Утка была номер 21234. Ира быстро сосчитала и получила цифру «3». Старая привычка, еще с молодости – везде видеть знаки и предупреждения. Цифра «3» в психоматрице – точные науки и техника. Наука – ответ на сложности и несовершенства бытия: еда, защита, передвижение. Любопытство, логика и память потом. На белой тарелке лежал артишок, политый с одной стороны салатовым соусом. Есть не хотелось. Зачем надо было идти в такой дорогой ресторан, когда можно все обговорить в любой кафешке, ее всегда удивляло. С Саломеей было то же самое. Сравнение само напросилось.
Мари нарядилась в черные одежды, повесила какие-то синие с серым стеклянные бусы, скорее всего китайские, с местной барахолки или из «Bon Marshe» – разница несущественная для этого шедевра, выпрямила спину и притворялась продвинутой модной француженкой с легким колониальным налетом во взгляде, периодически останавливающемся на ее русской соседке за столом. «Ну, это нам не страшно», – подумала Ирина.
Внешне безукоризненный Николя, образец европейского наймита, убежденный в своем правильном образе жизни и выборе дела, которому беззаветно служил (до поры до времени, разумеется, но пока еще не разочаровался и верил в поднебесную карьеру у подножия Фемиды), был несколько настороже, явно давая понять Олегу, кто заказывает музыку. И даже не потому, что получил взятку в сто тысяч евро, что, по сути, было приятным фактом, но кардинально никак не меняло его жизненный статус, а элементарно потому, что возлагал надежды на возможное последующее сотрудничество. Проблема только заключалась в том, что он, как и многие ему подобные европейцы, никак не мог до конца освободиться от вдолбленной в течение многих лет учебы и жизни, въевшейся, как тюремное тату, конфронтации с русскими. Хотя на вопрос: чье хамство сильнее, американское или русское? – он тоже не дал бы однозначного ответа. Раньше было проще, была «холодная война» идеологических противников, борьба за «свободы», гонка ядерных вооружений, шик и блеск Голливуда и заокеанских небоскребов не вписывались ни в какое сравнение, но сейчас будущая глобальная архитектура резко поменяла свой стиль, и XXI век давно начался. Французы теперь не французы, а европейцы, да и то, объединившись с грехом пополам, в сверхдержавы явно не попали, разделили серебряную медаль с Японией, Индией и Бразилией. Пока.
Вот что такое этот Олег? Агент российских спецслужб, бизнесмен второй волны, глобалист, коллекционер современного искусства и ювелирного антиквариата? И при всем при этом явно не испытывающий материальных проблем и не страдающий комплексами культурной неполноценности хотя бы потому, что идеально говорит на двух европейских языках и прекрасно держится. Он, Николя, конечно, им поможет и растянет время, но масштабность бизнеса реально удивляет. А эта маленькая русская сучка, шпионившая под носом у Саломеи, тоже не совсем понятной личности, прибравшей к рукам далеко не тупиковый американский бизнес, ничего как будто не боится. Ирина – одержимое создание. От нее пышет проблемой, она задумала конструкцию, на которую не заберется, маловато силенок, и Олег ей явно не по зубам. Кстати, какие у нее красивые зубы, давно таких не видел. Но она все равно не в моем вкусе. Ох, как она старается, даже мне заметно.
Ужин подходил к концу. Ирина явно утомилась от политизированных разговоров. Переплетенные между собой интересы ведущих мировых держав, международные инвестиции и производственные системы никак не ложились на ее голову, занятую мыслями о беременности, а с Мари сепаратные беседы не клеились, не моду же с ней обсуждать на фоне чуть ли не военных действий.
– Слушайте, дамы, если я вам предложу еще немного с нами посидеть и продолжить в баре моего отеля, что думаете? – спросил Олег. – С Николя мы уже договорились.
– Что может быть лучше, Олег? – тут же расплылась в улыбке Мари.
– Я только что это сама хотела предложить, – тоже улыбнулась Ирина, явно сыграв противоположность воплям своего внутреннего голоса. – Только давайте все преимущества акустического оружия перечислим прямо здесь и к этому больше не будем возвращать– ся, – добавила она. Этот зануда Николя договорился аж до аудиоэффекта микроволн, что якобы короткие импульсы микроволнового излучения нагревают внутренние ткани головы и вызывают аудиосигналы, от которых у человека что-то происходит, и он погибает. Типа новое оружие для противодействия массовым беспорядкам, очень актуальное для неспокойной в последнее время французской столицы. Достаточно стильный выход из сложных ситуаций.
– Ну да, – поддержала ее Мари, – тот, кто говорит о политике, плохо живет, я так думаю.
– У него личная жизнь, что ли, плохая? – попросил разъяснения Олег.
– Я не знаю точно. Но можно было и про нас вспомнить, а то вы как с цепи сорвались, – пояснила Мари.
– Не обижайся, дорогая, – извинился Олег.
В баре и вправду говорили о всякой белиберде и вспоминали московские пьянки. Николя рассказал про своего клиента Володю, на подмосковной даче которого они коптили стерлядь, пили водку, ну и так далее.
Она открыла дверь в его комнату и юркнула прямо к нему в постель. Горячая, как солнце. Олег поймал тянувшуюся к нему руку, подержал секунду в своей и приложился к ней губами.
– Иди к себе, Афродита. Я бы не ждал так долго, если бы этого хотел. Мы так не договаривались.
– Меня не надо хотеть, Олег. Глупо терять ночь. Я не пойду. Это просто собачий вальс на дороге. На международном шоссе у бензоколонки. Это просто так, нормальные ощущения противоположных полов, когда люди здоровы и друг другу симпатичны. Ты же иногда смотрел на меня. Мне не могло это казаться. – На ней уже не было одежды.
– Давай не будем обсуждать такие детали, Ира.
Она не слушала. Обняла его как последнюю надежду – как спасательный круг, как парашют, как еще не задымленную пожарную лестницу, схватилась как за соломинку. Ее невозможно было остановить, перебить, вставить слово – спас телефонный звонок. Саломея. Откуда взялась эта подколодная тварь в такой момент? Но Ирина не поняла, кто звонил. Почувствовала только, что женщина. Самое страшное. Олег ушел вместе с телефоном теперь в ее комнату и закрыл за собой дверь. Ужин, подкрепленный кальвадосом и начинающимся токсикозом, не переваривался. Она убежала в его ванную и склонилась над унитазом. Потом, обессиленная, почистила зубы отвратительной одноразовой щеткой и его пастой. Легла опять на его постель и, понимая, что ничего не получилось, заплакала.
Олег не пришел.
12
Сумерки сгущались. Морской закат был прекрасен: ярок, ослепителен, волнующе таинствен. Розовое небо будоражило воображение увертюрой наступающей ночи, разумное солнце уступало место непредсказуемой луне…