Телепорты…
Если телепорт включить внутри станции, для У-прыжковых ракет он сыграет роль гравитационного колодца. Снаряд втянет в портал уже при попытке материализоваться, как астероид в черную дыру, прямо сквозь У-пространственные мениски. Значит, защититься от подобных ракет он сможет, активировав хотя бы один из имевшихся на борту телепортов – конечно, при условии, что никаких жизненно важных для них деталей не утрачено, – но усиливать прочую защиту все равно нужно. И ничто не помешает ему разъять на части другой телепорт и добраться до сингулярности, чтобы сделать гравитационный пресс…
– Этого ты хочешь? – Свёрл осознал, что говорит вслух, только увидев, что прибежал Бсорол.
– Отец? – Первенец застыл в ожидании.
Свёрл уставился на него – и вспомнил, о чем тот недавно говорил.
– Вы нашли что-то в старом святилище ИИ? Что именно?
– Прибор.
– Ясен хрен, Шерлок.
Бсорол в замешательстве пощелкал клешней у мандибулы.
– И почему данный прибор потребовал моего внимания? – поинтересовался Свёрл.
– Технология Пенни Рояла, – объяснил Бсорол.
Свёрл долго разглядывал первенца.
– Отцепи меня, – велел он наконец.
Блайт
Боль не прекращалась, хотя он отчего-то знал, что она не обязательна. Он даже задал вопрос сущности, которая в каком-то смысле была темно-красной Вселенной, где он находился, и та ответила простыми словами:
– Боль вносит ясность.
Ясность?
Еще видевшим глазом Блайт разглядел, что парит в замкнутом пространстве, окруженный со всех сторон сновавшими серебряными червями. Их вид напомнил ему о чем-то, но мысль не могла пробиться сквозь застывший в горле ком такого желанного крика. Единственным якорем в реальности оставался возвышавшийся на стойке автодок, который склонился над ним, как жрец-богомол, мерно разворачивая пациента и осторожно сдирая с него куски обугленного и оплавленного скафандра.
– Расскажи еще раз, – велела сущность, – о первой встрече с Пенни Роялом.
Вот оно, то воспоминание, которое он пытался ухватить. Ему показалось, что он окружен Пенни Роялом. Но зачем бы Пенни Роял стал задавать такой вопрос? Блайту хотелось заорать, выругаться, но он не мог ни говорить, ни кричать. Как же он ответит, если его лишили голоса? Однако в памяти появилась четкая картинка: скверная сделка, странный черный чертополох, пустивший ростки, превратившийся потом в тучу летевших на них кинжалов, и смерти…
– Теперь мне нужно узнать о вашей второй встрече, – заявила сущность.
Лохмотья скафандра повисли в воздухе, чуть колеблясь, точно водоросли в каком-то чудном аквариуме. Теперь автодок занялся удалением покрытой волдырями кожи и спекшейся плоти. Боль нарастала волнами, но, к счастью, закончив с одним участком, автодок включал печатающие головки, наращивавшие ткани слой за слоем, и в эти моменты боль медленно отступала.
Сейчас Блайту страстно хотелось, чтобы он вообще никогда не сталкивался с Пенни Роялом, и он клял себя на чем свет стоит за то, что польстился на тот артефакт на Масаде. Он вспомнил ночное путешествие с загруженным гравивозком и внезапный страх по возвращении в космопорт. Вспомнил, с каким облегчением поднялись они вновь на борт «Розы», и ужас, когда артефакт вдруг развернулся в нечто колючее, блестящее, черное… в Пенни Рояла. Каким-то иным уровнем сознания он чувствовал, что информация из его воспоминаний вытягивается, переформатируется, складывается и перемещается куда-то, но куда – он даже не представлял.
– А дальше? – спросила сущность-Вселенная.
Очевидно, речи тут и не требовались. Блайт вспомнил путешествие с Масады с Пенни Роялом на борту к планетоиду Черного ИИ, стычку с «утильщиками» и ИИ, спускавшегося на голые скалы, чтобы «обезвредить опасные игрушки». Вид генератора-токамака, похоже, сильно заинтересовал незримую сущность, которая допрашивала Блайта, – она возвращалась к этому снова и снова. Далее последовал полет к Литорали и то, как ИИ защитил Панцирь-сити от атаки Цворна. Уход в воспоминания унимал боль, так что Блайт погружался всё глубже и глубже, проигрывая события с разных сторон. И только к самому концу у него смутно забрезжило представление о том, как он попал в эту комнату и чем могли быть сновавшие вокруг серебристые черви.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Расскажи еще раз, – велела сущность, – о первой встрече с Пенни Роялом.
Блайта окатила волна всепоглощающего ужаса. Неужели всё так и будет продолжаться – бесконечно?
К этому моменту автодок уже залатал и обновил большие участки кожи на его груди и руках. Теперь он занялся лицом. Над утраченным глазом расцвела хирургическая щитостеклянная роза, выпустив подозрительно напоминавшее ложку лезвие. Крик так и не вырвался из горла Блайта, и мольбы его остались безмолвны.
– Какого хрена ты делаешь? – рявкнул кто-то.
Автодок резко втянул свой инструмент, чуть отъехал от пациента, и зажимы, удерживавшие голову Блайта, ослабли. Капитану удалось немного повернуться и оглядеться. Дверь в бледно-зеленой стене была открыта, а за автодоком стояла высокая тощая женщина, облаченная в черепаший экзоскелет. Ладонь ее лежала на ручном пульте управления автодоком – похоже, она только что выключила его. Теперь Блайт уже мог рассмотреть больше подробностей. Он находился то ли в гостиничном номере, то ли в корабельной каюте, поскольку за арочным проходом виднелась совершенно стандартная туалетная комната. Однако вся стоявшая в помещении мебель оказалась сдвинута к одной стене и порублена в щепки. Что же здесь, черт побери, происходило?
Поведение червей тем временем изменилось. Все они устремились к одной точке, и, запрокинув голову, Блайт разглядел, что они слепились в шар, слились воедино, из шара выступили бугры конечностей и жирный ком головы, тело обрело плотность и четкость очертаний… Последним изменился оттенок – и вот перед Блайтом стоял лысый толстяк с глазами, подобными черным камням.
– Твой корабельный ИИ велел тебе оставаться в рубке, – заявил он.
– Ну, приказы иногда стоит оспаривать, – ответила женщина.
– Допрос необходим, – настаивал мужчина.
Женщина обогнула автодок. Руки она скрестила на груди – Блайт подозревал, что она была настолько рассержена, что не доверяла себе: очень уж ей хотелось ударить собеседника.
– Да, конечно, нам нужна информация, – глухо сказала она. – Но я что-то не помню изменений в государственных законах, которые позволяли бы пытать граждан Государства.
– Он и его экипаж виновны во многих преступлениях, – заявил толстяк.
– Он и его экипаж ни в чем не виновны, пока их вина не доказана, – парировала женщина. – Насколько я понимаю, дело против них завели только из-за их общения с Пенни Роялом.
– Они причинили большие убытки Авиа.
– Да, спасаясь от ареста и передачи в лапы таких, как ты. Думаю, то, что мы видим здесь, лишний раз доказывает, что они приняли верное решение.
Женщина умолка, прикусила нижнюю губу, шагнула назад к автодоку и склонилась над пультом. Док снова навис над Блайтом и выпустил трубку капельницы. Кончик коснулся шеи капитана – и благословенное оцепенение быстро поползло вниз и медленно – вверх. Когда оно охватило череп, наступило забвение.
Глава 5
Лэлик со свалки
– Еще один, – прошипел Хендерсон.
Участок реального пространства, который папаша Лэлика назвал Зоной, являлся точкой Лагранжа, лежащей между довольно обычным красным гигантом, окруженным россыпью малых планетоидов, и его чрезвычайно редким орбитальным партнером – парой сингулярностей одинаковой массы, равной солнечной. Каждая из них быстро вращалась сама по себе, но, кроме того, они еще и вертелись друг вокруг друга со скоростью, близкой к световой. Данная комбинация придавала местному У-пространству некоторые очень странные свойства, весьма благоприятные для Лэлика и прочих экстрим-адаптов Зоны. Лагранж напоминал участок пляжа, к которому сходились все течения, принося горы не только мусора, но и грузов с погибших кораблей, хотя, надо признать, сейчас ценности попадались куда реже, чем в папашины времена.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})