то ли не собака – непонятно, короче. Кто-то покусал довольно сильно. И это всё из происшествий, к делу не относится. По остальному тишина.
– Ты давай, Димон, береги себя, что ли. Если что – звони.
– Давай, и ты тоже. Рад был слышать.
Вознесенский крепко задумался. Что если в стране действительно какая-то кутерьма закручивается, а он и не в курсе со своей командировкой? Может, пора до дома добраться, и чёрт с ним, с недельным отпуском. А то так не дай Бог ещё забастовка какая на дорогах или ещё что, или и правда карантин. Фигово в чужом городе, пусть даже у родственников, оставаться.
Дмитрий больше всего не любил чувство неопределенности, когда сидишь и не знаешь, что делать, и делать ли что-либо вообще. Вдруг надо бежать из города или тушёнкой закупаться в срочном порядке? Или наоборот – ерунда всё, само рассосётся за пару дней, что бы это ни было.
Вознесенский набрал телефон мамы.
– Дима, привет! Я только собиралась тебе звонить, как чувствовал, – мама говорила быстро, что было нетипично для неё. Вероятно, чем-то взволнована, – как ты? Ты сейчас у Тани и Саши?
– Да, мам, привет! У них. Мне сейчас Лёха Ковалёв позвонил, говорит в Москве неспокойно как-то. В Питере тоже не очень понятно, что делается. Я подумываю вернуться сегодня или завтра край, пока не решил.
– Слушай, у нас в подъезде буквально пятнадцать минут назад соседку увезли в психиатричку. На людей бросалась, троих из дома покусала, ещё мужа и двух детей. Санитары пока её скрутили – тоже двоих перекусала, хорошо так. Я бы подумала, что весеннее обострение у психов, но мне подруга звонила, а до неё – коллега по работе, говорят тоже что-то подобное видели. У Ленки из тридцать шестой муж врач в военном госпитале в Купавне, говорит всех вызвали из отпусков и с выходных, у кого были, и ставят на дежурство. Он с каким-то своим приятелем из Минздрава связался, вроде как по Москве пошла эпидемия бешенства, люди заболевают. Причем кто занёс неясно. Вроде из Европы пришло, но это пока не точно, больше слухи. Ты смотри поаккуратнее там, ладно? В приключения всякие не лезь, и старайся поменьше с людьми контактировать.
– Ну ма-ам, ты со мной как с маленьким ребёнком. Сам знаю.
– Не спорь! – мать была непреклонна, – я лучше знаю. Видишь дурака какого – лучше беги подальше, кто знает, как эта зараза передаётся.
– Если это вообще она. Земля слухами полнится, а у страха, как известно, глаза велики. Ещё и не такое выдумают. Но я тебя понял.
– Мне, Дима, несколько разных людей, друг с другом не знакомых, говорят одно и то же. И как-то по всему выходит, что похожее. Так что приезжай поскорее. И Тане тоже передай, чтобы без нужды на улицу не выходили.
– Хорошо мам, понял тебя. Я напишу, когда в поезд сяду. Всё, целую.
Вознесенский не сказать чтобы был удивлён – он вообще давно перестал чему-либо удивляться, особенно в последние несколько лет, когда интересные события на планете происходили одно за другим, и подготовиться к этому было решительно невозможно. Однако его терзали опасения, что рвать когти нужно сейчас. Здесь, в Питере, он был совершенно не готов ни к чему. Там, у себя дома, совершенно другое дело.
Проходя мимо очередного дома-колодца, Дмитрий внезапно услышал грохот одиночных выстрелов во дворе и крики. Через несколько секунд со двора выбежали двое людей – мужчина и женщина. Они явно бежали от кого-то. Мужчина держался за окровавленную кисть, женщина ладонью прикрывала лицо. Вознесенский крикнул:
– Что случилось? Помочь чем?
– Не ходи туда, мужик, – откликнулся возбуждённый мужчина, – там какой-то психопат неадекватный. Меня укусил и её вот за лицо, – указал он в сторону женщины.
– А стрелял кто? Я выстрелы слышал.
– Да у нас во дворе живёт один, в полиции служит. Сказал нам бежать со двора, я так понимаю, он в этого идиота стрелял.
– Ясно. Не пойду, пожалуй, – Вознесенский взглянул на темный проем арки, но оттуда так никто и не вышел. Картинка начинала потихоньку складываться на фоне того, что он услышал и увидел за последние полчаса. «Ну его нахрен», – подумал Дмитрий, – «пойду домой от греха подальше». И, развернувшись, быстро направился к дому.
Дмитрий не стал идти через дворы, потому как пространство там было замкнутым и тёмным, а он не был местным, чтобы знать все закоулки и пути обхода и если нужно – отхода. А вместо этого решил обойти немного другим маршрутом и войти в дом через другой вход. Не выходило у него из головы то, что сказала тётка – что его нашёл какой-то непонятный гражданин и даже приходил в квартиру. В этот момент Вознесенский лихорадочно пытался вспомнить, не перешёл ли он дорогу каким-то бандитам и кто и за что его может пытаться так упорно искать, что аж в Питер приехали. Но в любом случае, кто бы это ни был – бандиты, менты или ещё кто-то – Дмитрий не хотел встречаться ни с кем из них.
Осторожно выглянув из-за угла и убедившись, что никого нет, он незаметно прошмыгнул в дверь и быстро и почти бесшумно вбежал по лестнице наверх. Питер был в этом плане очень удобным городом для преступников всех мастей со своими лабиринтами дворов и двумя входами в дом в старых районах.
Постучался в дверь, предварительно посмотрев в колодец лестницы вниз и наверх, и вошёл в квартиру.
– Дядь Саш, тёть Тань, я думаю что из города надо бы уехать. Ну а если не уехать, то хотя бы затариться едой на недели две и не выходить. Что-то странное происходит, сам убедился.
– Да, мы как раз хотели поговорить на этот счёт. У меня точно такое же мнение, – согласился Александр Вознесенский, убелённый сединами мужчина с умным лицом и внимательным взглядом. Видимо, эту мысль он тоже успел обдумать.
– Что делать будете и как я могу помочь? Давайте что-нибудь решать, потому как мне в Москву надо ехать либо сегодня, либо максимум завтра. Наверное, всё же завтра поеду…
– Помочь ничем, ты давай до дома добирайся побыстрее. Мы сейчас соберём вещи тоже, погрузимся в машину и на дачу рванём под Сестрорецк. Посидим, пока не станет ясно, что происходит. Ну и пока всё не уляжется, конечно же. Выезжать будем ближе к вечеру, ключи тебе оставим. Если надо будет ещё денёк-другой пересидеть или позже приехать – пусть будут.
– Спасибо. Вы тогда как доберётесь –