За поворотом они наткнулись на негров, о которых совсем было забыли в переполохе. Бросив свою кладь, негры лежали ничком, уткнувшись в траву и зажав уши пальцами. Они все еще не могли прийти в себя от выстрелов и с ужасом ждали продолжения стрельбы.
- А ну, вставай, ребятки! - благожелательно промолвил Егорычев по-русски, рассудив, что к ним можно с одинаковым успехом обращаться на любом из европейских языков.
Негры оставались недвижимы и безгласны.
Егорычев присел на корточки и похлопал одного из них по плечу.
- Вставай, вставай, браток! Нечего трусить...
Негр продолжал молчать, стараясь еще глубже спрятать лицо в траве.
Мообс брезгливо смотрел на островитян.
- Вы не умеете обращаться с цветными, - заметил он Егорычеву тоном более опытного и решительного человека. - Посмотрите, как они у меня сейчас заговорят.
И он размахнулся, чтобы пнуть ногой ближайшего негра.
Лицо Мообса, еще только что добродушное и полумальчишеское, теперь было жестоким, злым и гадливым.
Но Егорычев изо всей силы стукнул Мообса по ноге.
- Вы что, с ума сошли?!
Репортер охнул от боли и насупился, как мальчишка, которому не дали ответить урок в тот единственный раз. когда он его знал на пятерку.
- Ну, чего же ты, парень? - еще ласковей обратился Егорычев к негру по-русски. - Вставай!.. Никто тебя не укусит...
- Милорд! - неожиданно ответствовал негр по-английски, все еще не решаясь оторваться от земли и глянуть на говорившего с ним. - О сэр, не извергайте на нас смертоносного огня из вашего мушкета!
- Ого, - поразился Егорычев, - да ты разговариваешь по-английски почище меня! Как тебя зовут, дружище?
- Меня зовут Гамлет, сэр, - отвечал негр, все еще не решаясь подняться.
- Его зовут Гамлет, милорд, - подтвердил второй негр, тоже не меняя своего положения.
- А ну, вставай, Гамлет, принц датский! - весело промолвил Егорычев и попытался приподнять его.
Подбодренные дружелюбной интонацией этих слов, негры наконец подняли свои головы. Oни увидели улыбающееся лицо Егорычева, и их физиономии, с которых еще не успело сойти выражение простодушного испуга, вдруг выразили поистине священный ужас, тотчас же сменившийся радостью, восторгом, блаженством, экстазом.
Они вскочили на ноги, словно их подбросила какая-то невидимая пружина, и с торжествующими криками: «Белый с желтой бородой! О, белый с желтой бородой!», стремглав бросились вниз по тропинке.
X
- Вы поняли что-нибудь? - спросил Егорычев.
- По совести говоря, ничего, - честно сознался Мообс. - Кажется, они испугались вашей бороды.
- Не думаю. Скорее, она их обрадовала. В первый раз встречаю людей, кроме меня самого, которым моя борода так искренне понравилась... Да, вы заметили, они говорят по-английски?
- Ничего удивительного. Все негры у нас, в Штатах, говорят по-английски.
- Одно дело - в Америке... Но здесь ведь не Америка... Голые, бесспорные дикари, а говорят по-английски на острове, не обозначенном на карте!.. Удивительно!.. Голого дикаря зовут Гамлетом! И потом вам, Мообс, не странно, что на этом острове оказались именно негры? Скорее здесь можно было бы ожидать индейцев. Ведь мы ближе к Южной Америке, чем к Африке...
- Ну, это уже философия. По-моему, нам нужно поскорее возвращаться наверх. Там, безусловно, беспокоятся. Особенно после вашей стрельбы и наших криков.
- Ваша правда, Мообс, - согласился Егорычев. - Пошли! Они подобрали брошенную неграми кладь и спустя несколько минут уже были на лужайке.
Фламмери и Цератод осторожно вышли им навстречу из-за дальних деревьев.
- Ну что, вы его убили? - спросил Цератод, автоматически впадая в начальственный тон.
- Он выскользнул из рук, как угорь, - сказал Егорычев. Мообс понурил голову. Вот сейчас станет всеобщим достоянием злосчастная история с предохранителем. Но Егорычев не обмолвился об этом ни единым словом.
Предоставив Мообсу рассказывать о том, как удалось ускользнуть последнему оставшемуся на воле эсэсовцу, Егорычев заглянул в пещеру к Смиту. Оба эсэсовца спали или прикидывались спящими. Кочегар сидел в дверях на деревянном ящике и боролся с дремотой.
- Ну как, - встрепенулся он, завидев Егорычева, - поймали?
- Тссс! Не будем будить пленных! - подмигнул Егорычев, присел на краешек ящика и шепотом, на ухо, поведал Смиту, как обстоят дела. Но о промахе репортера он и ему ничего не сказал.
- Вам придется еще немного покараулить, - добавил он напоследок. - Сейчас я уложу нашего репортера отдыхать, а через часок он вас сменит.
- Невредно было бы подежурить и этому мистеру Фламмери, - высказал свое мнение кочегар. - А то как бы он не разжирел от безделья.
- Ему, может быть, было бы и невредно. Но нам, нашему общему делу, это, пожалуй, могло бы повредить.
Для полной ясности Егорычев мотнул головой в сторону пленных и выразительно пожал своей правой рукой левую.
- Понимаю, - сказал кочегар, тщательно обдумав слова Егорычева. - Это мне тоже приходило в голову.
- То-то же! - развел Егорычев руками и вышел из пещеры. У выхода его перехватил Мообс.
- Егорычев! - патетически обратился к нему репортер. - Благодарю вас от всего сердца. Вы настоящий джентльмен, и я вас еще больше полюбил!
- Ложитесь отдыхать, старина, - деловито промолвил Егорычев, который терпеть не мог приподнятых интонаций. - Через час вам придется сменить Смита.
- Не грех было бы заставить и мистера Цератода включиться в это дело, - заметил Мообс, движимый не столько чувством справедливости, сколько неприязнью к англичанам.
- Стоит ли? Мы еще успеем нагрузить его работой. Дела хватит на всех.
- Но это я так, между прочим, - поправился репортер. - А вообще, я буду счастлив оказать вам эту услугу.
- Не мне, а нам. В том числе и самому себе. Только одно условие, Мообс: не давать этим эсэсовцам переговариваться ни с вами, ни между собой. И чтобы они ни в коем случае не подымались со своих мест. Вы понимаете, почему?
- Вы, кажется, считаете меня ребенком, Егорычев!
- Упаси меня бог от такого мнения! И пока вы на вахте, не допускайте в пещеру никого, кроме меня и Смита. Ясно?
Мообс утвердительно мотнул головой.
- Даже Фламмери.
- Даже Фламмери? - кисло переспросил репортер.
- Даже Фламмери. Обещаете?
- Обещаю.
- Потом я вам объясню причину. Сейчас ложитесь спать. А я спешу.
- С удовольствием. Только меня нужно разбудить. Вряд ли я сам так скоро проснусь.
- Разбудим.
В Мообсе вдруг заговорил товарищ:
- А может быть, лучше бы вам сейчас прилечь? Ведь вы больше всех нас устали.
- Мне еще рано, - ответил Егорычев и направился к Фламмери и Цератоду. - Ложитесь, ложитесь, не теряйте драгоценного времени!