Девчонки подумали, что подруга обиделась на что-то и одна уехала домой. Однако дома она так и не появилась.
Милиция позднее приходила к Козыреву, всё же он попадал под подозрение, но у лесника алиби — он с травмами весь день пролежал в своей избушке на диване, где за ним ухаживала мать, да и с тремя сломанными рёбрами много не побегаешь.
«А теперь главное, — написал я, два раза подчеркнув эти слова. — Лесник утверждает, что один раз перед Новым годом Лизу Ильину и её маму подвозил на красных жигулях какой-то парень лет 25-ти или 30-ти».
— Ты что не спишь? — Неожиданно на кухню зашёл отец. — Время час ночи.
— Уроки учу, — пробурчал я, кивнув на пару учебников, которые лежали на кухонном столе для конспирации.
— Правильно. — Отец налил из чайника кружку воды и залпом её выпил. — В школе что нового?
— Что? — Я задумчиво почесал затылок. — Парты новые, поэтому кривая успеваемости неумолимо поползла вверх. Теперь точно догоним и перегоним Америку. Только пока не ясно какую — Северную, Центральную или Латинскую.
— Я тебе вот что скажу. — Доверительно посмотрел на меня папа. — Ты за этой Америкой не гонись. Ты поступи в институт, получи нормальную специальность и чтоб в шахту, где я всю жизнь горбачусь, не ногой. Ясно?
— Понял. — Тяжело вздохнул я. — Пойду в сельхоз академию, займусь мясомолочным направлением — реальная тема. Сыр и мясо, лучше кваса.
— Я тебе дам, мясомолочное направление! — Погрозил мне кулаком батя. — Топай, давай спать, бестолочь.
«Съезжать нужно срочно от мамы с папой, а то не дадут нормально человеку поработать», — подумал я, закрывая наиценнейший дневник.
* * *
Вот что меня всегда подбешивало в школе, так это обеды. Это, как правило, чай почти без заварки, компот почти без сухофруктов, холодные макароны и котлеты, где процент хлеба превышал все допустимые нормы. И ещё как издевательство, вместо зелени, всего лишь один тонкий отрез огурца. Стоимость такого «бесплатного» обеда в нашем общеобразовательном заведении была 20 копеек в день. С одной стороны копейки, а с другой — покушал, словно радио послушал.
Поэтому в эту пятницу, в столовой после третьего урока, сметав всё боле-менее съедобное за пять минут, я пересел к Дине Гордеевой. В школе на нашу парочку всё ещё косились как на нечто экзотическое, но уже гораздо в меньшей степени, чем это было в начале недели.
— Ты чего? — Испугано посмотрел на меня девушка.
— Да ладно, и так уже вся школа в курсе, что мы вместе ходим. — Махнул я рукой. — Пиши срочно мне записку для учителей, чтобы меня отпустили в городскую больницу для профилактической ингаляции легких. От лица моей мамы, конечно. А я для тебя напишу, чтобы тебя отпустили в кабинет магнитотерапии. Как раз успеем за два часа сходить во 2-ую школу. И к шестому уроку уже вернёмся обратно.
— А ты от лица кого напишешь? — Хитро улыбнулась Дина.
— От лица твоей бабушки, — буркнул я, после чего девушка захохотала и, хлопнув меня ладонью по плечу, сказала:
— Ой, дурачок. Засыплемся ведь?
— Главное побольше цинизма, людям это нравится. Особенно учителям. — Улыбнулся я и тут как назло подошёл, криво ухмыляясь, Генка Третьяков из 10 «А».
— Про субботнюю дискотеку не забыл? — Спросил он, покосившись на свою бывшую подружку.
— У меня в еженедельнике все ходы записаны, — хмыкнул я. — Суббота, дискотека, танцы.
— Ну-ну. — Усмехнулся наш школьный альфа-старшеклассник и почапал к своим парням.
— Зачем ты ему нужен в субботу? — С тревогой зашептала моя девушка.
— Танец будем новый разучивать. Называется — ламбада. Шоооо рамбу сифой кеюнджи я с вами фи жара. — Напел я простенький мотив, который загремит по всему СССР через пару лет.
— Опять врёшь, — заворчала Дина Гордеева. — Ты с этим Генкой поосторожней. Ему пакость какую-нибудь придумать раз плюнуть. Пошли твои записки писать, а то скоро звонок.
— Не-не-не, здесь напишем. — Я кивнул на опустевшую столовую. — Сейчас в медпункт сбегаю, принесу листочки и ручку, а то в коридоре запалимся.
* * *
После посещения 2-ой школы мы с Диной зашли в кафе-мороженое «Сказка». До него нужно было сделать небольшой крюк, но до шестого урока оставалось ещё полчаса, поэтому было решено в спокойной обстановке посидеть и поговорить. Поход в соседнюю школу, с которой мы конфликтовали, вышел хоть и бесконфликтным, никто ко мне выяснять отношения на перемене не полез, но неудачным. Третья жертва маньяка — Настя Плотникова была человеком малообщительным и замкнутым. Единственная её подружка в июне этого года, когда Настя пропала, отдыхала с родителями на Черном море, и естественно ничего полезного сообщить не смогла. Сказала, что училась бедная Настя без троек, с парнями не гулял, больше всего любила читать.
— Что теперь? — Спросила моя девушка, когда я принёс две порции холодного мороженого посыпанных шоколадной крошкой.
— Пока первый снег не выпал, нужно обязательно посетить место в лесу, где нашли всех убитых девчонок. Первый подозреваемый — это лектор Дроздов на белом «Москвиче», а второй — какой-то парень лет 25-ти или 30-ти на красном «Жигулёнке». На него указывают подруги второй жертвы маньяка Лизы Ильиной и лесник Козырев.
— Непонятненько. — Улыбнулась Дина. — Как ты найдёшь владельца красных «Жигулей» и почему твой лектор всё ещё под подозрением, ась?
— На лектора указывает моя чуйка — это раз. Второе — Настя Плотникова, как сказала её подруга, любила читать. А Дроздов свои лекции как раз проводит в библиотеке нашего городского ДК в десяти минутах ходьбы от дома Плотниковой.
— Верно, — пробормотала моя подруга. — Ведь они могли в библиотеке и познакомиться. Лето, делать нечего, единственная подруга уехала на море. А тут умный и начитанный дяденька.
— В точку, мой Шерлок Холмс. — Я своей металлической креманкой, словно бокалом шампанского, легонько ударил в креманку подруги. — Поэтому за Дроздовым будем следить, и всю информацию о нём вытащим на свет Божий. Что касается красных «Жигулей», то в нашем маленьком городке их найти вообще не сложно. Для этого нужен мотоцикл, деньги и время.
— Тогда уже приплюсуй сюда и деньги на сам мотоцикл, ха-ха, — засмеялась моя девушка.
— Правильно. На следующей неделе вплотную займусь