Мне семь лет. Два года назад я приехал из Белкорта вместе с родителями. Кстати, Белкорт это городок на границе с Канадой, в штате Северная Дакота. У вас остались еще вопросы? (Перевод с английского)
Глава 10. Повелитель утиных перьев
Марьяна.
– Не меня ждёшь? – Нехотя подхожу к Булатову. Изрядно утомившись слоняться без дела, Антон навалился на кирпичную стену лицея в двух шагах от двери и сейчас сосредоточенно строчит что-то в мобильном.
– Явилась, наконец-то! – Он награждает меня беглым взглядом и снова переводит внимание к телефону. Отлично! Поправляю на плече лямку рюкзака и прохожу мимо: если Тоха думает, что я начну извиняться, то сильно ошибается.
– Ты, наверно, решила, что я шутки шучу, Марьяна? – Раздаётся за спиной противный голос. И как я могла считать его волшебным всего несколько месяцев назад? – Я тебя возвожу на пьедестал, а ты откровенно плюёшь в душу!
Не останавливаюсь, хоть и понимаю, что парень идёт следом. Мне нечего ответить Булатову: его пьедестал мне не нужен, как и он сам, но и в яму вместе с Ветровым лететь я не готова.
– Свиридова, я с тобой разговариваю,– взбешенно шипит Булатов и резко дёргает меня за рюкзак.
– Чего тебе? – огрызаюсь в ответ, едва не свалившись. Мне не хватило совсем немного, чтобы улизнуть со школьного двора, а значит, мы – в эпицентре внимания.
– Ты сегодня выставила меня полным идиотом в глазах парней! – Как тряпичную куклу, Антон разворачивает меня лицом к себе. Однозначно работает на публику. Грубо.
– Ты всё сам сделал! – Пытаюсь скинуть его руку, ну куда там. Мёртвой хваткой парень удерживает меня на месте. – Не надо было врать!
– Врать? – Булатов притягивает меня ближе и, раздражая кожу мятным дыханием, цедит:
– А с чего ты взяла, что это неправда? Ты там была? Сама видела, как Симонова бил не я?
– Нет, но…
– Тогда впредь не распускай свой язычок, не подумав, уяснила? – Не позволяет вставить и слова придурок. Его ладонь, ещё секунду назад удерживающая меня за рюкзак, сейчас грубо сдавливает шею сзади. И вроде, не больно, но до рези в глазах унизительно. А ещё обидно, что ничего не могу изменить! Я сама согласилась на эти нездоровые отношения! Кого винить?
– Отпусти! – И всё же дёргаюсь, наивно полагая, что Булатов послушает, но тот, напротив, лишь сильнее сводит пальцы и силой сокращает расстояние между нашими лицами. И если со стороны, мы похожи на влюблённых, губы которых вот-вот соединяться в поцелуе, то по факту подонок просто мстит мне за выходку на русском, в очередной раз смешивая меня с грязью. Антон прекрасно знает, что здесь, возле лицея, всегда дополна зевак, а значит, о его «подвиге» уже завтра заговорят все, разукрашивая правду лживыми красками.
– Какой же ты мерзкий! – срывается с губ. А я глупая, раз в очередной раз трясу красной тряпкой перед носом быка и надеюсь на пощаду.
– Мерзкий, значит? – Губы Булатова растягиваются в ехидной ухмылке. – Хочешь аннулировать наш договор?
– Хоч…
Ответ так и рвётся наружу, но заглушается мимолётным касанием чужим губ.
– Тшш, – мычит Булатов, отравляя своим дыханием. – Условия поменялись, детка! Я за тебя впрягся, репутацию едва не угробил, другу нос сломал, опять же.
Внезапно Антона пробивает на смех. Гнусный. Озлобленный.
– Хочешь уйти – вали! – Он перестаёт улыбаться, а шею с новой силой начинает сводить от давления его пальцев. – На кону твоё доброе имя, Марьяна! Не моё!
– Плевать! – заявляю уверенно и иду ва-банк. – Нет ничего постыдного в том, что Ветров живёт в моём доме. Подумаешь, очередной благотворительный проект матери. Иди, трепли языком!
– Я не об этом, дурочка! – И снова на лице парня недобрый оскал.
– Да всем наплевать, что он беспризорник! – не унимаюсь, хоть и дрожь в коленках становится всё сильнее. Я блефую: мне не плевать! Мне стыдно! И я не хочу, чтобы все вокруг тыкали в меня пальцем и сторонились, как чумной. Но вопреки своим страхам, стараюсь казаться уверенной и лишить Булатова рычагов давления. – Хоть в газете напечатай эту новость! Подумаешь!
– При чём тут Ветров, Марьяна? – Тоха наконец отпускает мою измученную шею, но не меня. – Разве я говорил про него?
– Но…
– Сегодня в семь! – Мои возражения вязнут в приказном тоне парня.
– Что «сегодня в семь»? – Меня воротит от его дыхания и шероховатых пальцев, которыми Антон то и дело касается моей щеки.
– У нас с тобой свидание, – обманчиво нежно шепчет на ухо.
– Ты глухой? Какое ещё свидание? – Руками упираюсь в крепкие плечи, чтобы оттолкнуть придурка от себя, но в очередной раз проигрываю.
– Это ты туго соображаешь. – Ладонь Булатова скользит по моей спине, не позволяя ни сбежать, ни хоть на сантиметр увеличить дистанцию. – В семь я буду ждать тебя возле «Марса»: сходим в кино, пожуём попкорн и, возможно, если будешь хорошей девочкой, потом я провожу тебя до дома.
– Чокнутый! Жуй сам свой попкорн!
– И опять ты спешишь с ответом, Марьяна! – Липкий смешок не предвещает ничего хорошего. – Давай, я расскажу тебе, что будет, если ты не придёшь.
Булатов поправляет лямку моего рюкзака, который то и дело норовит сорваться с плеча, а после обнимает за талию и, намертво прижав к себе, ведёт в сторону школьного забора, к воротам, попутно кивая знакомым ребятам. Он ничего не говорит, но и не думает меня выпускать. Не размыкая объятий, тащит за собой по узкому тротуару до автобусной остановки, а на все мои вопросы лишь нагло ухмыляется, продолжая строить из себя заботливого бойфренда. Он даже галантно помогает подняться на подножку нужного мне автобуса, правда, и сам запрыгивает следом, хоть ему и не по пути. И лишь усевшись поудобнее на заднем сидении, он наклоняется ко мне ближе и шепчет:
– Все видели, как мы уехали вместе.
– И что? – Теснюсь к окну, подальше от Тохи. – Вот всем не фиолетово?
– Я считал тебя умнее, Марьяна!
– А я тебя порядочнее. Что дальше?
Булатов поджимает губы и глухо хмыкает.
– Один твой неверный шаг, Марьяна, и