Читать интересную книгу Убийство с отягчающими - Вячеслав Денисов

– Вот что, Игорь, – сказал Кряжин, отряхиваясь от дремы в теплом салоне. – Сейчас десять утра. Если я не ошибаюсь, то через три дня у «Олимпа» выездная серия товарищеских матчей в Турции. С тамошними клубами на халяву будут мячи катать.

– Откуда вы знаете? – спросил Сидельников.

– Базаян говорил. Ты что, спал тогда на трибуне, что ли? Вылетают на такие игры – это, кстати, тоже Фрунзик Норикович рассказывал – за три дня. Давай-ка к клубу. Я остаюсь там, а вы едете на Мясницкую в квартиру Крыльникова. Сегодня там должны быть гости с явными признаками ревизии на одной половине лица и скорбью на другой. К двенадцати подъеду я. Не забудьте купить цветы и не торопитесь их класть у тела. Тот, кто на похоронах держит в руках цветы, подозрителен менее всего.

Президент клуба «Олимп» Ресников Артур Олегович торопился. Ночь выдалась долгая. Проводив в начале шестого утра гостей, он пытался уснуть, но сон не заладился. Если говорить о состоянии президента, то праздник был ни при чем. Тревога за настоящее и будущее была вызвана последними событиями, развивающимися по нарастающей. Сначала вздернулся этот взбалмошный менеджер клуба. Раньше Артур Олегович такой принципиальности за ним не замечал. То ли денег больше захотелось – что наиболее вероятно, то ли открылся во всей своей красе, а это прямо указывает на то, что президент что-то просмотрел и пригрел на груди аспида.

Потом словно взбесилась команда, две трети которой вдруг переметнулись на сторону покойного и едва не выразили желание выразить свое мнение начавшемуся следствию по факту суицида менеджера. Уж что они там хотели поведать Крыльникову – непонятно, в святая святых – бухгалтерию клуба – ни один из них вхож никогда не был. Наверное, причина тоже в деньгах. Заездились ребята по заграницам, насмотрелись на звезд! Cкажем, тот же плеймейкер (еле язык повернулся его так назвать!) Зинкевич хочет играть, как Зинкевич, а получать, как Зидан. Все, что Зинкевич выполняет мастерски, это стоит в «стенке» при штрафном. Но туда же – денег мало, уйду в украинский «Оболонь».

Иди!! Иди в украинский «Оболонь»!.. Покажи себя. А потом «Оболонь» обратится в международный спортивный арбитражный суд по факту обмана покупателя.

За сколько тебя продать в «Оболонь», Зинкевич? За пятьдесят тысяч долларов? Иди.

Но ведь не идет. И, что самое странное, второго такого Зинкевича в Москве не сыскать. Он лучший плеймейкер чемпионата России. Хотя какой это чемпионат России? Это чемпионат мира среди инвалидов. «Ромарио получает мяч от Жиждича, обходит Илича, Картегу, бьет по воротам, но Палеску начеку. Он берет этот трудный мяч играючи и тут же вводит его в игру, пасуя Куку…»

Не продай в прошлом году Иванова в «Реал Сосьедад» и Комарова в «Пари Сен-Жермен», не было бы ни Куку, ни Жиждича. Российский футбол таков, что, не «лохотроня» середняков высших лиг Европы, не приобретешь середняков из элиты второсортных чемпионатов из той же Европы. Парадокс: Россия, занимающая шестую часть суши, играет в футбол хуже, чем Голландия, на семьдесят процентов стоящая на воде. На следующий год вернутся и Иванов, и Комаров. Но это будет в году следующем. Еще полгода уйдет, чтобы психику молодым людям подлечить после долгого сидения на скамейках запасных, снова играть научить. А нынче что делать? Нынче нужно «лохотронить» Европу вновь зажженными звездами российского футбола и закупать то, что хотя бы в состоянии бить по воротам и бегать.

Как объяснить это Крыльникову? Впрочем, тому уже все объяснено, все вопросы сняты. Жаль только, что напрасно. Теперь нужно объяснять «важняку» из Генпрокуратуры Кряжину. А с этим, как понял президент, придется туже.

Команда теперь лишнего говорить не будет. Пришлось на это потратить семьсот тысяч из фонда клуба. По тридцать каждому к общей сумме контракта за год. Предложи такое Роберто Карлосу, он рассмеется. За тридцать тысяч он сыграет ровно три игры. Но для того же Жиждича тридцать тысяч в год – манна небесная. Он ничего не скажет, даже если его пытать на Большой Дмитровке станут.

Но вот что это за «архив Крыльникова», о котором упомянул Кряжин? Как он там говорил: «Для начальства я на Мясницкой, материалы Крыльникова ищу, для оперов, которые завтра туда поедут, я в футбольном клубе «Олимп»…»

На Мясницкой… А что находится на Мясницкой? Ресников на Мясницкой не знал ничего, за исключением аппарата Уполномоченного по правам человека. Быть может, на Мясницкой проживал Крыльников, да там и схоронил свой архив по «Олимпу»?

Ночью он позвонил начальнику СБ «Олимпа» и велел узнать домашний адрес покойного полковника. В пять утра, когда Артур Олегович уже принялся спроваживать гостей, тот отзвонился и сказал:

– Вы были правы. Полковник Крыльников Андрей Николаевич проживал на улице Мясницкой. И в одиннадцать утра в его квартире назначена панихида.

– Почему не в ГУВД? – удивился Ресников.

– Мы не стали этим интересоваться у Чубасова.

Действительно. Было бы глупо. А все праздник. Для Ресникова он в разгаре, потому и голова с перебоями работает. А начальник СБ – в работе, потому и мыслит продуктивно. Наверное, унюхал генерал запашок сторонний, к служебной деятельности покойного не относящийся, да не дал команду холл ГУВД знаменами траурными украшать. Ох, как все плохо…

– Там должен быть архив Крыльникова, – с тоской проговорил в трубку Ресников.

– Мы купим пару венков, – успокоил его начальник службы безопасности и ровно в одиннадцать подъехал с двумя своими ребятами к дому на Мясницкой.

А за час до этого президент вошел в свой офис и, едва успел снять пальто, услышал за спиной клацание дверной ручки и звук решительных шагов.

– Артур Олегович, – пищал впереди вошедшего огромный охранник, – я ему говорю, что вас нет, а он все равно идет!

Тот, кто не поверил охраннику на слово, был не менее грузен и высок. Под мышкой он держал толстую папку, в руке шапку, широко улыбался, и казалось, всю новогоднюю ночь он провел во сне.

– Ситуация – смешнее не придумаешь, правда? «Артур Олегович, я ему говорю – его нет, а он все равно идет». Не увольняйте его, президент. Он действительно сделал все, что мог.

– Что вам нужно? – недружелюбно бросил Ресников, усаживаясь за стол и расстегивая пиджак. – Все показания я дал Крыльникову. На ваши вопросы ответил. Между тем у меня много дел, а вы снова ищете мою компанию. Сегодня отъезд в Турцию.

– Если вам не нравится мой приезд, – заметил Кряжин, – я могу сделать так, что мою компанию начнете искать вы. Вам организовать перед выездом привод в Генеральную прокуратуру? Я люблю футбол, Ресников, но из-за вашего упрямства буду вынужден сделать так, что команда останется без практики. Либо вылетит без вас, и вы потеряете уйму денег. Вы же зарабатывать туда по большей части едете, а не тренироваться, верно?

– С чего вы взяли? – удивился и порозовел Артур Олегович.

– Я ни с чего не брал. Просто мне известно, что подрастающей звездой «Олимпа» Кандыгиным интересуется «Галатасарай». И даже готов выплатить за него два миллиона евро.

– А вы не так просты, как стараетесь казаться.

– Нет, в футболе я полный дилетант, – отмахнулся Кряжин. – Любитель. И то только потому, что люблю смотреть, как мячик прыгает от одних ворот к другим. Люблю, когда мужчины целуются, обнявшись у ворот, как они толкаются ладошками и падают, показывают всему миру боль. Футбол для меня – не более чем времяпрепровождение в те часы, когда по телевизору нет «Новостей».

– Я не понимаю, чего вы от меня добиваетесь. – Ресников часто так подводил черту под разговором, демонстрируя, что он закончен. Но до этого дня все разговоры составлял сам Ресников.

– Сейчас поймете, – пообещал Кряжин. – К шестнадцати часам сегодняшнего дня вы на этот стол выложите всю финансовую документацию клуба. По фактам государственных инвестиций, пожертвований, купле-продаже игроков. Ресников, я сейчас говорю, и мне кажется, что выполняю какую-то миссию по оздоровлению и реанимации российского футбола.

Президент вспыхнул, как бенгальский огонь. Он водил перед собой руками и не находил корректных выражений для возмущения.

– Господин следователь, я буду обращаться к генеральному прокурору и советнику Президента по спорту!.. Вы… вы не только ставите под удар выступление клуба, но и пытаетесь дезорганизовать его политику! Крыльников…

– Кстати, об Андрее Николаевиче, – не стараясь выглядеть прилично, перебил советник. – Я изучил работу его следственной группы. В молодые годы, когда я хотел похерить дело, я составлял точно такие же протоколы.

– Но вы говорили, что ищете материалы самого Крыльникова! Наверное, уже нашли! Там же ответы на все вопросы!

– Вы хотите, чтобы я производил обыск в квартире полковника в день его похорон? Дело, несомненно, особой важности, однако безнравственные поступки мне не свойственны.