громким голосом перекрыл все разговоры, мужичок в меховой кепке «под вождя» с большим козырьком, – только он, избравшись восстановить все. Вернет Аляску, и Новую Гвинею.
9
– Позвольте, позвольте, – обратилась к нему дама, с большой брошью в виде яблока, на левой стороне пальто, – С Аляской, я положим, согласна, но Гвинея-то каким образом, в ваш список попала?
– Историю, крестьянка, надо знать, – оценила «кепка вождя» брошку, – меньше яблонь надо разводить. Занимаетесь хренью всякой.
– Да, как вы смеете, я кандидат наук, – от глубокого, возмущенного вздоха, ткань пальто натянулась на груди. Защелка «яблока» щелкнула, и оно зависло, в готовности упасть.
– Видишь, даже фрукт твой, от твоего незнания со стыда спрятаться норовит. Там население наполовину русскоязычное, еще со времен Миклухо-Маклая.
Так за разговорами, пробежало время до открытия участка. Полицейский пропустил нас в фойе школы. За регистрацией представителей и наблюдателей, выстроилась очередь.
От единственного самовыдвиженца нас оказалось пятеро. После регистрации, всех рассадили. Нам достались «почетные» места, прямо перед прозрачной урной для голосования.
– И здесь нарушают принцип равноправия, равнодоступности и возможности наблюдения, – высказался мужчина с серпасто-молоткастым» бейджиком.
– Истинных коммунистов. Защитников обманутого, нищего и обездоленного народа, совсем на край задвинули,– добавил один из семерых наблюдателей с красными флажками на бейджиках.
–Это кто истинные? Союз проспали, и все «истинные». Кто и есть, здесь коммунисты, так это мы,
– возразил наблюдатель с «серпом и молотом».
–Возрождение страны, только в поднятие на должный уровень производства сельскохозяйственной продукции,– пискнули с другого края, где сидели наблюдатели, у которых на бейджиках были нарисованы «усы».
– Сами всю землю продали, а теперь на чужой сельское хозяйство возрождать собираются, – захохотали с мест, где сидели с «серпом и молотом». Их поддержали «красно флажные».
– По тише господа, – постучала по столу ручкой председатель комиссии, – приступаем к пересчету бюллетеней.
Паренек в белой футболке с изображением бегущего навстречу плакату паровоза, встал напротив меня. На тендере паровоза, на рисунке, женщина показывала на плакат рукой. На плакате огромными буквами «Мы стоим на гражданской платформе, но наш бронепоезд стоит на пути…»
– Чего-то он на бронепоезд не похож, – поинтересовался я у него, показав на футболку, – хлопнут машиниста, и паровоз в кювет.
– Не хлопнут, она у нас еще молодая, – отшутился тот, разворачивая треногу у штатива.
Покрасовался он в футболке с «бронепоездом» недолго. После беседы с подошедшим полицейским, он устанавливал аппаратуру уже в свитере.
До начала голосование десять минут. Все присутствующие скопились у стола с бюллетенями.
Я ничего интересного не заметил, оставаясь сидеть на стуле. Бюллетени сосчитали, все расселись по местам в ожидании действа, под названием голосование.
И вот пошел народ.… Да так густо пошел, словно на крыльце, как мы стоял, в ожидании открытия.
Посмотрел на соратников, имея целью перенять опыт наблюдения за ходом голосования. Все сидели с каменными лицами, что-то черкая карандашами в блокнотах. Заглянул к левому – как в первом классе на клетчатом листке ставит палочки. Чтоб не казаться белой вороной, среди работающих людей, расправил на коленях удостоверение наблюдателя. Выпросил у соседа ручку, ткнул ее в листок. Сижу.
В десять часов к нам подлетел один из «серпов с молотом» с предложением, – Может, по очереди в столовую сбегаем?
Я дернулся. Соратник сбоку, прошипел сквозь зубы, – Сиди, разводят, чтобы внимание отвлечь.
В одиннадцать поймали двух мужиков, совершенно бандитского вида, с пачкой бюллетеней в трусах у каждого.
– Взброс хотели сделать, – пояснил левый соратник, – давай не щелкай. Смотри внимательно.
В районе двенадцати часов, заметил странную женщину, бросающую на меня гневные взгляды. Следуя совету соратника, внимательно присмотрелся. В гневной женщине опознал жену. В виду твердого статуса, и нахождения на вверенном мне посту, поздоровался одними глазами. В ответ шевельнулись губы. Прочитал, не сомневаясь в подлинности, – Предатель, чтоб ноги твоей, на пороге не было.
10
–Голосуй за стабильность, – шевельнулись мои губы в ответ.
Жена показала мне в ответ, фигуру из трех пальцев с кончиком одного из них посредине. Я понял, маршрут остается прежним – хозяйственный блок, иначе гараж. Проводив умоляющим взглядом до выхода из зала жену, я вернулся к своим обязанностям.
Ближе к пяти, полицейский, задержал на выходе, молодого парня с заполненной бюллетеню.
–Каруселить начали, – объяснил мне соратник.
Я ничего не понял, но придав лицу, выражение искушенного во всех нарушениях наблюдателя, ответил вопросом, – Качелить не будут?
Тот с уважением посмотрел на меня, тоже видно, ничего не поняв, – надеюсь, не допустят.
В восемь вечера перевернули урну, высыпав бюллетени на стол, перед этим согнав с него паренька с камерой, который решил снимать подсчет голосов сверху.
–Ты это, давай не быкуй, – предупредил его крепкий мужик, с солнцем и четырьмя буквами на бейджике, – а то я тебе эту камеру, вмиг налажу, твои внутренние органы снимать.
–Привыкли в доме -2, ноги на все закидывать, – хихикнула дама, перевесившая брошку в виде яблока, с пальто на кофточку
В девять часов утра я вышел на крыльцо школы, имея протокол подведения предварительных итогов голосования. Моя душа ликовала в унисон с результатами подсчета голосов.
Перед глазами явственно стоял Вась-Васич с обещанным двойным тарифом. Наталья Николаевна, со слезами благодарности протягивающая мне свою спецодежду.
Впервые с начала весны, как-то активно пригревало солнышко,
–Видно тоже, результатов дожидалось, – подумалось мне, – вести-то и туда доходят. А куда денешься? Если понадобиться и там достанут.
Порадовавшись таким мыслям, я водрузил на голову снятую перед солнышком кепку, и пошел в сторону гаража реализовать свое право на заслуженный отдых. На полдороге резко прибавил шаг, вспомнив, что с отчетом меня дожидается портрет, с лицом, не терпящим промедления.
За сотню метров от гаража перешел на легкую рысцу, чтоб предстать перед портретом во всей красе.
Уставшим запаханным, но довольным и счастливым, от результатов выполненного задания.
Бегу. Спешу с докладом.
ПОСЛАНИЕ ПОТОМКАМ
Вышел на веранду покурить. Затянулся, как говориться « во все потроха». Потом рот захлопнул, чтоб дым внутри нагулялся вволю, подождал, вкушая, наслаждаясь, затем выдохнул.
Вдруг слышу «хеканье» на соседнем участке. Это сосед мой новый, деловой такой, круглосуточно в трудах. Мы его между собой, «Дурамудом» зовем, вроде батарейки «Дюрасел», которая «дольше всех работает». Так оно и есть. Мы к вечеру все от этого «дуракова поля» еле ноги носим, а из него эта деятельность еще прет «Ниагарским водопадом».
Мы с Серегой, соседом, что напротив обосновался, два раза уже «после трудов праведных» и литры внутрь, пытались внушить ему прописную дачную истину,
– Ты, днем-то, хоть Ленина с бревном на субботнике изображай, все равно никто не смотрит, у всех свои дела. Но