Миккал снова засмеялся:
— Айе, официально все это — обряды ради плодородия. Ну, я читал кое-что по антропологии, разговаривал с разными людьми, даже размышлял иногда, когда нечего было делать. Лично я думаю так: этот культ появился потому, что вождю требуется полная разрядка, оргия без всяких запретов, чтобы в остальное время оставаться таким занудой, какой нужен для управления нами.
Айвар опустил глаза, наполовину в смущении, наполовину в гневе. Разве нет резона в том, чтобы тинеранам проявлять побольше самоконтроля? Такое впечатление, что их чрезвычайная эмоциональность специально культивируется. Зачем? Или это в нем говорит предубеждение? Разве сам он с каждым днем не становится все больше похож на тинеранов и разве не получает от этого удовольствия?
Фрайна взяла его за руку. Дыхание девушки коснулось щеки Айвара.
— Миккал не может без шуток. По-моему, в том, что делает король, есть и святое, и греховное. Святое потому, что нам нужны дети: слишком много малышей — и людей, и животных — умирает. А что касается греха… в этом тоже он берет на себя… многое. Но даже это — ради табора, он выпускает на свободу зверя, который иначе грыз бы нас изнутри.
«Не очень-то это все понятно, — подумал Айвар, — но какая она умная и серьезная, не говоря уж о том, какая славная и хорошенькая!»
— Угу, пожалуй, мне стоит помочь Дулси округлиться, — произнес Миккал. — Говорят, пока младенец в пеленках, с ним не так уж много хлопот. — Как только детишек тинеранов отлучали от груди, их селили в особом детском фургоне. — С другой стороны, — добавил Миккал, — я и сам мастак по части разных сказочек, если нужно охмурить простака с денежками в кармане…
Тень заслонила солнце. Трое охотников вскочили на ноги.
То, что спускалось к ним, миновало диск Вергилия, и теперь лучи заиграли на просвистевших в воздухе золотисто-бронзовых крыльях шести метров в размахе. Фрайна вскрикнула. Миккал схватился за дротик.
— Не смей! — крикнул Айвар. — Йи-лава! Это ифрианец!
— О-ох, да, — сказал Миккал тихо. Он опустил оружие, хотя в любой момент был готов пустить его в ход. Фрайна вцепилась в руку Айвара и крепко прижалась к нему.
Существо приземлилось. Айвару приходилось встречать ифрианцев и раньше, в университете и в других местах. Но сейчас он был удивлен до такой степени, что вытаращился на ифрианца, как будто видя представителя этого вида впервые.
На земле пришелец использовал свои необыкновенные крылья, сложенные вдвое, как ноги: расположенные на сгибах пальцы образовали плоские ступни, а длинные отведенные назад кости предплечий служили дополнительной опорой при остановке. В такой позе его рост составлял сантиметров сто тридцать пять, голова доходила Айвару до груди. Весил он около двадцати пяти килограммов. Рядом с выступающей как киль грудной костью торчали тонкие, покрытые желтоватой кожей руки, развившиеся, вероятно, из птичьих лап. На каждой руке было три когтистых пальца плюс еще два противостоящих и рудиментарный отросток на внутренней поверхности запястья. На сильной шее гордо сидела крупная голова. У ифрианца был выпуклый череп, низкий лоб и узкое лицо с чем-то вроде остроконечного костного выступа посередине; выразительный рот странным образом контрастировал с клыками хищника. Гребень из жестких черно-белых перьев шел по голове и шее, веером спускаясь на плечи. Все тело ифрианца, кроме ступней и рук, было покрыто блестящим коричневым пухом, а огромные глаза, которые, казалось, никогда не мигают, сияли золотом.
Ифрианец был одет во что-то вроде передника со множеством карманов и лямок. Нож, фляга и револьвер составляли все его имущество. Он был приспособлен к жизни в пустыне гораздо лучше, чем человек.
Миккал затянулся своей сигаретой, расслабился, улыбнулся и отсалютовал дротиком.
— Хийя, путешественник, — произнес он формальное приветствие, — мы рады видеть тебя среди нас. Да не будет меж нами вражды у водопоя. Я Миккал Красная Крыша, это моя сестра Фрайна Шапито, мы из табора Привал. А это наш спутник Рольф Маринер из университета.
Англик, на котором ответил ифрианец, имел странный акцент — то ли из-за особенностей его голосового аппарата, то ли потому, что инопланетянин говорил на каком-то провинциальном диалекте.
— Спасибо, приветствую вас, и да будет ветер вам попутным. Я Эраннат из Ворот Бури на Авалоне. Позвольте мне утолить жажду, и мы сможем поговорить, если желаете.
Столь же неуклюжий на земле, сколь грациозный в воздухе, ифрианец заковылял к роднику. Когда он наклонился к воде, Айвар заметил похожие на жабры отверстия, по три с каждой стороны тела. Сейчас они были закрыты, но в полете сокращения мышц, вероятно, заставляли их работать наподобие мехов, снабжая организм дополнительным количеством кислорода: метаболизм ифрианца должен быть очень активным, чтобы дать достаточно энергии для подъема тела такого веса. Значит, еды ему нужно тоже много, подумал Айвар. Неудивительно, что Эраннат путешествует в одиночестве: пустыня не прокормила бы двоих представителей этого вида.
— Он великолепен, — шепнула Фрайна Айвару. — Как ты его назвал?
— Ифрианец, — ответил Наследник. — Разве ты не знаешь?
— Наверное, я когда-то что-то слышала, но я ведь невежественная кочевница, Рольф. Ты потом мне о них расскажешь?
«Ха! Еще как расскажу!» — подумал Айвар.
Миккал снова уселся на прежнее место в тени.
— Позволено ли мне будет спросить, что привело тебя сюда, чужестранец?
— Обстоятельства, — ответил Эраннат. Его народ всегда отличался немногословностью. Большая часть общения ифрианцев между собой осуществлялась посредством движений очень чувствительных перьев гребня.
Миккал рассмеялся:
— Другими словами, да, спросить можно, но нет, ответа не получишь. Но все-таки не хочешь ли ты немножко поболтать с нами? Эй, Фрайна, Рольф, присоединяйтесь к компании.
Девушка и Айвар сели. Взгляд Эранната задержался на Наследнике.
— Мне до сих пор не случалось встречать здесь представителей твоего народа.
— Мне… мне захотелось перемен… — запинаясь, произнес Айвар.
— Он не особенно распространялся об этом раньше и не обязан сообщать тебе тоже. — заявил Миккал. — Однако, летун, судя по твоему замечанию, ты тут занимался наблюдениями, и довольно внимательно — если, конечно, ты не любитель беспочвенных обобщений, чем твоя раса вроде бы не отличается.
Перья ифрианца затрепетали, но никто из людей не был способен расшифровать это выражение эмоций.
— Да, — ответил Эраннат после паузы, — я интересуюсь этой планетой. Как и все авалонцы, я встречал людей, но это были люди определенного сорта. Попав на Эней, я пользуюсь возможностью познакомиться и с другими разновидностями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});