Обратим внимание, что «сакральное» – это прилагательное, хотя его часто употребляют как существительное. Сакральным является «что-то», или «кто-то», а собственно источник сакрального всегда скрыт, ведь это хаос. Чем же сакральные объекты или субъекты отличаются от обычных, профанных? Каков механизм сакрализации?
Автор и авторитет
Слова, описывающее сакральное, дают нам сложную картину этого явления. Во-первых, сакральное первично, является основой всего (греч. Архэ). Во-вторых, оно связано с властью (латинск. Ауторитас – авторитет), но и с творчеством, ведь автор – это создатель, творец. В-третьих, собственно латинское «сакрум» связано с таким словом как «секира» – топор, и глаголом «сечь», «рассекать». Другие имена сакрального указывают на его опасность, нахождение за некой границей, отделяющей от профанного мира. Интересный портрет священного, не правда ли?
А ведь всё становится ясным, если взять традиционные мифологические характеристики хаоса. Хаос является первичным, основой для создания «порядочного» мира. Хаос – вечно творящее начало, ведь любое творение нового воспринимается как обращение к хаосу и его эманация. Хаос не имеет какой-то формы, поэтому творение нового – это отсечение куска от этой бесформенной массы. Если познанный, «красивый» мир космоса – это гармония ОТДЕЛЬНЫХ вещей, то хаос – отсутствие чего-то отдельного, а значит и какого-либо порядка. Поэтому хаос опасен и тревожен, контакт с ним губителен для человека неподготовленного. Обычно контактеры с хаосом – это и есть авторитеты и авторы всего нового. Не случайно слово «царь-кесарь» связано с латинским «цезарь» – резник, а древнеиндоевропейское слово для обозначения царя (лат. Рекс, инд. Раджа) было связано с глаголом «проводить пограничные линии». Первобытные шаманы и цари-священники и были первыми авторами и авторитетами, создававшими традиции, культуру, упорядоченный мир норм и табу, являвшихся ответами на все важные вопросы бытия. А те, кто совал свой любопытный нос за границы авторитетно очерченного пространства, становились либо преступниками, либо новыми авторитетами и авторами. Это уж как повезет. Как в известной сказке, убивший дракона, занимает его место.
Возможность невозможного
Любое сакральное явление иллюстрирует идею вторжения в мир творящей силы, которая способна нарушать любые законы. Например, человек, совершивший подвиг, становится почитаемым героем. Танк, подбивший много вражеских танков, имеет большие шансы встать на постамент. Даже в обыденной жизни людям свойственно окружать себя предметами силы, которые являются памятью о важных событиях в их жизни, или являющихся талисманами в необычных ситуациях. Сакральным объявляется всё, что необычно, сильно и успешно. И так будет до тех пор, пока новое, более сильное и успешное сакральное не вытеснит старое.
Как это проявляется в психической жизни личности? Любая индивидуальная психология – это космос, сотворенный из кирпичиков-ответов на вызовы внешнего и внутреннего хаоса. Что-то мы считаем ценным, важным, поэтому вокруг этих идей строится наш внутренний мир. Но даже сформировавшееся устойчивое Я способно меняться, если ценности померкли и устроенный мир рухнул. Недаром А. Маслоу писал, что психология – это вера в то, что будущее будет таким же, как и прошлое. В некоторых ситуациях привычные способы поведения перестают работать, поэтому «сильные личности» либо гибнут (часто буквально), либо преображаются. Иногда погибнуть ради существующей системы ценностей – более легкий выход, чем создать совершенно новую картину гармоничного бытия. Те, кто редко контактировали с хаосом, пугаются новизны. Другие же, художники, наоборот – вырабатывают ценностей больше, чем способны сами принять. Они добывают из хаоса варианты реакций на необычные ситуации и предоставляют их обществу.
Заключение: вопросы на ответы
Порой бывает, что мысль, отправляясь в свой творческий полет, заводит нас дальше, чем предполагалось вначале. Нам свойственно искать легких и однозначных ответов на все вопросы, но часто мы натыкаемся на сопротивление. Иногда оно – результат ограниченности наших знаний, а иногда необходимое условие существования сознания. Ведь мышление по своей сути диалогично, внутренний диалог – это цепочка вопросов и ответов, и если вопросы иссякнут, то завершится мышление. Мы придем к концу всякого творчества и созидания нового.
Думаю, что данная статья ответила на многие вопросы, не уничтожив их совсем. А значит, возможно продолжение. И это хорошо.
27.02.2009Примечания
1
Осевое время – термин из философии истории Карла Ясперса, период важного слома в глобальных общественных процессах. Для Ясперса таким осевым временем (а мы можем сказать «сакральным временем», ведь ось – символ центра вращения, она похожа на такие устойчивые символы сакрального как мировое древо или гора) был 5 в. до н. э. – 1 в. н. э. Современное состояние мировой истории тоже может претендовать на роль нового осевого времени.
2
Хотя такая замена не может считаться полноценной. Она неизбежно упускает многие аспекты сакрального, которые не передают термины «божественное», «святое», «сверхъестественное» и т. п.
3
Кроме собственно разума, познающего начала. Но может ли разум быть одной из потенций сакрального? Этого вопроса мы коснемся в заключительной главе.
4
Г. Беккером была разработана схема разграничения сакрального по степени интенсивности – от святого до «нормального» у нулевой точки. См. Современная западная социология. – М. 1990, с. 306.
5
«Дюркгейм отмечает, что общество творит религию, будучи в состоянии возбуждения». Р. Арон. Этапы развития социологической мысли. И., 1993, с. 358. – «Общество, выступающее объектом религиозного поклонения, больше не представляет собой конкретной реальности; это идеальная реальность, отражающая то, что остается в реальном обществе от не полностью реализованного идеала. Но в таком случае не общество проясняет понятие священного, а понятие священного, дарованное человеческому разуму, преображает общество, как оно может преобразить любую реальность».
6
Л. Кулубаритси. Цит по: Патрик Труссон. Сакральное и миф. http://www.nationalism.org/rusaction/lib3.htm.
7
Ф. Гиренок считает, что в современной культуре стерта разница «между знаком и символом», между тем как спецификой символа является указание на сверхреальное. Гиренок Ф. Аутография языка и сознания. – М. МГИУ, 2010. – С.176
8
В. В. Иванов. Чет и нечет. – М., 1978, с. 46
9
А. П. Забияко. КУЛЬТУРОЛОГИЯ. XX ВЕК. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ В ДВУХ ТОМАХ. Главный редактор и составитель С. Я. Левит. СПб.: Университетская книга, 1998
10
На эту тему интересна книга Э. Р. Доддса «Греки и иррациональное» (Спб, 2000).
11
Патрик Труссон. Цит по: Патрик Труссон. Сакральное и миф. http://www.nationalism.org/rusaction/lib3.htm.
12
К. Хюбнер приводит целый набор древнегреческих понятий, которые выражали различные аспекты сакрального. «Для человека мифической эпохи всюду обнаруживает себя игра неодолимости и мощи, крейтон (Kreitton), он всюду ощущал себя ареной нуминозного действия и бытия. Он даже способен мыслить себя как тейон (Theion), как исполненное богом существо» (К. Хюбнер. Истина мифа – М.,1994, с. 116). «Лишенный святости, aphretor, athemistos anestio, – это человек без рода, без закона, без очага; именно в такой последовательности стоят данные слова, образуя как бы устойчивую формулу. Не иметь рода значит быть лишенным нуминозного Kydos и Olbos, в которых содержится даваемая богами идентичность рода, то есть вообще не иметь собственного лица» (там же, с.109). «В тесной связи с кидосом, тиме, Euchos и Kleos находится олбос (Olbos). Подспудно олбос означает богатство, благополучие, счастье» (там же, стр. 107). Замечу, что это еще не все проявления сакрального у греков. Другие народы имели также свои представления о многообразии сакрального опыта. У Э. Бенвениста также приводится множество терминов, использовавшихся разными индоевропейскими традициями для описания проявлений сакрального.
13
Э. Бенвенист. Словарь индоевропейских социальных терминов, М., 1995, с. 358
14
Есть соблазн найти связь между славянским «благо», «блажь» и ведическим «Брахман». Имеются такие формы как «рахманы» – блажины, «рахманный» – ласковый, добрый, но «балахманный» – глупый, безумный, странный. Тему юродства и «священного безумия» мы рассмотрим в главе «Человек священнодействующий»
15
Э. Бенвенист, с. 348