— Эллени амари неглема. Умафа аглама нагема. Тубрэа тубриэ либрэм. — Пока она читала заклинание, ничего не происходило, наконец она произнесла: — Аланамбрэга.
В этот момент раздался звук разгорающегося фитиля, и часы Сфифта занялись ярким голубым пламенем. Они горели, словно бумажные. Ребята отпрянули. Все сработало так точно, как будто Джозиз миллион раз проделывала этот фокус, а сейчас прошло одно из ее лучших выступлений. От силы, спрятанной в строчках, всем сделалось жутко, особенно Крочику. Постепенно пламя погасло. На полу лежали невредимые часы Сфифта.
— Ух ты! — произнес Пиус. — Я думал, ничего не выйдет.
— Значит, все удовлетворенны? — спросила Джозиз. — Или повторить для надежности?
— Нет, — ответил Крочик, — пожалуй, хватит.
— Нужно произнести его в коридоре рядом с Восточной башней, — оживилась Лил.
— Вернемся к главному, — сказал Пиус. — Пламя было голубым. Мне ведь не померещилось?
— Нет, мы все видели, — подтвердила Джозиз.
— Я был бы рад ничего не видеть, но могу заверить, оно не было розовым, — сказал Крочик. — Но почему? Может, вы что-то перепутали?
— Между прочим, я говорила, что Сфифт тут ни при чем! — воскликнула Лил.
— Не думаю, что Хорифелд мог что-то напутать, — сказал Пиус.
— А я говорила!
— Что будем делать? — Джозиз сложила листок и спрятала его в карман своей жилетки.
— Говорила!
Все посмотрели на Лил.
— Идем к Даэркрону, — решительно произнес Пиус.
Однако прежде Джозиз вынула листок, чтобы проверить заклинание на своей заколке. Крочик пожелал выйти из номера, но друзья уговорили его остаться постоять возле двери в стороне от эксперимента. С заколкой произошло то же, что с часами. После голубого пламени она стала прежней обычной заколкой. Теперь, убедившись в отсутствии на часах преступного намерения, вся компания направилась к знаменитому воину.
Даэркрон встретил их широкой улыбкой и с распростертыми объятиями. Пригласил всех в номер и хотел вручить каждому по автографу. Он в одиночестве укладывал вещи.
— Завтра или послезавтра мы уезжаем. Сфифт покупает билеты.
— Далеко отправляетесь? — спросила Лил.
— Да, наверное… везде надо успеть. Побывать там и там. Сфифту лучше знать. Он, кстати, сейчас билеты покупает.
— А вы давно с ним знакомы? — сразу перешла к делу Джозиз. Даэркрон сегодня, казалось, не очень хорошо владел своим языком и вообще мыслями.
— С кем? Со Сфифтом? Дайте подумать, начинал он со своим братом, тоже знаменитым воином, а потом ко мне перешел, и уже лет восемь или девять мы вместе.
— Да, много, — заметил Крочик.
— Но не серебряная свадьба, — возразила Джозиз.
— Бывают обстоятельства, когда не важно, сколько лет, — рассудил Пиус.
— Правильно, мало ли какие тут интересы замешаны.
Даэркрон с любопытством следил за их переговорами.
— А, думаете, мог бы ваш агент желать вам зла? — спросила Лил.
— Зла? Мне? Ну, он, конечно, бывает иногда занозой.
— Мог бы он замыслить что-то против вас?
— Да нет, что вы. Зачем? И что замыслить? Что ты имеешь в виду, Лил?
— Что я имею в виду, лучше спросите их.
Даэркрон уставился на ребят. Те собирались все объяснить, но в этот момент пришел Сфифт. Теперь готовился более интересный разговор. Агент появился в комнате, и десять глаз уставились на него. Все напряженно замерли. Пиус, Крочик и Джозиз не могли отбросить подозрений, их глаза будто говорили: "Мы все знаем, вам осталось сорваться с места и убежать". Но вместо этого Сфифт прошел вперед и заговорил.
— У вас тут прощальная вечеринка, я погляжу. Вовремя, завтра мы уезжаем.
— Я как раз говорил, завтра или послезавтра, — пробурчал Даэркрон. — Значит, завра? Я вот вещами занимаюсь.
— Во сколько вы уезжаете? — спросил Пиус.
— Наш поезд в десять утра.
— Возьмите это, чтобы не опоздать.
Пиус протянул Сфифту золотые часы. Тот уставился на них, как на морское чудовище, вынырнувшее из трубы в раковине. Представить выражение лица того, кто пережил подобное, для ребят теперь не составляло труда.
— Смотри, Сфифт, это же твои часы, — удивился Даэркрон. — Ты ведь их потерял.
— Да, только они не были потеряны, — сказал Пиус.
— Где вы их нашли? Откуда они у вас? — спросил Сфифт.
— Мы знаем, вам пришлось расплатиться ими.
Тут Сфифт лишился дара речи.
— Расплатиться часами? — не понимал Даэркрон. — Сфифт, о чем ребята говорят? В какие неприятности ты попал? Меня почему-то спрашивают, мог бы ты замыслить что-то против меня.
— Замыслить? — очнулся Сфифт.
— Вот и я говорю, смехота!
— Слушайте, дети, не знаю, откуда у вас мои часы и что вам известно, но все это не ваше дело. Не суйте свои маленькие носы в чужие дела.
— Полицейским вы бы так же сказали? — спросил Пиус.
— Да что вам нужно?! Вы меня в могилу сведете! Давайте уж сразу к газетчикам отправимся! Только объясните, какая цель? Представляетесь друзьями Даэркрона, а сами погубить его хотите?
— Что? Хотим его погубить?
— Вам нужны деньги, на конфеты или что там у вас? Или вам просто скучно? Крутитесь тут уже целый месяц, проходу не даете. Думаете, если все узнают, что Даэркрон сдулся, это вызовет сенсацию? Да какая сенсация, он уже давно не настолько знаменит, а мы лишь стараемся удержаться на плаву. Вы просто нас тихо потопите.
— О чем вы говорите? Вы хотели отравить его на Состязании Двух Обжор.
— Это был бы определенно необычный способ спасти его карьеру. Откуда вы взяли эту чепуху?
— Так, давайте разберемся, — успокоила всех Джозиз.
Чтобы внести ясность, пришлось раскрыть карты. Пиус сообщил, что Сфифт был случайно замечен сначала у банка, а потом в порту (выходило, в обоих местах совершенно случайно). Тот внимательно выслушал обвинения и после паузы быстро заговорил:
— Вижу, вы ничего не знаете, но лучше вам рассказать, чтобы дело не приняло скверный оборот, а то вы такого напридумываете!
И Сфифт рассказал ребятам то, о чем при других обстоятельствах не поведал бы ни одному человеку на свете. Всем было известно, что карьера Даэркрона переживала трудные времена. Но Сфифт тщательно скрывал, насколько глубоки проблемы знаменитого воина. Например, тот посещал специалиста по лечению психических нарушений, о чем никто не знал. В подробности Сфифт не вдавался.
Даэркрон во время рассказа вел себя так, словно все это касались не его, — он слушал своего агента, иногда с интересом, улыбаясь или поддакивая, как будто говоря: "Вам должно понравиться, я слышал эту историю раньше". Потом он незаметно отделился от ребят и продолжил собирать вещи для отъезда.
Однажды на состязании Охоты На Полярных Кротов Даэркрон и еще один воин ушли далеко вперед от остальных по очкам. Соперник в итоге одержал победу. Их счет был тринадцать против одиннадцати убитых кротов. Но когда стали проверять данные, выяснилось, что среди тех тринадцати была одна беременная самка. Результат изменился, потому что по правилам за убитую самку участник терял три очка. Вообще-то жителям ближайших деревень давно надоели регулярные нападения Полярных кротов, и они были бы только рады полному их истреблению. Однако убийство самок, приносящих новые потомства, организаторы считали почти преступлением. На бывшего победителя обрушились обвинения. Участники состязания вообще привыкли к факту, что в конце они могут оказаться безжалостными убийцами, а не увенчанными славой героями, ведь самец от самки не имел внешних отличий. Но соперник Даэркрона не смог справиться с обидой и впал в такую сильную депрессию, что несколько знаменитых писателей заинтересовались его биографией.
Большое потрясение от этой реакции испытал сам Даэркрон, что и подкосило его карьеру.
— Он боится соперничества, не желая побеждать, — объяснил Сфифт. — Что мы только не пробовали: тренинги, заговоры, диеты, вонючие ванны. Ни в чем первым ему теперь не быть. Уж проиграть из-за физической слабости, а тут что?