Карла провела беспокойную ночь. На нее навалилось слишком много вопросов и впечатлений, а еще больше сомнений, чтобы она могла спокойно заснуть.
Усталая и измученная всем происшедшим за этот безумный день, она быстро исполнила все вечерние ритуалы и залезла в холодную постель, в тщетной надежде перехитрить себя и найти лазейку в забытье. Но это ей никак не удавалось. После нескольких мысленных упражнений, с помощью которых ей иногда удавалось заснуть, она сбросила сбившееся покрывало и вылезла из кровати. Надевая рубашку, мрачно посмотрела на будильник. И когда там высветились цифры 11:59, тяжело, с покорным стоном вздохнула.
– Ну, Золушка, – пробормотала она и устало Оправилась в свою маленькую кухню. – Еще минута, и твоя голова превратится в тыкву.
Насмешливо улыбаясь самой себе, Карла щелкала выключателем и прошлепала к раковине. Протянув руку за стаканом, что стоял на полке навесного шкафчика, она внезапно застыла, только до нее дошел смысл двух слов, которые вот уже некоторое время вертелись у нее в голове.
Три дня.
Карла нахмурилась, не совсем понимая еще что говорит громко сама с собой.
– Три дня?
Забыв о стакане молока, приготовленном, чтобы запить две таблетки аспирина, которые она приняла от ноющей боли в затылке, Карла опустилась на стул и прищурила глаза, расслабленно глядя в одну точку.
Всего три коротких дня прошло с памятного дня открытия галереи, когда Карла впервые заметила Джарида. Она удивленно, невесело рассмеялась. Но это же совершенно непостижимо, изумилась она. Как это возможно, чтобы мужчина, обыкновенный мужчина так основательно перевернул всю ее жизнь за какие-то семьдесят два часа? – недоумевая, спрашивала она себя.
Меньше десяти минут – а иногда и гораздо меньше – требуется, чтобы совершить один из наиболее физически и эмоционально истощающих ритуалов, известных животным, людям и, наверное, кому-то еще.
Эта странная мысль заставила Карлу поморщиться и упрекнуть себя за попытку уйти от ответа с помощью праздного словоблудия. Однако, невольно задумавшись над этим, она вдруг спросила себя, а не тут ли кроется самая суть ее проблемы и ответ на главный вопрос, мучивший ее?
Нахмурив брови, Карла начала тщательный отбор всех «за» и «против», которые тут же укладывала в некую единую схему. Все это напоминало детскую игру, в которой противники наносят точку за точкой на бумагу, двигаясь к определенной цели. В результате появляется причудливый рисунок И тот рисунок, что возник сейчас в голове у Карлы, едва ли напоминал беззаботную игру между мужчиной и женщиной, но говорил о битве между сексуальными половинами рода человеческого. Так с тоской понимала Карла, слово «секс» играло здесь ключевую роль.
Хотя ей стало неуютно от этой мысли, но приходилось признать, что сексуальное чувство взаимного влечения вспыхнуло у них с первой же встречи. И сколько бы Карла ни сопротивлялась, она понимала, что это влечение усиливалось с каждой их новой встречей.
С горестным вздохом Карла вдруг поняла, что какие бы хитрости она ни придумывала, пытаясь обмануть свою природу, та неумолимо будет напоминать о себе и отравлять душу.
Влечение друг к другу – как бы его ни объясняли – на самом деле было не более и не менее, чем чистейшее опознание своего сексуального... желания... голода... страсти.
– Нет!
Опрокинув стул, Карла в резком порыве вскочила на ноги, делая последнюю отчаянную попытку убежать от очевидного. Она бросилась в спальню и в сердцах, пробегая мимо, резко щелкнула выключателем света на кухне. Но обогнать свои мысли ей так и не удалось.
Желание.
Голод.
Страсть.
Эти слова в конце концов привели Карлу в исступление. Она слишком много приложила усилий и зашла слишком далеко в своем убеждении, что никогда не станет уязвимой для мужчины, чтобы сдаться сейчас без боя... даже если сражаться ей придется с собой.
Закинув руки за голову и массируя болезненно Напрягшуюся шею, Карла широкими шагами мерила комнату, мучая себя вопросами и тут же находя на них беспощадные ответы.
Что же ей делать ?
Не терять головы!
Но как ей защитить себя? Как ей вести себя с ним?
С холодной отчужденностью, спокойно и бесстрастно.
Почему она согласилась на это путешествие?
Потому что он завел ее.
Вот она – чистая, голая правда. И хотя Карле все это очень не нравилось, она понимала, что выбора у нее не было. Все, что она могла сделать сейчас, это решить, как не выпустить ситуацию из-под контроля.
Начиная покачиваться от усталости, Карла сбросила халат и нырнула в постель. Простыни успели остыть. Она поежилась от прохлады и невольно улыбнулась причудливой мысли, вдруг пришедшей в голову: как было бы сейчас хорошо, если бы простыни оставались теплыми, а она сама хоть немного остыла...
Но ей этого не удавалось вот уже три дня, а если и удавалось, то совсем ненадолго...
Дрожа, Карла беспокойно ерзала по простыне. Она вспомнила пустоту и отчаяние, охватившие ее, когда она узнала, что Джарид прославился своей жестокостью, особенно в отношении женщин, и как мгновенно эти чувства превратились в свою противоположность, едва она оказалась под прямым огнем его сокрушительного обаяния.
Воспоминание о его пылких ласках наполнило Карлу жаром, согревая ее и внутри и снаружи. Память разыгралась, и Карла медленно прикрыла глаза под наплывом ощущений, которые испытала в плену объятий Джарида. Она закинула руки за голову и с томной чувственностью задвигала бедрами. Трение простыни вызывало в памяти волнующие прикосновения рук Джарида, ласкающих ее бедра. Глубокий, страстный вздох вырвался из ее груди – и вывел ее из транса.
Она широко раскрыла глаза... И застонала от отвращения к самой себе.
Что это такое она делала сейчас?
Карла всегда была слишком занятой или слишком упрямой – какой именно, она пока не решила, – чтобы увлекаться мечтаниями или сексуальными фантазиями по поводу мужчины-идеала. И теперь вдруг обнаружить себя исторгающей страстные вздохи, ерзающей в постели, предаваясь мечтам о Джариде Крэдоуге... Нет, это уж слишком!
Карла села в постели, выпрямила спину и нахмурилась. С тщательностью, рожденной отчаянием, она заставила себя вспомнить все гневные реплики Анны по поводу любовных связей Джарида, которые, как она поняла, он рвал с безжалостной холодностью. Пытаясь найти для себя оправдание, она насмешливо сказала самой себе, что коль скоро Джарид – потребитель, вполне логично было бы заключить, что он использует и ее.
Но зачем? Губы Карлы скривились в усмешке. Какая же она глупая! Это ведь так очевидно.
Картина!
Ответ напрашивался сам собой. Болезненное чувство обиды и гнева отдалось болью в животе, едва она вспомнила ярость и грубость Джарида, когда отказалась продать ему картину в день открытия галереи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});