– Семьдесят пять тысяч поколений назад наши предки заложили в компьютер эту программу, – сказал он, – и за все это время мы будем первыми, кто услышит голос компьютера.
– Тебе не страшно, Хвуудт? – спросил первый, и Артур вдруг понял, что надписи были их именами.
– Мы услышим, – сказал Хвуудт, – ответ на Главный Вопрос Жизни…
– Вселенной! – подхватил Колнгкилл.
– И Всего Такого…!
Колнгкилл жестом оборвал разговор.
– Мне кажется, Глубокомысленный готовится что-то сказать!
Мгновение стояла тишина, полная напряженного ожидания. Огоньки на пульте ожили, замигали, как бы пробуя себя, и, наконец, замерли. Из динамиков пополз низкий мягкий гул.
– Доброе утро, – наконец, сказал Глубокомысленный.
– Э-э… доброе утро, о Глубокомысленный, – нервно отозвался Колнгкилл, – ты можешь сказать нам… э-э… то есть…
– Ваш Ответ? – величественно прервал его Глубокомысленный. – Да. Могу.
Двух операторов била нервная дрожь. Тысячелетия ожидания прошли не впустую.
– Он действительно существует? – выдохнул Хвуудт.
– Он действительно существует, – подтвердил Глубокомысленный.
– Главный Ответ? На Главный Вопрос Жизни, Вселенной, и Всего Такого?
– Да.
Обоих обучали и специально готовили к этому моменту, вся их жизнь была подготовкой к нему, они еще при рождении были выбраны, чтобы стать свидетелями Ответа, и все равно они не могли сдержать радостных восклицаний. Они хлопали друг друга по плечам, и веселились, как дети.
– И ты готов выдать его нам? – успокоившись, спросил Колнгкилл.
– Готов.
– Сейчас?
– Сейчас.
Оба оператора облизали сухие губы.
– Хотя я не думаю, – добавил компьютер, что он вам понравится.
– Неважно! – сказал Хвуудт. – Мы должны знать его! Сейчас же!
– Сейчас? – переспросил Глубокомысленный.
– Да! Сейчас!
– Отлично, – сказал компьютер и снова погрузился в молчание. Хвуудт и Колнгкилл трепетали. Напряжение становилось невыносимым.
– Серьезно, он вам не понравится, – заметил Глубокомысленный.
– Говори!
– Отлично, – сказал компьютер. – Ответ на Главный Вопрос…
– Ну…!
– Жизни, Вселенной, и Всего Такого…, – продолжал компьютер.
– Ну…!!!
– Это… – сказал Глубокомысленный и сделал многозначительную паузу.
– Ну…!!!!!!
– Сорок два, – сказал Глубокомысленный с неподражаемым спокойствием и величием.
Глава 28
Прежде, чем кто-нибудь заговорил, прошло много, много времени.
Углом глаза Хвуудт видел море напряженно ожидающих лиц на площади.
– Нас разорвут в клочки, да? – прошептал он.
– Та еще работка, – сочувствующе произнес Глубокомысленный.
– Сорок два! – взвизгнул Колнгкилл. – И это все, чем ты можешь отчитаться за семь с половиной миллионов лет?
– Я все очень тщательно проверил, – ответил компьютер, – и со всей определенностью заявляю, что это и есть Ответ. Мне кажется, если уж быть с вами абсолютно честным, что все дело в том, что вы сами не знали, в чем Вопрос.
– Но это же Великий Вопрос! Главный Вопрос Жизни, Вселенной и Всего Такого! – почти завыл Колнгкилл.
– Да, – сказал Глубокомысленный голосом страдальца, из христианского человеколюбия просвешающего круглого дурака. – И что же это за вопрос?
Медленная тишина придавила и сковала Колнгкилла и Хвуудта. Они уставились на компьютер, а затем медленно перевели взгляд друг на друга.
– Ну, знаешь… это Все… ну… и Все Такое… – неуверенно начал Хвуудт.
– Именно! – заявил Глубокомысленный. – Итак, как только вы сможете задать Вопрос, вы поймете, что означает Ответ.
– Кошмар, – пробормотал Хвуудт, отшвыривая в сторону блокнот, и утирая невольную слезинку.
– Постой-ка, – встрепенулся Колннгкилл, – а не можешь ли ты быть так добр и сказать нам вопрос?
– Главный Вопрос?
– Да.
– Жизни, Вселенной и Всего Такого?
– Да.
Глубокомысленый подумал минуту.
– Круто, – сказал он.
– Но ты можешь сделать это?! – взмолился Колнгкилл.
Глубокомысленный подумал еще одну длинную минуту.
Наконец:
– Нет, – твердо сказал он.
Оба рухнули в кресло.
– Но я скажу вам, кто может, – сказал Глубокомысленный. Оба с надеждой взглянули вверх.
– Кто?
– Говори!
Артур вдруг почувствовал, как по его несуществующей коже побежали мурашки – он медленно, но неуклонно плыл вперед, к монитору. До него дошло, что таким образом оператор нагнетал напряжение.
– Не о ком ином говорю я, как о том, кто придет после меня, – возгласил Глубокомысленный, и голос его снова обрел знакомые проповеднические ноты. – О компьютере, даже приблизительные характеристики которого не дано мне знать, и все же я создам его для вас. О компьютере, могущем рассчитать Главный Вопрос, компьютере такой бесконечной сложности, что сама органическая жизнь станет одним из его компонентов. Вы же сами примете иной облик, и войдете в него, и будете управлять его программой – десять миллионов лет! Да! Я создам его для вас. И я также дам ему имя. И наречен он будет… Землей!
У Хвуудта отвисла челюсть.
– Какое скучное имя, – сказал он, и по телу его вдруг побежали черные царапины. Колнгкилл внезапно тоже покрылся черными пятнами. Монитор покосился и треснул, стены закачались и рухнули, и комната сложилась вверх, к потолку…
Слартибартфаст стоял перед Артуром, держа в руках провода.
– Конец немного запорчен, – объяснил он.
Глава 29
– Зафод! Проснись!
– Ммм… Ммм…
– Ну проснись же!
– Оставьте меня в покое. Я занимаюсь тем, что у меня лучше всего получается.
– Хочешь, я тебе врежу? – спросил Форд.
– Тебе это доставит особое удовольствие?
– Нет.
– И мне тоже. Так в чем проблема? Отстань.
Зафод перевернулся на другой бок и свернулся клубочком.
– Он получил двойную дозу, – склонившись над телом, сказала Триллиан.
– У него же два горла.
– Замолчите, – пробормотал Зафод, – и так трудно заснуть. Ни подушки, ни матраса – жестко и холодно.
– Это золото, – сказал Форд.
Восхитительно балетным движением Зафод вскочил на ноги, и осмотрел горизонт – именно до него простиралась во всех направлениях идеально гладкая золотая поверхность. Она сияла, как… нет, невозможно описать, как она сияла, потому что ничто во Вселенной не сияет так, как планета, сделанная из чистого золота.
– Кто его столько притащил? – возопил Зафод, вытаращив глаза.
– Успокойся, – сказал Форд. – Это каталог.
– Что?
– Каталог, – объяснила Триллиан, – иллюзия.
– Быть того не может, – вскричал Зафод. Он упал на четвереньки. Он ткнул золотую поверхность пальцем и поковырял ее. Он поднял кусок, валявшийся под ногами. Кусок был очень тяжелым и очень блестящим, и совсем чуть-чуть мягким – ноготь оставлял на нем след. Когда Зафод дохнул на него, на нем появилась та особенная испарина, которая появляется, когда дохнешь на чистое золото.
– Мы с Триллиан очнулись здесь не так давно, – сказал Форд. – Мы кричали и звали, пока кто-то не пришел. Мы продолжали кричать; им надоело, и нас сунули в планетный каталог, чтоб чем-нибудь занять, пока они не смогут нас принять. Это все запись.
Зафод уставился на них, и на губах его появилась горькая усмешка.
– Сволочи, – сказал он. – Вы оборвали мой собственный великолепнейший сон, чтобы показать чужой. – Он уселся и обиженно отвернулся.
– Что в тех ложбинках? – сердито спросил он.
– Выход, – ответил Форд. – Мы поглядели.
– Мы не стали будить тебя раньше, – вмешалась Триллиан. – Последняя планета была рыбной. Миллионы рыб. Мы стояли по колено в рыбе.
– В рыбе?
– У всех свои заскоки.
– А еще раньше, – вспомнил Форд, – была платина. Скучновато. Но мы подумали, что это ты захочешь увидеть.
Вспыхнул свет. Они стояли в море света – свет везде, куда ни погляди.
– Очень красиво, – проворчал Зафод.
В небе повис огромный зеленый номер. Цифры вдруг изменились, и мгновенно изменился пейзаж.
В один голос они сказали: – Ух ты!
Море было фиолетовым. Они сидели на пляже, покрытом мелкой желтой и зеленой галькой – видимо, страшно драгоценными камнями. Вдали умиротворенно изгибалась линия холмов. Неподалеку стоял пляжный столик – целиком из серебра, над ним склонился розовато-лиловый зонтик с оборками и серебряными кистями.
В небе вместо номера появилась громадная надпись: Желание клиента – закон, чего бы он ни пожелал. И пятьсот обнаженных парашютисток посыпалось с неба.
В тот же момент пляж исчез, и они оказались на лугу посреди стада коров.
– О Боже! – сказал Зафод. – Спятить можно!
– Ты все о том же? – спросил Форд. – Продолжим разговор?
– Ну давай, – сказал Зафод, и все трое уселись и больше не обращали внимания на появляющиеся и вновь исчезающие пейзажи.