– Здравствуйте, извините, я так нервничаю.
– С Александром Михайловичем все в порядке. Идемте, я вас провожу.
Демонстративно не обращая внимания на Эмиля, следую за женщиной. Конечно, мой муж спонсор этой больницы. Рожала я тоже здесь, в отдельном корпусе гинекологии. В главный редко заходила. К врачам помимо беременности не обращалась, на здоровье не жалуюсь. Но конечно же Алекс тут всем известен.
Поднимаемся на лифте. Третий этаж.
– Просто скажите номер палаты, – говорю нетерпеливо.
Мне хочется застать мужа одного, пока Эмиль нас не догнал. Его отвлекла внизу медсестра и мы уехали на лифте вдвоем.
– Триста шестая.
– Спасибо вам большое. Дальше я сама найду, – говорю твердо.
Стоит остаться одной, как снова начинает раздирать от чувства неуверенности. При чужих еще как-то получалось держаться, а сейчас… В горле пересыхает, сердце колотится на разрыв.
Мы должны поговорить. Это необходимо. Ради Артура, ради нас самих…
Я настолько погружена в свои переживания, что оказываюсь совершенно неготовой к реальности. Забыв постучать, толкаю дверь…
Через секунду, перед глазами все начинает расплываться. Потому что мой муж не один. Он стоит возле окна. Руки в карманах. Рядом с ним – Инесса. В костюме кроваво-красного цвета. Этот оттенок заполоняет мое сознание, зрение идет красными пятная.
Маникюр у красотки тоже под цвет костюма. Ладонь Инессы лежит на плече моего мужа. Когда парочка оборачивается на шум, видит меня, помощница отдергивает руку.
– Здравствуйте. Вы не могли бы оставить меня наедине с мужем? – удивительно как удается не дать задрожать голосу.
Инесса бросает умоляющий взгляд на Алекса. Тот кивает на дверь, и женщина поспешно выходит.
– Что ты здесь делаешь, Ромина? – холодно спрашивает Оболенский.
– Приехала узнать, что с тобой, – облизываю пересохшие губы. – Я волновалась.
– Нашла время побеспокоиться о муже? Это так трогательно.
– Хотела объясниться. Но, видимо, ловушка сработала, и ты поддался этим нескончаемым интригам! – произношу с горечью.
– Ловушка? Хочешь сказать, что тебе подстроили ловушку? Бедная маленькая девочка. Она не хотела, но ее поцеловали, – кривит губы Оболенский.
– Поэтому ты подрался с ним?
– Он еще мало получил. Никому не позволено трогать мое.
– Я не вещь, Алекс! – выкрикиваю с горечью. Плевать, что услышать. Мне хочется кричать. – Не игрушка! Не хочу быть карманной женой, о которой ты вспоминаешь, когда есть настроение! Я живой человек, хочу быть личностью! Если ты меня не любишь… отпусти.
Последняя фраза вырывается… и меня затапливает болью. Я так люблю его. Ревнивого. Неверного. Но я так безумно его люблю.
Совсем не уверена, что смогу простить еще и Инессу. Между ними явно что-то есть и меня это убивает. Я задыхаюсь.
– Я не знала, что Карим так поступит. Никогда за это не прощу его. Но ты…
– Что я, женушка? Слишком долго ехал на вечеринку? Сам виноват? – усмехается Оболенский.
– Я не могу мириться с женщинами рядом с тобой.
– Переводить стрелки у тебя уже неплохо получается.
– Я не изменяла! Он сделал это неожиданно! Это было омерзительно!
– Езжай домой, Ромина. К сыну. Я сейчас слишком зол, чтобы разговаривать об этом.
– Когда? Когда у тебя появится время для меня? Для семьи? Мне ждать очередной отпуск? – всхлипываю.
Все рушится. Мы исчезаем, нас будто ластиком стирает. Пропасть растет с каждой секундой.
Раздается стук в дверь. Оборачиваюсь, ожидая увидеть Инессу. Заскучала, устала ждать, решила о себе напомнить?
Это Эмиль. Оболенский кивает ему.
– Отвези Ромину домой.
– Как скажешь. Идемте, Ромина Виленовна.
Что остается? Заявить, что никуда не уеду? Меня ждет дома сын, а вот мужу, я похоже, не нужна.
***
Глава 28
Несмотря на провальный разговор в больнице, жду появления мужа дома с огромным нетерпением. Я не собираюсь сдаваться! Полна решимости выяснить все до конца. Ради нашего сына, прежде всего.
Ночью никак не получается заснуть, кручусь в постели, с ума сходя от ревности и тревоги. Алекс домой так и не приехал. Значит, он сейчас с этой Инессой? Ревность впивается острыми когтями, причиняя острую боль, от которой трудно дышать. Как ещё можно реагировать? Оболенский демонстративно показывает, что эта женщина для него больше, чем сотрудник! Зачем тогда совсем недавно он клялся мне в любви и верности? Неужели можно быть настолько лицемерным? Не хочу в это верить! Возможно, я просто наивная романтичная дурочка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В шесть утра просыпается Артур. Полностью разбитая, кормлю и переодеваю сына. Затем снова засыпаем вместе в обнимку. Открываю глаза, услышав, как закрывается дверь. Артура нет в кроватке, испуганно выскакиваю и выбегаю из комнаты.
Жанна Петровна возится с сыном в детской. От спокойной мирной картины накатывает облегчение.
– Извините, Ромина Виленовна, я не хотела вас будить, – смущается, увидев меня. – Ничего страшного, это я виновата, что так крепко уснула, – успокаиваю женщину. – Артур плакал, да?
– Мм, нет, Артур тоже только открыл глазки, начал кряхтеть. Ваш муж заглянул в вашу комнату, и велел мне взять ребенка тихонечко, чтобы вы могли еще подремать. Выходит, я не справилась, – огорченно качает головой женщина.
– Мой муж? Он дома? – восклицаю с трепетом.
– Да, приехал недавно. Сразу к вам заглянул, потом попросил Марию сделать ему кофе, принести в кабинет.
– Хорошо, тогда я пойду к нему. Вы пока побудьте с Артуром.
– Конечно, это моя работа.
– Большое спасибо, – выдавливаю слабую улыбку. Нервничаю все сильнее.
Войти без приглашения к Оболенскому в кабинет, все равно что в клетку с тигром. Остается лишь уповать, что Александр в хорошем настроении, потому что я полна решимости поговорить откровенно, выяснить до конца наши отношения. Как бы страшно ни было, я больше не стану откладывать, держать в себе боль и сомнения.
– Нам нужно поговорить, – произношу твердым голосом, проходя в кабинет мужа.
Алекс сидит за своим столом, уткнувшись в ноутбук. Переводит на меня безразличный взгляд.
– Чтож, слушаю тебя. Что ты хочешь сказать такого срочного? – говорит холодно.
У меня много слов. Более чем. Так много самых разных эмоций! Ревность, обида, разочарование. Не оправдавшиеся надежды и страх потерять сына. Но я беру себя в руки, и начинаю как можно спокойнее свой рассказ о вчерашней вечеринке.
– Мне очень тяжело, Алекс. Прошу тебя выслушать как все было на самом деле. И еще кое-что.
Показываю мужу фотографию, которую мне вчера прислали, и сообщение от анонима. Хотя я уверена, от кого оно. Несомненно, это Аниса.
– Это полный бред, – хмурится муж. – У меня нет ничего с Инессой. Разглядывает фото внимательно. Пересылает себе на телефон. Выглядит разозлёнными. Можно ли такое сыграть? – Отношения на работе в моей компании для всех табу. Я тебе говорил об этом, – произносит твёрдо. – Если это снова интриги Анисы, на этот раз в порошок сотру эту ненормальную.
– Но что тогда означает фото?! – почти кричу. Так хочется поверить ему. Помириться. Но муж еще явно психует из-за Карима. Кажется, я начинаю ненавидеть Абашева. Хотя раньше мне были несвойственны такие эмоции.
– Ты ожидаешь, что буду оправдываться, тогда как вчера целовалась с моим врагом? – вскипает муж. Все его хладнокровие мигом испаряется. Передо мной дикий, обезумевший раненый зверь.
В два шага оказывается рядом, я испуганно отступаю к двери, но Алекс ловит меня, не даёт уйти. Стискивает мою талию до боли.
– Почему он все время крутится вокруг тебя?!
– В чем ты меня обвиняешь?!– кричу ему в лицо. – Я же все объяснила! Или тебе просто нужен повод, чтобы изменять мне?!
Замираю, потому что в глазах мужа плещется ярость, дикость. Голова плывёт. Знакомый, родной запах сандала с грейпфрутом не успокаивает как обычно, а наоборот, душит.
– Я убью его, – рычит муж. – Как и любого другого, кто рядом с тобой окажется.