Примерно через пять минут быстрого хода увидел устье небольшой речки, это и есть Сагалка. Действительно, разглядеть трудно, русло почти сразу поворачивает, а кедровый бор смазывает особенности рельефа.
«Посмотришь, как там дела, и назад, к сетке. Если на базе гидрологов никого нет, проведёшь быструю мародёрку», – подсказал мне Мальчиш-Плохиш из сказки. Я заставил Петляковых полностью её вспомнить и прочитать. Годная сказка, актуальная. Видать, не такой уж плохой человек был этот Аркадий Гайдар.
«Чай на пляже попьёшь, – утвердил я решение с учётом предложенного Плохишом. – А можно и в посёлок смотаться, побредить пока с дедом, чтобы времени не терять».
Интересные тут места начинаются, особенно по правому берегу Енисея, то есть с моего левого борта. Там тайгу разрезает устье реки Большой Пит, крупного енисейского притока, стекающего с Енисейского кряжа. Сложную горную реку речники прозвали «бешеной».
Там, в долине реки, начинается путь в Золотую тайгу, к богатым месторождениям золота, открытым в середине девятнадцатого века. Я в своё время специально интересовался этой темой, хотел наняться в артель. Собственно, ради этого и покинул столицу. Уже потом, взвесив всё на месте, начал заниматься другими делами, пока не подписал контракт с Бригадой.
…Это была самая настоящая золотая лихорадка, тысячи старателей, авантюристов и откровенных преступников устремились в тайгу. Бурлацкие артели потянули тяжело гружённые баржи вверх по бурному потоку. На Подкаменной и Нижней Тунгуске творилось то же самое.
Что говорить о реках, если золото в ту пору искали повсюду, иногда даже в черте городов. В Красноярске его находили на реке Бугач, немного золота нашли на Афонтовой горе. Бригада старателей работала на Красноярских Столбах, из-за их рытья тамошний ручей и получил название «Роев». Рассказывают, что в городе начались пьяные оргии, обстановочка в Красноярске была, как сейчас говорят, криминогенной – кутежи, карты, убийства, драки, воровство…
Первые золотопромышленники оказались не в состоянии наладить добычу золота за счёт применения техники. Избаловали их легко доставшиеся бешеные прибыли, а необходимой технической культуры не имели. Выработав самые богатые участки, они тупо шли дальше в поисках нетронутых россыпей, приносивших миллионы без особых затрат. Да и не было в Сибири условий для механизации золотодобычи – ни машиностроительных заводов, ни железных дорог для доставки тяжелых механизмов, ни людей, способных управлять ими… Лишь в конце девятнадцатого века на приисках стали появляться драги, гидроприводы, паровые двигатели, в деле разработки россыпного и рудного золота началась механизация. Деньги потекли рекой. Красноярский золотопромышленник Мясников сделал себе визитные карточки из чистого золота! Стоимость одной безделушки переваливала за пять рублей, столько стоил пуд осетровой икры.
Жаль, не сбудется моя мечта, нет теперь смысла в мытье золота. А ещё я подумал о том, что среди выживших будут идиоты, готовые за никому не нужное золото убивать. Такие обязательно найдутся.
…База гидрологов обнаружилась в небольшом речном заливе. В самом его центре возвышается крутой скалистый обрыв. Под ним – ровная каменная коса с небольшим уклоном к воде, почти вся завалена валунами и крупным галечником, мелкий только на небольшом участке.
На высоком берегу большой деревянный сруб с верандой под навесом, выходящей к югу и на реку, без таблички. Четыре оконца в жёлтых рамках наличников бесстрастно смотрели на бегущие к низовьям воды Енисея. Справа от дома – хорошая баня, а слева два сарая и ёмкости под горючее. Входа не видно, фасад базы обращён к тайге. На крыше две антенны и парабола спутникового телевидения, гидрологи отдыхали с сериалами. Над трубами главного здания базы, так же, как над баней, дыма не было. Берег вообще каменистый, здесь через реку проходит отрог большого кряжа восточной стороны.
На мелкой гальке белела легко узнаваемая моторная лодка с объёмистыми крыльями-булями в кормовой части бортов. Движок на транце. Туда я и направился.
Комплекс походил на уютную базу отдыха или на гостевой дом для избранных, где важным людям можно переночевать после рыбалки, выпить и закусить на мягкой мебели, пока механик готовит дорогой катер к дальнейшему переходу. Место и вправду зачётное, вполне можно ставить настоящую турбазу. Слева от дома в Енисей впадал ручей.
– И хариус под боком. А вот моторочка дерьмовая, господа…
Что это за гидрологи с «казанкой» первых годов выпуска? Несерьезно. Двигатель тоже не внушает доверия. Похоже, старый «Вихрь» со снятым кожухом. Да она вообще пригодна для плавания? Прибрав газ, я осторожно, чтобы не повредить винт и не стукнуть дном о камни, подвёл лодку к берегу, выскочил и подтянул нос, линем привязывая моторку ко вбитой в грунт металлической штанге.
С этого момента обстановка начала быстро меняться.
Первым делом я обнаружил внизу частично прикрытый мелкими камнями труп женщины средних лет, тело неестественно скрючилось среди валунов и плавника. Запах уже был, вездесущие мыши взялись за работу.
– Хрена себе, Лёха, сходил в гости…
Причину смерти понять было несложно – с обрыва она упала, сто пудов реала. Или же скинули. Приземлилась несчастная более чем неудачно, разбив голову о край каменной плиты. Это и есть акушерка? Проклятье, забыл спросить у Петляковых, как женщина выглядит!
Трупный запах душил. Вырвать меня не вырвало, всякое повидал за время службы, но мальца поплохело, в такой обстановке каждая подобная добавка сажает уставшие нервы на самый краешек разумного порога. Не привык к смертям среди гражданского населения, не должны они умирать, это наше дело. Вот и зацепило. Последний раз так торкнуло, когда мы нашли на разгромленной станции тела шестерых расстрелянных полярников.
– Напугал тебя кто-то, женщина, – прошептал я, стоя возле трупа.
Одета она была не для улицы, юбка средней длины и короткая лёгкая кофта. Близко к воде лежит, в проливные дожди или в сильный шторм тело смоет в реку… «Вот и не придётся никого хоронить, – услужливо прозвучало в голове. – Имеешь право, особые обстоятельства».
Расстегнул кобуру. Многие из сослуживцев такой подход не разделяют, однако, если по мне, то лучший предохранитель – пустой патронник. Заряженный пистолет отлично контролируется в тире, на стрельбище, где царит атмосфера безусловной дисциплины. В обрыдлом постоянном ношении всякое может произойти, а затвор передёрнуть недолго.
С недоверием поглядывая на край откоса, где плотный зелёный ковёр из переплетений трав и корней буквально нависал над головой, я пошёл к вырезанным лопатой ступенькам, ведущим наверх. Уже прикинул, откуда именно она свалилась – желтоватые доски нависали прямо над головой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});