– Ты не думай, что это я по пьяни разоткровенничался, – повторил он раз семь. – Нас в гэбэ учат пить так, чтобы не пьянеть. Специальная наука есть, грапулогия называется, не слышал? Ну, вот знай теперь… Я и в первый твой приезд за тобой приглядывал… Ага, а что ж ты думал? Но ты же нормальный мужик, наш, русский!… Ну и что, что живешь в этой заднице. Ну, в смысле, за кордоном… Какому коренному буржую водка в себя прийти поможет? А? Скажи мне?… Вот то-то и оно! Ты – наш! Поэтому я и решил: с тобой по-нормальному можно… Ну, в смысле просто поговорить, выпить…
Не был майор Ворный похож на наивного мальчика и, надо полагать, не надеялся на то, что я поверю его объяснениям. Он четко отрабатывал обязательную программу. В конце концов, для того чтобы следить за мной, совсем не обязательно было посылать майора Госбезопасности. Майору требовался личный контакт. Что ж, меня это устраивало. Грехов за мной никаких не водилось, я выполнял свою работу в строгом соответствии с договоренностью между правительством России и МЭФом. Поэтому мне было куда как спокойнее общаться с майором Ворным, человеком образованным и в общении приятным, нежели ловить каждый косой взгляд и в каждом встречном подозревать агента. Если общение со мной может принести Владимиру Леонидовичу какую-то пользу, что ж, я не против.
Чего я поначалу никак не мог взять в толк, так это какой интерес представляет моя скромная персона для российской Госбезопасности. В первые приезды я вообще только с лекциями выступал, о новых программах МЭФа рассказывал. Я так напрямую и спросил у Владимира Леонидовича: ну какой из меня шпион?
Ворный объяснил, что дело тут вовсе не в шпионаже: «Ты что, думаешь, я бы вот так водку пил со шпионом?» Госбезопасность наблюдает за всеми, кто прибывает в Россию из-за кордона. Даже за своими, кто туда по работе или отдыхать ездил. Все дело в том, что Россия, как известно, упорно не желает допускать на свою территорию информационные нанотехнологии, изменившие жизнь всего остального мира, в котором нет больше ни границ, ни закрытых территорий. А в последнее время, если верить майору Ворному, в России то здесь, то там, чаще всего в отдаленных, малообжитых районах, вроде как сами собой стали прорастать информационные башни.
Собственно, и у нас все так же начиналось: сначала – информационные башни, следом за ними – универсальные информационные носители, ну а уж потом – единое информационное пространство. Русские сразу же выставили санитарный кордон, распахали километровую полосу вдоль всей границы и, как только на ней информационная башня расти начинает, тут же ее выкорчевывают – заливают жидким азотом.
– Мы знаем, как происходит естественное перемещение спор информационных башен, – говорил мне майор Ворный. – Если бы даже им каким-то чудом удалось проникнуть за наш санитарный кордон, то башни начали бы расти вдоль границ. Так нет же! – в сердцах хлопал ладонью по столу Владимир Леонидович так, что рюмашки подскакивали. – Ростки башен появляются в глубине нашей территории! Как правило, в местах с невысокой плотностью населения. Чтобы, выходит, не сразу их обнаружили. И что это значит?
– Что это значит? – тупо повторял я вопрос майора.
– А то и значит, что кто-то, вернее, сволочь какая-то, завозит споры контрабандой. И рассеивает их тут, у нас!
Бац!
Кулак Владимира Леонидовича впечатывается в столешницу.
– А при чем тут я?
– При том, дружище, – Ворный наклонялся поближе и шептал в самое ухо. – Что обычные туристы в крупных городах толпятся. Москвы, Питера, Вологды и Новосибирска им более чем достаточно. В глухие углы лезут только любители экстрима и вы! – он больно тыкал меня пальцем в грудь. – Юные натуралисты. Вот и получается, что экстремалы и экологи – две основные группы риска. Поэтому мы и присматриваем за вами особо.
– Чушь! – возмущенно тряс головой я.
Ворный таинственно улыбался и укоризненно грозил мне пальцем. После чего брал бутылку и наполнял рюмашки.
– Ну, давай накатим…
***
– Вот видишь, – сказал я, продолжая начатый разговор. – А между тем Диккенсленд создан с помощью все тех же информационных нанотехнологий.
– Ну и что? – безразлично дернул плечом Ворный. – У нас под Архангельском церковь стоит, без единого гвоздя построенная.
– А при чем тут это? – не понял я.
– При том, что церковь одним топором срубить труднее, чем парк развлечений с помощью информационных башен склепать.
– По-твоему выходит, смысл жизни заключается в преодолении трудностей?
– Смысл жизни заключается в том, чтобы быть уверенным в себе и завтрашнем дне! – пафосно изрек Ворный.
Не новость – это я от него уже слышал.
– Люди, живущие в едином информационном пространстве, имеют все необходимое…
– Не имеют, а получают, – уточнил Владимир Леонидович.
– Пусть так, – не стал спорить я. – Какая разница?
– Вы разучились делать что-либо своими руками.
– Для того чтобы чем-то себя занять, не обязательно топором махать. Существуют наука, искусство, творчество… Тот же Диккенсленд создан с помощью информационных нанотехнологий, но придумали и спроектировали его люди.
– Ну-ну, – ехидно усмехнулся Ворный. – Ты лучше подумай о том, что, когда в один прекрасный день исчезнут информационные башни, вы останетесь с голыми задницами и без куска хлеба.
– С чего вдруг информационные башни должны исчезнуть? – искренне удивился я.
– Ас чего вдруг они появились двадцать лет назад? – вопросом на вопрос ответил Ворный.
На сей счет существовала общепринятая теория, но мне не хотелось ее пересказывать. Тем более, что Ворный наверняка ее знал. И все-таки он ждал ответа. Поэтому я решил отделаться общими фразами.
– В какой-то момент в развитии новых направлений в науке и технике, главным образом, компьютерных, информационных и нанотехнологий, произошел качественный скачок, результатом которого стало появление первых информационных башен.
– Ага, – Ворный многозначительно кивнул и расплескал водку по стаканам. – А кто конкретно их создал?
Я взял свой стакан.
– Появление первых информационных башен стало результатом самоорганизации высокоинформативных наносистем.
– В средние века люди тоже верили в то, что мухи самозарождаются в куске гнилого мяса.
Ворный поднял свой стакан. Мы чокнулись и выпили.
– Ни один нормальный человек, – продолжил вещать Владимир Леонидович, – никогда не поверит в то, что сотня-другая нанороботов, случайно оказавшихся в одной банке, смогли самоорганизоваться настолько, что начали воспроизводить сами себя и самосовершенствоваться, а в конце концов пришли к мысли, что для блага всего человечества пора начать возводить информационные башни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});