластинами, что в данный момент служило эквивалентом кивку головы. — Пенек там, рядом с ними, с гнилушками.
Решив лично убедиться в этом, я опустился на корточки и начал пробираться по кустам. Дело это я вам доложу, сложное, особенно если хочешь не шуметь особо, да одежду сохранить. Отвратительная колючая флора так и норовила разжиться клочком моей одежды, а ее и так немного осталось.
Добравшись до края поляны, я, наконец, увидел Кобу, и я вам доложу, немалых усилий мне стоило, чтобы не встать, не позвать свои магические силы и медленно и методично обстругать этих уродов до состояния школьной линейки. Гном сидел в клетке, а рядом с ним приплясывал горбун, если не ошибаюсь, Малфа, личность на редкость уродливая. И тут пришлось действовать очень быстро. Тощий копошился в костре до времени, а затем вытащил оттуда полыхающую алым кочергу, и с совершенно недвусмысленными намерениями двинулся к клети с пленником.
Звонко запела тетива, Фалько пустил первую красноперую стрелу, и та ударила негодяя в предплечье. Рука с кочергой разжалось, и тощий испустил какой — то нечеловеческий вой. Горбун дернулся, завертел головой, а после бросился к трухлявому пню, и на секунду застыл в оцепенении. Чего уж ему там понадобилось, дело десятое. Я шагнул из кустов, буквально чувствуя как мои, сжатые в бешенстве кулаки покрываются антрацитовой броней. Воздух загудел, деревья будто расступились, трава под моими ногами опала и пожухла. Я ударил, легко, но и этого было достаточно. Магический подзатыльник сбил циркача с ног, и тот неуклюже закувыркался по сырой земле. За моей спиной сгустились тучи, настало время черной магии, магии стихийной, необычной, той, что и в лягушку превратить может, и по морде дать.
— Готово, хозяин. — Коба деловито обошел три головы и охлопал лопатой, найденной тут же в фургоне, рыхлую землю.
Чтобы разговор задался с самого начала, Фалько заставил горбуна и толстого вырыть три горизонтальные ямы в рост человека. Тощий, по прозвищу Седобой, был отстранен от земляных работ ввиду своего ранения. После настоятельной просьбы принца — воина, умоляя и ползая перед нами, а в основном передо — мной на коленях, и с ужасом глядя на лежащего в сторонке Сатану, тройка циркачей забралась в эти ямы, а прилежный гном вызвался закидать их землей по самую шею. Вой перешел в плачь, потом в проклятья, после чего наши недруги вроде бы охрипли и сбавили пыл.
— Готово, значит. — Я подошел к носатой башке, принадлежащей горбуну, и вкрадчиво поинтересовался. — Вас, ребята, кто нанял?
— Не наняли нас. — Засипел Малфа. — На гнома мы позарились. Думали, он нас к сокровищам приведет.
— Врут они. — Подал голос инфернальный зверь. — У них целый пузырек сонного марева. На пеньке стоял.
— Да где хоть этот пузырек? — Поинтересовался Фалько. Принц — воин сидел на том самом трухлявом пеньке и чистил стрелу от вражеской крови. Та, слава великому Горту, не пострадала, и способна была еще послужить.
— Да вот он. — Сатана на секунду замер, и вдруг, совершенно по — кошачьи отрыгнул флакон. Тот выпал из пасти и покатился по жухлой траве, остановившись около моих ног.
— Замрите все. — Вдруг вскочил Фалько. — И ты не двигайся, маг. Может его потрясти надо, зелье это.
— Зелье сонное, крепкое. — Гном отбросил лопату и поспешил к пузырьку. Подняв его, он посмотрел содержимое на свет, взболтнул, а после внимательно изучил пробку. — Доброе варево. Этим трем недоумкам и не справить такое. Но ты прав, хозяин. Пока они меня пытать готовились, они что — то между собой обсуждали. Может быть, по старинке, выколем одному из них глаз? У остальных сразу язык развяжется.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})