— Значит, ты уехал в Прагу...
— Да, в Миддл-Форк. И пока меня не было, Нерак окончательно проиграл сражение за собственный рассудок. Он уничтожил Сенат Лариона. — Теперь Ален говорил даже чересчур спокойно — голос его казался мертвенно-ровным. — И убил Пикан. И всех, с кем работал. И всех остальных тоже.
— Но почему?!
— Я думаю, что та магия, которой он так стремился овладеть, в итоге овладела им самим. А он все продолжал свои тщетные попытки управлять ею. И утратил не только разум, но и ощущение реальности. Точнее, то, что от этого ощущения еще оставалось. И всех уничтожил.
— А что случилось с Рейей? — прошептала Хана, почти надеясь, что Ален не расслышит ее вопроса.
Но он его услышал и снова заплакал, закрыв лицо ладонями.
— Доступ к дальним порталам был закрыт, Сандклиф практически разрушен, и у меня больше не было ни малейшей возможности вернуться в Дарем.
— Значит, тот портал, который Стивен обнаружил в Колорадо...
— Был одним из двух, через которые мы и совершали путешествия в ваш мир и обратно.
— А где находился второй?
— В покоях принца Марека, во дворце Велстар. В Малакасии — в логове льва. Я думаю, его туда поместил Нерак. И я сердцем чую, что и сам он где-то там и охраняет его. Да, он там. Я это чувствую даже отсюда. Я чувствую, что он там, что он смеется надо мной...
— Но почему ты не вызовешь его на поединок? Это ведь так давно тянется. Почему не отправишься к нему, не скажешь ему о ребенке, не попросишь, не потребуешь или, наконец, не выкрадешь этот дальний портал?!
— Мне не позволили пойти к нему. Это было бы самоубийством.
— Не позволили? Как это? Что ты хочешь этим сказать?
— Это все Лессек! — В голосе Алена отчетливо слышалось презрение.
— Да, я помню, ты уже упоминал это имя... — Ханна рылась в памяти, пытаясь вспомнить, когда это было. — В ту ночь — в самую первую ночь, когда Черн принес тебя сюда на руках. И мы с тобой познакомились. Ты еще сказал, что Лессек не позволит тебе умереть. Почему? Сперва он не позволил тебе пойти против принца Марека, или Нерака, теперь он не позволяет тебе совершить самоубийство. Но почему? Какое ему-то дело?
Ален с мрачным видом покачал головой.
— Должно быть, он считает, что мне еще кое-что предстоит сделать.
— Но ведь все это было так давно! Что же может измениться сейчас?
— Все дело в тебе, Ханна Соренсон. В тебе и в тех людях, о которых ты говорила, — Стивене Тэйлоре и Марке Дженкинсе. По всей очевидности, вы случайно обнаружили дальний портал, и я, как мне представляется, все еще нахожусь в Миддл-Форке — проведя здесь уже столько двоелуний! — именно потому, что должны были появиться вы.
Ханна вздрогнула. Нет, это просто невозможно. В данную минуту ей с этим просто не справиться. Немного испуганная, она переменила тему.
— Ты, должно быть, потом снова женился, да?
— Да. Я так тосковал по Пикан и Рейе, что мне казалось, я превращаюсь в живого мертвеца. Однако я в своей жизни уже был однажды отмечен богами, и мне хотелось испытать это снова.
— Испытать такую же любовь, как к Пикан?
— О нет! Я понимал, что такой любви у меня уже не будет никогда. Нет, я имею в виду детей. Я хотел иметь детей, много детей. — Ален заставил себя улыбнуться, у него даже голос зазвучал громче, будто ожил. — И у меня действительно родились дети! Замечательные дети!
— Твоего сына звали Джер?
— Джер был моим внуком, последним из моих одиннадцати внуков.
— Я не совсем понимаю, как это возможно...
Ханна чувствовала, что ее вновь охватывают сомнения.
— А мне все равно, что тебе кажется возможным или невозможным, Ханна Соренсон. Все уже случилось, и я совершенно одинок. И теперь с радостью готов идти навстречу своему концу — тому, который уготован для меня Лессеком. — Алан поставил пустую кружку на пол у своих ног и прибавил: — Мне осталось лишь надеяться, что мне все же будет предоставлена возможность поквитаться с Нераком, заглянуть ему в глаза, когда жизнь в них станет угасать, и напомнить — напомнить в самый последний раз, чтобы мои слова потом звучали у него в ушах неумолчным эхом, — что Пикан любила только меня. Только меня одного. А его — никогда!
— И после этого ты сможешь умереть?
— Если я убью Нерака, это будет означать и мою собственную смерть, но это даже хорошо. — И он, немного подумав, прибавил: — Хотя сперва, если это вообще возможно, я непременно постараюсь отправить тебя домой.
И с этими словами Ален Джаспер из Миддл-Форка поднялся, вежливо поклонился Ханне и, широко шагая, пошел прочь.
* * *
Им потребовалось пять дней, чтобы выработать план действий, но лишь благодаря исключительному везению и иронии судьбы они смогли получить ответы на все наиболее мучительные и трудноразрешимые свои вопросы.
В самый первый день их пребывания в хижине незадолго до наступления темноты у дверей соседней лачуги появился старый рыбак с целой охапкой сетей. Усевшись на берегу, он принялся внимательно осматривать сети, распутывая узелки и латая порванные ячеи с помощью тонкой бечевки и деревянной иглы.
Через некоторое время Гарек решил воспользоваться столь удачной возможностью и выяснить у старика, чьей это хижиной они воспользовались. Сунув рыбаку серебряную монетку, он вскоре узнал, что лачуга принадлежит нескольким братьям, которые зимой работают в Роне, на ферме, где выращивают темпину, а весной, когда огромные стаи рыбы начинают двигаться на север, возвращаются сюда. Еще одна серебряная монета заставила старика пообещать, что он никому не скажет о том, что они живут в хижине, да он и сам, похоже, был рад хранить молчание. Когда спустилась ночь, старый рыбак погрузил сети в свою жалкую лодчонку и на веслах вышел в залив, под защиту огромного пирса, и вскоре и лодка, и рыбак растаяли в темноте.
— Ну что ж, нам, похоже, здорово повезло, — сказал Стивен. — Если, конечно, этот старик не расскажет о нас малакасийцам.
— Вряд ли он станет им рассказывать, — возразил Марк. — Ты хоть взглянул на него? По нему не скажешь, что при оккупантах он живет припеваючи. Он, наверное, и рыбу-то ловит по ночам, чтобы не отдавать половину улова патрульным или таможенной охране.
— Да уж, таких, как он, в Восточных землях хватает, — поддержал Марка Гарек. — А тех денег, что я ему дал, он и за целое двоелуние, скорее всего, не заработает. Если нам чего и стоит опасаться, так того, что он может вернуться с целой армией бедняков, и они нас во сне убьют и ограбят.
— Замечательно! — сухо прокомментировала Бринн. — Значит, теперь нам придется остерегаться не только малакасийских солдат, но и местных рыбаков!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});