Читать интересную книгу Все в шоколаде - Татьяна Полякова

– А вообще часто к себе гостей звал? Парень неожиданно задумался.

– Нет, по-моему. Он батю своего здорово боялся. Батя у него строгий и, видно, здорово внушал за то, что он с нами дружбу водит. Ясное дело – мы ему не друзья-товарищи. Так что вряд ли кто из наших там был. Если только Пастух.

– Они с ним давно дружили?

– Вроде нет…

– С девчонкой Гарика кто познакомил, Пастух?

– С Мальвиной, что ли? – опять вздохнул парнишка. – Они с Пастухом в одной школе учились. Вроде гуляли. А потом она к Гарику переметнулась. Само собой, у него денег куры не клюют, а она не дура, соображает.

– Как ее зовут-то?

– Маринка. Терехова.

– Где живет?

– Возле двадцать третьей школы, розовый дом, – с неохотой ответил он. – Только вы ее дома не застанете.

– Это почему? – насторожилась я.

– Нет ее дома. С пятницы. Пастух сказал. Вроде уехала куда-то.

– Он сказал тебе, что она уехала?

– Ну да, вроде бы. Он к ней ходил, искал, в общем. И в бильярдной про нее спрашивал, не видел ли кто.

– Постой, – нахмурилась я. – Если он знает, что она уехала и сам тебе об этом сказал, чего ж тогда в бильярдной расспрашивал?

– Не знаю, – пожал плечами Мешок. – Он сегодня явился и про Мальвину спрашивает. Мы говорим, не видели, а он говорит, значит, уехала. Да я не очень слушал. Не до Мальвины… Сегодня все разговоры только об убийстве.

– А что говорят? – проявил интерес Лукьянов.

– Говорят, из-за бати его. Чего-то не поделили, вот и… Батя у него крутой… – Он испуганно покосился на нас, будто что-то вспомнив, и, насупившись, замолчал.

– При чем здесь батя, если дом ограбили, – попыталась я вновь разговорить его.

– Не знаю. Так говорят. А мне что? Вы меня отпустите, а? Мне мать велела в девять быть, на вокзале. Кормить, говорит, не буду, если не встретишь, она на дачу поехала, за картошкой. Я правда больше ничего не знаю. Вы лучше с его дружками поговорите, с которыми он в “Пирамиду” ходил. Пойду я, ладно?

– Иди, – кивнула я. Лукьянов молчал, но, когда парнишка распахнул дверь, возражать не стал. – Куда отправимся? – наблюдая за тем, как Мешок поспешно скрылся за углом, спросила я. – К девочке, к мальчику?

– К девочке, – развалясь на заднем сиденье, кивнул он. – Двадцать третья школа это где-то рядом?

– В двух кварталах, – ответила я, стараясь не особо удивляться. Выходит, Саша в нашем городе неплохо ориентируется.

Свернула на светофоре и вскоре выехала к двадцать третьей школе, сразу за зданием школы высилась новая многоэтажка, оштукатуренная и покрашенная в розовый цвет.

– Кажется, здесь, – сообщила я. Я свернула во двор и притормозила возле первого подъезда. Две девчушки, лет девяти, играли в скакалки. – Тереховы где живут? – приоткрыв окно, спросила я.

– А мы таких не знаем, – переглянувшись, ответили девчушки.

– А Мальвину знаете? – не отступала я.

– Мальвину? Знаем. Она в пятом подъезде живет, на первом этаже.

Я подарила им улыбку и проехала дальше.

– Как думаешь, менты здесь уже побывали?

– Вряд ли. Ты идешь? – спросила я, извлекая из сумки липовое удостоверение, то есть липой было то, что я где-то там якобы служу закону. Пользоваться этим удостоверением я не любила, но иногда приходилось. Лукьянов секунду размышлял, потом покинул машину.

Мы вошли в подъезд, и я позвонила в ближайшую квартиру. Открыла женщина лет сорока, в ситцевом халате, с красными от стирки руками.

– Простите, Тереховы где живут? – спросила я. Женщина испугалась, нервно вытерла руки о подол халата, тревожно переводя взгляд с меня на Лукьянова.

– Я Терехова. А что случилось?

– Мы бы хотели поговорить с вашей дочерью. – Я предъявила ей удостоверение, но она на него даже не взглянула, вздохнула и предложила:

– Заходите.

Мы прошли в узкую прихожую, где троим было тесно, женщина выглянула на лестничную клетку и торопливо захлопнула дверь.

– Проходите на кухню, нет, лучше в комнату, а то на кухне белье на плите…

Мы оказались в стандартной гостиной со стандартной мебелью. Палас на полу, ковер на стене, хрустальная ваза на журнальном столике, цветы в кашпо на широком подоконнике.

– Садитесь, пожалуйста, – предложила женщина и сама присела на краешек кресла, поправила волосы, косясь на Лукьянова, и вздохнула с сожалением. Положительно, он пользовался успехом у дам всех возрастов.

Я взглянула на него с интересом: неужто она поверила, что он мент? Костюм никуда не годится, в том смысле, что чересчур хорош, да и общий вид.., самодовольство так и прет. Даже для мента это чересчур. Лукьянов, почувствовав, что я его разглядываю, повернулся, а я поспешно отвела взгляд, злясь на себя за это.

– Чего она опять натворила? – собравшись с силами, спросила женщина.

– Как ваше имя-отчество? – поинтересовалась я.

– Татьяна Ивановна, – поспешно ответила она.

– Татьяна Ивановна, вы знаете, где сейчас Марина?

– Нет, – покачала она головой. – Наверное, у своего парня. Или у кого-нибудь из подруг. А что случилось? – опять спросила она, приподнимаясь в кресле, разом став похожей на испуганную птицу.

– Вы хорошо знаете ее друзей? Она вздохнула, разгладила халат на коленях и покачала головой:

– Она мне ничего не рассказывает. Не сложились у нас отношения.

– У вашей дочери могут возникнуть серьезные проблемы, – вмешался Лукьянов. – Убили ее приятеля. Ограбили квартиру. Если вы знаете, где Марина…

– Я не знаю, – почти крикнула женщина. – Убили, говорите? Кого?

– Игоря Нефедова, – ответила я.

– Гарика?

– Гарика.

– Да, он звонил несколько раз, но я его даже не видела. Вы поймите, у нее сейчас такой возраст, с ней очень трудно… А у меня еще дочь, от второго брака. С моим мужем у нее отношения не сложились, да и с сестрой тоже. Я на работе, дача, столько дел, а ей полы лень помыть в квартире. Учиться бросила, нигде не работает. На отчима злится, а живет на его деньги. Папаша ни копейки не дает. Хамит, разговаривать по-человечески вообще не умеет. Когда она дома, одни скандалы. Невозможно все это вынести. И на Маечку плохо влияет… Я должна думать о дочери, то есть я хотела сказать.., ей уже восемнадцать, и она сама за себя отвечает.

– Значит, где она, вы не знаете? – спросил Саша.

– Нет. Поищите в клубе, “Регтайм”, кажется… Там ее дружки сшиваются.

– Давно ее нет дома?

– С четверга. В четверг вечером скандал устроила из-за юбки. Я купила юбку, а она ее надела и посадила пятно. Естественно, я сделала ей замечание, и она… Вы бы послушали, что она тут кричала, сказала, что всех нас ненавидит. Не знаю, как получилось, я ее ударила. Она толкнула меня и убежала, крикнула, что больше нас видеть не желает. Не знаю, что с ней делать, – подвела она итог и тяжело вздохнула.

– И с четверга она дома не появлялась?

– Нет.

– И не звонила?

– Нет. Ей несколько раз звонили. И мальчик приходил… Рома.

– Ее приятель?

– Да.., вроде бы. Разве у них поймешь? Они с Ромой в одной школе учились, дружили. Потом Марина поступила в колледж, а он в десятый класс пошел. Видеться стали реже. По крайней мере, к нам он редко заходил. Я Марину спрашивала, а она мне – надоел. Это вполне в ее духе. А мальчик хороший, вежливый, учился прилично. А ее вечно тянет на какую-то шпану. И вот пожалуйста…

– Вы ее в эти дни искать не пытались?

– Нет, – покачала головой женщина. – Есть вещи, которые… Вы бы посмотрели, что здесь творилось в четверг. Я живой человек и имею право на.., хотя бы на то, чтобы жить спокойно. Ей восемнадцать лет, и, если ей с нами плохо, пусть уходит. Никто ее здесь не держит. Вот так. И расплачиваться за нее я не собираюсь.

– Не думаю, что вопрос стоит именно так, – поспешила я ее успокоить. – Совершено убийство, мы проверяем всех, кто общался с Гариком. Как вы думаете, к кому могла пойти Марина? Ведь прошло довольно много времени.

– Не знаю. Родственники у нас есть, но она к ним не пойдет, да и они бы уже позвонили. Может, подруги?

– Вы их знаете?

– Одну, Лену. В нашем доме живет, но она с родителями сейчас у бабушки в Красноярске. У Марины характер трудный, она ни с кем подолгу не дружила. Не успеешь имя запомнить, а они уже враги, – точно оправдываясь, сказала женщина. – Спросите в “Регтайме”, еще в бильярдной в парке Гагарина. Они обычно там, насколько я знаю.

– У Марины есть записная книжка?

– Под телефоном какие-то бумаги. Сейчас принесу. – Она вышла в прихожую и вскоре вернулась с разноцветными листочками. Имя Рома было обведено кружком, и рядом номер телефона, мобильного.

– Уже кое-что, – пробормотала я и просмотрела остальные бумаги. – Спасибо, – сказала я, возвращая листки.

– Вы будете ее искать? – неуверенно спросила женщина.

– Нам хотелось бы с ней поговорить.

– Думаете, она замешана?

– Я же вам объяснила, идет следствие, проверяют всех знакомых Гарика… Кстати, Татьяна Ивановна, у вашей дочери не было вот таких клипс? – Я извлекла из кармана безделушку, напоминающую миниатюрную шахматную доску, и протянула ее женщине. Она могла бы и не отвечать, и так все ясно: клипса Маринина, потому что Татьяна Ивановна побледнела и даже шарахнулась от меня, прижав руку к груди.