от Ионы Фёдоровича – ведь доктор нам прямо указывает в отчёте, что Анциферова пытали три часа кряду. А незнакомец удалился через пять минут. Увидел ужасающую картину и сбежал без оглядки.
– Здесь вы правы, Владимир Гаврилович.
– Мы приходим к выводу, что убийства и кражи напрямую между собой не связаны. Я не имею сведений, пока не имею, – уточнил Филиппов и пальцами тронул усы, – но мне кажется, преступления связаны только личностью господина Анциферова: в одном случае он – наводчик, во втором – жертва.
– Кто-то же знал, что Иона Фёдорович имеет в тайниках денежно-золотые запасы, и не пожалел всю семью?
– Хороший вопрос.
Глава 22
Кунцевич не выдавал своих сомнений насчёт Анциферовых. Они явно что-то пытались скрыть или, по крайней мере, замолчать.
– В Москве, – повторил вслед за стариком Мечислав Николаевич, – и сколько лет он там живёт?
Женщина смотрела в пол и понадеялась, что старик ответит, но тот продолжал молчать.
Только моргал веками и сжимал до белизны губы.
– Милые вы мои, – ласково начал Кунцевич, – вы оба пытаетесь скрыть то, что нам в сыскной полиции известно. И что Иона Фёдорович проживает не в Москве, а в Петербурге на Мало-Охтинском проспекте, в собственном доме, что у него есть жена и двое ребятишек и что… – он умолк, наблюдая за хозяевами. Они молчали. – И что от него в начале апреля пришла телеграмма, в которой… – Мечислав Николаевич снова умолк, а сам лихорадочно обдумывал, что сказать далее, ведь он стрелял наобум, надеясь, что слова окажутся верными.
– Если всё знаете, то отчего задаёте такие вопросы? – Евдокия наконец оторвалась от созерцания деревянного пола и посмотрела в глаза чиновнику для поручений.
– Допустим, мы знаем не всё, но многое. И вы можете облегчить нам поиски сведений. Но в любом случае мы рано или поздно докопаемся до истины.
– Копай, – с раздражением сказал старик.
– Вы разве не знаете, что Иону Фёдоровича вместе с семьей убили с неделю или чуть более того в собственном доме? – Кунцевич постарался придать лицу удивлённое выражение.
– Как убили? – чуть ли не хором произнесли хозяева, уставившись немигающими взглядами на петербургского гостя.
– Неужто не знали? Перед смертью его пытали и забрали все деньги из имевшихся в доме тайников?
– Ну, Гришка!.. – промолвил старик и тут же прикусил язык.
Евдокия стояла в оцепенении.
– Кто такой Гришка? – Кунцевич почувствовал, что в руки попала не ниточка, а целая верёвка, за которую надо ухватиться и тянуть, пока не приведёт к цели.
– Это я так… – начал оправдываться не поднимающийся с лавки хозяин.
– Говори, старик.
– В задней комнате пьяный валяется, – глаза у Евдокии заблестели, правой рукой она указала куда-то в сторону. Старик хотел прикрикнуть на женщину, но она не обратила на него внимания. – Завалился к нам три дня тому назад и каждый день хлещет горькую без просыпу. Нам ничего не говорит, только слезу пьяную пускает и из рук кожаный баул не выпускает.
– Это он в столицу ездил? – догадался Мечислав Николаевич.
– Он, с дружками своими.
– Где дружки?
– Кто их ведает…
– Гришка ничего не рассказывал?
– Ничего, – покачала головой Евдокия, – только слезу пускает.
– Кто он такой, этот Гришка?
– Мой младший брат.
– Зачем он в столицу ездил с дружками?
– Неужто вам в сыскной неизвестно? – с издёвкой спросила Евдокия.
– Отчего же? Нам многое известно, вот поэтому я и здесь.
– Забирай, барин, этого упыря, – слёзы на лице женщины высохли, – не хочу его видеть, если на смертоубийство он с дружками пошёл.
– Окстись, Евдокия, – подал голос старик, – неужели барину больше веришь, нежели брату родному?
– Родному брату я перестала верить, когда он на кривую дорожку встал. Сперва покражи, потом разбой, а нынче до смертоубийства докатился. И притом родного брата!
– Ой ли, родного, – старик отвернулся от пристального взгляда женщины.
Но слова были произнесены и остались в памяти Кунцевича.
Вначале Мечислав Николаевич отвёз бесчувственное тело Григория в участок, где того положили в камеру. После знакомства с приставом петербургский сыскной агент попросил помощи. Надо было сделать опись найденных ценностей и денег в саквояже. Когда формальности подходили к завершению, Кунцевич составил протокол о задержании Григория Фёдоровича Анциферова.
Арестованного заносили в вагон двое дюжих полицейских. Пришлось брать билет в вагон первого класса, чтобы никто не мешал, хотя возникли некоторые сложности с другими пассажирами, которые возмущались, что приходится делить вагон с преступником, закованным в блестящие наручники. Один из громогласных чиновников пообещал написать жалобу министру внутренних дел. Но Кунцевич оставался непреклонным и настоял, чтобы продолжить путь в выбранном вагоне.
Приходить в себя арестованный начал, когда показались дома пригородных станций столицы. Но всё равно глаза его оставались мутными, речь – невнятной, да и сам он был бледным, словно вставший из могилы мертвец.
Глава 23
Михаил Александрович доложил начальнику сыскной полиции о поездке, о сведениях, которые удалось узнать. Лунащук и сам понимал, что потратил время почти впустую.
– Что ж, – Филиппов покачал головой и, чтобы не расстраивать чиновника для поручений, ободряюще произнёс: – Сведения интересные. Следовательно, у нашего до срока почившего Моисея Андреева нет наследников, кроме зятя и внучки. А вот духовную мы не обнаружили. Честно говоря, про неё и позабыли, хотя именно от неё надо плясать. – Он постучал пальцами по столу, выбив дробь, завершившуюся негромким ударом. Посмотрел на Лунащука. – Устали от поездов?
– Нет. – И признался: – Больше от мыслей.
– Если не устали, то вот вам новое задание. Посетите зятя, как там его, Михаил…
– Семёнович, – подсказал Михаил Александрович.
– Вот именно, посетите Михаила Семёновича на предмет, где находится духовное завещание убитого. Кажется мне, что Моисей Андреевич оставил всё движимое и недвижимое, как пишут, имущество внучке, а господина Висковитова назначил при ней опекуном, и кажется, с определёнными оговорками.
– Понял, – поднялся с места Лунащук.
– Но вначале посетите своих родных. Они, видимо, переживают за вас.
Привезённого с собою Григория Анциферова посадить в камеру полицейского участка при Казанской части не представлялось возможным. Слишком много задержанных оказалось за ночь. Чем ближе становился двухсотлетний юбилей основания столицы, тем больше разного шатающегося люда устремилось в Санкт-Петербург с разными целями: одни для подачи жалоб, другие для облегчения карманов обывателей, третьи решили, что проще затеряться среди толпы горожан от той же самой полиции.
Кунцевич оставил арестованного под надзором двух сыскных агентов, после чего направился с докладом к начальнику сыскной полиции Филиппову.
Сам же Владимир Гаврилович улучил минутку, хотел пообедать дома, но не получилось – в коридоре встретил Мечислава Николаевича и, позабыв про голодный желудок, пригласил последнего в кабинет.