я смотрел на его бесславный полёт и неловкое падение. Но, надо отдать должное, чёртов громила не разбился о камни, а кубарем перекатился и даже вскочил на ноги, хотя из его брови щедро пошла кровь. После всех наших «танцев» он был внизу, я для него не досягаем.
— Сдавайся, мужик!
С рычанием он схватил и швырнул в мою сторону увесистый камень, который, впрочем, пролетел в паре метров справа от меня.
Вдали завыли голоса тварей Изнанки.
— Последний шанс, приятель. Сдаёшься? Зачем тебя послал Бакланов? Убить? Ограбить? Избить?
— Я прибью тебя, шкет. Ты покойник. Молись Предку и плачь, — впервые подал голос мой противник.
— Ну как знаешь, — я мысленно обратился к ножу и он, не вполне мне понятно как — снова прорезал пространство и вышвырнул меня обратно на Лицо.
Ночь, переулок, всё так же холодно. Я сидел на корточках, опёршись ладонями о булыжники мостовой. Из задумчивости меня вывел лёгкий тычок под рёбра.
— Ты кусты что ли обмочить мне собрался?
Поднял глаза. Надо мной стоял пожилой худосочный мужчина в растрёпанном халате, вероятно, хозяин примыкающего дома. Солидности его словам значительно придавала берданка в тощих руках.
— Виноват. Простите! — пробормотал я, вставая. Переубеждать в чём-то деда может оказаться скверной идеей.
— Иди, иди. Нанюхаются английского порошка и ходят тут…
Бочком-бочком, чтобы держать вооружённую старость в поле зрения, убрался из переулка. Сердце не успокаивается, дёргаюсь от любого, даже самого незначительного, шума.
Успокоился я только когда запер свой офис изнутри — на ключ и заедающий засов. Облокотился о стену, выдохнул. Весёлый денёк. Интересно, а что будет с мордоворотом, оставленным на Изнанке? Быть может, шашлык из него будет? Даже при условии, что он случайно прихватил с собой артефакт, позволяющий свободно гулять на Изнанке? Допустим, носит с собой постоянно? Наверное, ничего это не изменит, портала под рукой у него нет, а местные волки — есть. Должен ли я был с риском для себя его спасать, особенно после добрых слов и обещаний в мой адрес? Буду реалистом, не должен.
С этой мыслью я, не раздеваясь, завалился спать на диван.
* * *
Сон прошёл без сновидений, и я проснулся совершенно разбитым, зато со зверским чувством голода. Все мышцы болели, как будто вчера разгружал вагоны на станции.
Умылся и почти успел уйти из офиса, когда меня перехватила бодрая и энергичная Наталья Романовна, наследница квартиры и состояния умершей подруги-бабушки. Она буквально загнала меня обратно, вывалила на голову кучу информации о действиях, которые она предприняла по своему делу, заплатила мне десять рублей за консультацию и умчалась, совершать ещё массу подвигов по намеченному ею списку. Ну что, дело у неё движется, а угроза со стороны племянников никуда не делась.
Мне удалось плотно и сытно позавтракать, причём используя буквально те деньги, которые я заработал с утра, одновременно прикидывая план на день.
Нож на месте, никакой слежки за собой не заметил, мне стоит посетить ещё общегородской суд, посмотреть, что из себя представляет тамошнее правосудие и тогда останется пару судов более мелкого калибра и один, наоборот, Верховный республиканский суд, венец местной бюрократии, выше него только звёзды, потому что республика, как мне помнится, в состав империи не входит, что так же касается и иерархии правосудия.
Я не знал, где находится этот суд. Ввиду отсутствия своего привычного Игоря пришлось нанять первого попавшегося извозчика, который всю дорогу кашлял и курил.
Возле приземистого двухэтажного здания суда царило оживление, туда-сюда сновали люди, в том числе богато одетые, чем-то явно взволнованные. Протолкавшись ближе ко входу в суд, я обнаружил там четверку казаков, в одном из которых узнал Григория, с которым познакомился ночью, в первый день, во время прорыва с Изнанки.
— Григорий, — я дал ему руку для рукопожатия, чем дал ему время меня вспомнить.
— А⁉ Аркадий! Приветствую.
— Подскажи, что за шум, а драки нету?
— А ты не знаешь? Купечество шумит. Такие события. Ночью прокуратура арестовала самого Хомякова Василия Фомича, начальника фискальной службы республики!
— Чего это прокурорские такие смелые? — я не разбирался в особенностях местных элит, но решил поддержать разговор.
— Мужики из полиции шепнули, что в степях под Троицком имперские пограничники арестовали партию китайской контрабанды, которую перевозили цыгане. Цыган тех прижали, они показали, что их покрывал лично Хомяков, вот наша прокуратура его и сцапала. Сейчас состоится суд, ему будет предъявлено обвинение. Фигура он видная, дружил со многими купцами, поддерживал торговлю, вот купцы и волнуются. А ты чего?
— Я же адвокат.
— Не знал. По его делу?
— Нет, по совсем другому, конечно. Про всю эту историю впервые слышу. Сам как считаешь, взяточник Хомяков?
— А кто тут честный, да копейки не стащит? Но это меня не касается.
— Да я просто так спросил. Пропустят меня, Григорий?
— Конечно.
Раз уж я оказался возле местных важных событий, то, показав на входе удостоверение, протолкался по коридорам в направлении большого светлого зала, где будут слушать дело по крупному чиновнику.
Мне, как юристу, эта история показалась подозрительной. Зачем китайцы пользуются цыганами как перевозчиками? Ну это ладно, кто там знает их схему логистики? Но чтобы рядовые исполнители знали в лицо «крышу», ни за что не поверю. Однако, казак сказал так и, судя по обрывкам фраз в зале, остальные считали совершенно так же.
— Аркадий, — передо мной возникла Ангелина, облаченная в служебный мундир, который не мог скрыть её великолепной фигуры. Лицо девушки было серьёзным, а брови сердито сдвинутыми, — Что Вы здесь делаете? Пришли этого проходимца Хомякова защищать?
— Привет и доброе тебе утро. Нет, конечно, я его не знаю, и никто меня на это дело не нанимал.
— А что ты тут тогда делаешь?
— Честно говоря, знакомлюсь с правосудием, с судьями, порядками. А тут такое дело громкое. Можно воочию на целого начальника фискальной службы посмотреть.
— С сегодняшнего дня он отстранён.
К нам подошёл и неискренне улыбнулся Бакланов. Ну конечно, прокурорские пришли на суд «всем колхозом».
— О! Аркадий Ефимович, кто бы мог подумать… Кхе. Рад видеть вас в добром здравии… А это… Не скажете, Вы не видели Никитку?
— Кого? — искренне не понял я.
— Ну как же, мой приятель, мы с ним вместе… у торгового суда… здоровый такой, крупный.
— Вы нас не знакомили, — нахмурился я, — с чего бы