стояли так долго, не в силах оторваться друг от друга.
Наконец Матвей тихо спросил, наклонившись к ее уху:
– Анель… Почему твоя мама на меня так смотрит? Будто я привидение, возникшее на пороге? Или враг, которому нельзя было дверь открывать…
– Нет, что ты… Тебе показалось, наверное…
– Нет, не показалось. Она что, не хочет, чтобы ты выходила за меня замуж, да? Скажи, я пойму…
– Да я и сама толком ничего не понимаю, Матвей. Но она как-то… Неоднозначно все восприняла, правда… Я даже причину не могу понять, вот в чем дело! Я ж ей все объяснила, что ты тот самый, который на всю жизнь! Я думала, что она обрадуется за меня, а она…
Услышав слезные нотки в голосе Анели, Матвей так крепко прижал ее к себе, что плакать ей расхотелось. Тем более Матвей еще и проговорил твердо:
– Все равно мы будем вместе, слышишь? Я тебя уже не отпущу от себя… А мама твоя просто волнуется, ей страшно… Все матери всегда волнуются за своих дочерей, это ж понятно! К тому же она сегодня вообще первый раз меня увидела… Но ничего, мы ее уговорим… Вот завтра придут к ней мои родители, и она сама увидит, что отдает любимую дочку в хорошие руки… В котором часу нам завтра прийти, скажи? Наверное, ближе к обеду? Или вечером лучше?
– Я не знаю… Я потом тебе позвоню, ладно?
– Хорошо, я буду ждать твоего звонка. А сейчас мне нужно бежать, я ж только на минутку, очень хотел тебя увидеть… Мы вечером встретимся, ладно? Давай в центре у большого фонтана? В шесть часов?
– Да, договорились…
– Но ты мне днем все равно позвони!
– Да, позвоню…
– Ну все, я побежал! Люблю тебя, очень люблю!
– И я… И я тебя…
– Тогда улыбнись и скажи, что все будет хорошо!
– Все будет хорошо, Матвей, да! Мы всегда будем вместе!
Он с трудом разомкнул объятия, и Анеля проводила его в прихожую. Закрыв за ним дверь, пошла в свою комнату. Села на кровать, подумала решительно – надо бы снова с мамой поговорить! Уже на свежую голову!
Хотя… Какая она свежая? Наоборот… Сплошная сумятица в голове происходит.
Ей снова хотелось плакать и в то же время не хотелось разговаривать с мамой в этой слезной тональности. А хотелось, наоборот, спросить очень твердо: в чем дело, мам? Почему ты не хочешь, чтобы родители Матвея пришли к нам?
Когда снова услышала дверной звонок, удивилась. Неужели Матвей вернулся? Но он вроде торопился куда-то… И услышала, как мама говорит в прихожей ласково:
– Здравствуйте, здравствуйте… Вы ведь Егор, да? Конечно, Анеля дома, проходите, она в своей комнате!
Анеля даже растерялась слегка. Егор? Зачем он пришел, что ему надо? Вот только Егора сейчас не хватало, конечно же!
И тут же услышала вежливый стук в свою дверь. Такой вежливый, а потому такой странный. Егор – и вдруг войти не решается!
Сама распахнула дверь, глянула на него исподлобья, будто спрашивала: чего тебе?
– Привет, Анель… А я вот мимо проходил и подумал – дай зайду! Узнаю, как ты живешь…
– Нормально живу, Егор. Очень хорошо живу.
– Пройти-то можно? Поговорить надо.
– Проходи…
Егор перешагнул порог, огляделся, и она указала ему на стул – садись, мол. Сама села на кровать, глянула на него в ожидании.
– О чем ты хотел со мной поговорить, Егор? Вроде и так все ясно. Если я тебя обидела, то прости.
– Да не… Ничем ты меня не обидела, чего уж. Я ж все понимаю, ты этого выбрала, которому я морду расквасил… Ничего тут не поделаешь. Просто мне увидеть тебя захотелось… Так сильно захотелось, что вот пришел… Ты не бойся, я побуду немного и уйду, ладно?
– Я и не боюсь, что ты… Вовсе не боюсь…
– А чего ты такая грустная, Анель, а? И глаза такие… Будто плакать собралась. Тебя этот… Этот твой перец уже обидеть успел, да? Хочешь, я ему снова по щам дам, чтобы не зарывался? Ты только скажи, Анель…
– Нет, Егор. Не надо по щам, прошу тебя. Ничем он меня не обидел.
– Выходит, все хорошо у вас, да?
– Да, Егор. Все хорошо.
– Что ж, ладно… А я думал, может… Зря и пришел, значит. Но если уж пришел, то все равно скажу…
Егор сильно наморщил лоб и будто собрался весь, как перед прыжком в холодную воду. Набрал в грудь воздуха, глянул на нее коротко, проговорил быстро:
– А я все время думаю о тебе, Анелька, все думаю и думаю, никак перестать не могу! Что ж ты со мной делаешь, а? Сам себя не узнаю, честное слово! Знаешь, обидно так… Почему ты его выбрала, не меня? Чем я хуже его, объясни?
– Ты не хуже. Егор, что ты. Просто ты другой… То есть я не то хотела сказать… Этого нельзя объяснить, понимаешь? Невозможно объяснить, почему так, а не иначе…
– Да чего уж там, невозможно! В таких случаях правильно говорят – сердцу не прикажешь. Я ж понимаю, не дурак.
– А если понимаешь, зачем спрашиваешь?
– Да сам не знаю… Просто зацепила ты меня, крепко зацепила чем-то. А чем – понять не могу. Хожу как идиот, голова от всяких мыслей трещит. Я даже книжки читать начал, между прочим… Представляешь, Анелька? Пацаны меня гулять зовут, а я не иду, сижу дома с книжкой, пялюсь в нее, пялюсь, как последний дурак…
– И какую же книжку ты читаешь, Егор?
– Так эту… «Войну и мир» Льва Толстого…
– Ух ты! Ни много ни мало «Войну и мир»! И как, нравится тебе?
– Да не знаю, что и сказать… Я ведь не сначала ее начал читать, а так… Просто открываю на любой странице да читаю. И думаю о тебе…
– Хм… Странные у тебя ассоциации, Егор…
– Чего странные? Не понял…
– Я о том говорю, что мне странно, почему ты в этот момент обо мне думаешь! Где я и где «Война и мир»?
– Ну, не скажи, не скажи… Ты ведь это… Ты на нее очень похожа…
– На кого я похожа?
– На эту… На Наташу, которая графская дочка.
– На Наташу Ростову?!
– Ага. На нее самую.
– Да ну… Скажешь тоже. По-моему, ничего общего.
– Не… Она такая же, как ты, Анелька. Я даже вижу тебя, когда про нее читаю. Вот недавно прочитал, как она на бал собиралась… Как пришла туда вся такая радостная – сейчас ее танцевать пригласят! А никто и не приглашает, и она уж совсем загоревала, бедненькая. А потом один чувак, тоже граф… Ну, в общем, он подговорил другого чувака, чтоб тот ее пригласил… Пожалел, в общем, девчонку, ага!
Анеля уже с трудом сдерживала смех, представляя, кого Егор так смело окрестил чуваками. Бедные Пьер Безухов и Андрей Болконский, если б они только слышали это! Да и сам Лев Николаевич… Наверняка успел уже несколько раз в гробу перевернуться.
Но смеяться было нельзя. Зачем обижать Егора? Он ведь практически ей сейчас в любви признается – зачем? Вон как глянул отчаянно, как вздохнул тяжело…
– А вообще, Анелька, ерунда это все, если честно…
– Что ерунда. Егор?
– Да книжки эти – ерунда. Нет, я понимаю, конечно, что тебе слышать это неприятно, да только вот что я тебе скажу, Анелька… Мужику вовсе необязательно знать, как там жили эта Наташа Ростова и ее графья с князьями. Ну, то есть современному мужику… Ему другое знать надо, Анелька.
– И что же?
– А то… Ему в первую очередь надо знать, где заработать побольше. Чтобы семью свою содержать хорошо. Чтобы его женщина им довольна была. И чтобы он умел защищать свою женщину, любить по-настоящему умел… А я б тебя так любил, Анелька, если бы… ты меня выбрала. Да я бы любого за тебя в клочья порвал! Да только вот беда – не меня ты выбрала. Ты его любишь, перца этого. И я ничего с этим сделать не могу, вот беда…
– Ну, Егор, перестань, что ты… Никакая это не беда. Ты другую себе найдешь. И тоже полюбишь…
– Да теперь вот и не знаю, сумею ли.
– Сумеешь, Егор!
– Ты думаешь?
– Конечно! Ты обязательно встретишь ту, которую полюбишь! А она полюбит тебя! Так должно быть, Егор… Обязательно должно быть, я знаю.
– Ну, если знаешь… Буду надеяться, что ж. Ладно, пойду я, а то совсем пропаду рядом с тобой. Еще и реветь начну как баба. Бывай, Анелька. Будь счастлива со своим перцем, будь он неладен, зараза. Пойду…
Егор поднялся со стула, улыбнулся неловко. Потом быстро развернулся, так же быстро прошел в прихожую, сам открыл дверь. Не ожидая лифта, начал спускаться по лестнице и не оглянулся даже.
Анеля закрыла за ним дверь, вздохнула. Постояла еще немного в прихожей, собираясь с мыслями, потом решительно