Леонард Бернстайн (1919–1990) – американский дирижер, пианист, композитор. В 1958–1969 гг. главный дирижер Нью-Йоркского симфонического оркестра.
Глава двенадцатая
Кролик Иван Петрович и дети Буньюэля. Начало войны. «Темная ночь». Моя первая пластинка
Маленький Делано был прелестен. Помню, как мы с Никитой учили его есть «по-взрослому» – вилкой и ножом. Он слушал внимательно. Через несколько дней мы вернулись откуда-то поздно вечером и увидели, как в нашем аквариуме мечутся и задыхаются золотые рыбки. Оказывается, Делано бросил им их специальную еду и вилку с ножом, чтоб они тоже обучались приличным манерам.
А потом однажды он зажарил в печке баскетбольный мяч.
Соседские дети любили Делано и часто приходили к нему. Среди них были два сына Буньюэля – он жил тогда с семьей очень близко от нас – по сравнению с другими детьми дикие оригиналы… как, впрочем, и их отец. А госпожа Буньюэль была дамой эксцентрически высокого роста.
У нас в доме жил белый ангорский кролик Иван Петрович. Все его любили, он был словно член семьи. Сыновья Буньюэля сбросили его с садовой скамейки наземь. Бедный Иван Петрович сломал лапу. Буньюэлевские отпрыски хором закричали: «Теперь его нужно зарезать и съесть!» Я до сих пор сержусь, когда вспоминаю этот день!
В Голливуде нашими соседями были очень яркие и талантливые люди. Рядом с нашим стоял дом актрисы Сюзанн Хейварт. Напротив жил композитор Дмитрий Темкин. Мы с Никитой познакомились и со знаменитым пианистом Артуром Рубинштейном, у которого был дом в Беверли-Хиллз. Рубинштейн и его очаровательная жена Нелли, дочь польского дирижера Эмиля Млынарского, устраивали приемы, где бывали многие артисты, встречались русские «синеасты» (так называла кинематографистов первая эмиграция).
Неподалеку жили венгерская киноактриса и певица Марта Эггерт и поляк Ян Кипура – эта пара была очень знаменита в те годы. С ними мы не раз пели вместе, а слушателями были Юроки и продюсер Борис Мороз.
Эггерт и в гостиной была по-театральному блистательна – недаром ей лучше всего и на Бродвее, и в Голливуде удавались главные роли в опереттах Кальмана, Шуберта, Легара. А Кипуру, помнится, иногда называли за глаза «парень из Сосновиц, около Котовиц». Что не мешало их союзу быть очень прочным – вплоть до ранней смерти Яна.
В начале войны в Америке боялись и немцев, и русских. А потом и японцев. После Перл-Харбора, помню, мы стояли на берегу океана и дрожали: ждали налетов японских бомбардировщиков.
Русских в то время боялись из-за страха перед коммунизмом. Каждый, кто работал в Голливуде, мог быть заподозрен в коммунистических симпатиях – как продюсер Борис Мороз или актер Эдвард Робинсон.
Борис Мороз, сильный человек, эмигрант из России, ставший музыкальным директором студии «Парамаунт», одно время имел в Голливуде большое влияние. Он сделал мою первую пластинку, записал «Темную ночь» и «Одессу»; пластинка имела большой успех.
Судьба Мороза кончилась странно, печально.
Тут я знаю мало, почти ничего, и мне трудно об этом говорить.
Однако уже тогда в Голливуде его считали советским шпионом.
Время было не только тревожным, но и странным. С одной стороны, в 1941–1942 годах для американских солдат нередко устраивались благотворительные концерты, на которые приглашались артисты стран-союзниц. В них участвовала, например, Мишель Морган. Выступала на таких концертах и я, пела русские песни, надев сарафан и чудный (еще из Харбина!) кокошник. Солдаты восторженно встречали нас.
А с другой стороны, для русских музыкантов – даже таких знаменитых, как Дмитрий Темкин, автор музыки ко многим голливудским фильмам, – это было непростое время. СССР был союзником, но подозрительным.
И все же в Голливуде военных лет существовал, например, специальный Клуб русских американцев. Там мы встречались, ставили спектакли, устраивали музыкальные вечера. Довольно часто выступал в этом клубе знаменитый характерный артист Аким Тамиров, впоследствии ставший мужем киноактрисы Зои Карабановой.
Он был актером школы Художественного театра, в фильмах тех лет чаще всего играл комические роли отрицательных персонажей – мексиканцев, итальянцев и даже китайцев. И блестяще рассказывал анекдоты!
В программах часто стояло имя Миши Ауэра (в кино он был партнером Мэй Уэст и Марлен Дитрих). Миша был нашим хорошим знакомым. Его настоящая фамилия была Унсковский. В 1920-е годы он играл в Петрограде, потом попал в США – сперва на Бродвей, затем в Голливуд. На слуху были имена французского актера Жубера и красавицы Ольги Баклановой, также бывшей звезды Художественного театра, покинувшей советскую Россию. Она хорошо пела по-французски. У нее было звучное меццо-сопрано: в Москве она часто выступала в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко.
Сам Владимир Иванович, несмотря на весьма почтенный возраст, был в нее очень влюблен и плакал, когда узнал об ее эмиграции.
В Америке Бакланова сошлась с композитором Бакалейниковым, а позже вышла замуж за русского актера Николая Сусанина.
В Клубе русских американцев часто вспоминали умершего в 1937 году Ричарда Болеславского. Актер Художественного театра, бывший уланский корнет Первой мировой войны, он стал известным театральным режиссером на Бродвее, а в начале 1930-х приехал в Голливуд. Его удачей была «Расписная вуаль» (1934) с Гретой Гарбо. Самая дивная блондинка 30-х в этом фильме приезжает с мужем в Китай и умирает от неизлечимой болезни. Забытый ныне, этот фильм был очень значимым для Греты Гарбо. Мне до сих пор кажется, что у Болеславского она сыграла одну из лучших своих ролей.
В Голливуде работал режиссер Леонид Моги (Могилевский), большой наш друг (он прославился в США фильмом «Тюрьма без решеток»). В клубе иногда появлялась Ава Гарднер. В те годы, совсем юная, она снималась у Моги в остросюжетной ленте «Трагическое свидание» и была дико в него влюблена. Заходил в наш клуб и могущественный продюсер, миллиардер Рабинович…
Среди русских эмигрантов в Голливуде времен войны была приметна и много снималась Мария Успенская, актриса Первой студии Художественного театра, игравшая еще в спектакле «Сверчок на печи» по Диккенсу, с участием Вахтангова и Михаила Чехова. Я ее помню дамой зрелых лет. По-английски она говорила с сильным акцентом.
В кино ее ценили, но всегда звали на характерные роли русских старушек и других эксцентричных иностранок: в фильме «Шанхайский жест», например, она сыграла старую китаянку. Одной из лучших ее ролей был эпизод в фильме «Мост Ватерлоо» (1940): Успенская сыграла там строгую директрису русской балетной труппы и была весьма достойной партнершей Вивьен Ли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});