И только уже у дверей подруги подумал:
«А если она не одна? Ладно там… с Риткой! А если мущщина у Завадской?».
Но – поздно, уже постучал!
Подруга открыла двери, стоя в халатике и сладко позевывая:
- Ой, Ванечка! А ты чего так поздно?
- Скорее – рано! Ты одна?
Ленка кивнула:
- Ну конечно! Или ты думал – опять с Марго? – засмеялась, - Нет, хороший мой! Мы развратом занимаемся не каждый день. Хотя… и жаль! Ну заходи, чего ты там встал?
Она стояла, смотрела, как стягивает сапоги, потом – вешает пиджак на вешалку.
- Слушай… порохом от тебя пахнет, что ли? И еще… чем-то. Как… железом.
- Ну… носик у тебя, красавица, очень уж тонкий! Как у лисички!
Попытался обнять, но Лена отстранилась:
- Ну правда же! Как будто… как тогда! Кровь, да?
Он угукнул: «Вот же чутье!».
- Опять во что-то вляпался? – она смотрела не строго, не с испугом, а с… сочувствием как бы…
- Есть такое дело… красавица! Но… зачем тебе?
Она постояла, закручивая локон на палец:
- Тогда – топай в ванную, отмывайся. Правда горячей воды нет. Котел топить долго!
- Да ладно… мне бы и холодной. Хоть взбодрюсь немного…
- А я тогда кофе поставлю… Сколько сейчас? Ой… похоже поспать уже не удастся!
Пока он плюхался, покряхтывая от холодной воды, и повизгивая от «удовольствия», она накрыла на стол.
- Лен! У тебя есть… оберточная бумага, шпагат?
Дождавшись запрошенного, прихлебывая кофе из большой чашки, разложил «стволы» на столе, осмотрел еще раз, разрядил и проверил, а потом – тщательно все упаковал. Получился небольшой, но тяжёленький сверток. Аккуратно вышло!
Потом сходил в прихожую, вытащил из карманов все пачки денег, сформировал еще один сверток – поменьше и полегче.
Лена сидела, курила, внимательно глядя на происходящее. Потом не выдержала:
- Вань! А откуда все это?
- А-а-а… не бери в голову! У плохих людей… отобрал.
- А они… эти плохие люди?
- А они… да что о них говорить? Нет их больше…
- И… сколько их было? Ты же знаешь… мне можно. Я – никому!
- Трое…
- Ты… убил троих?
- Ну-у-у… да.
Он видел, как в глазах Завадской начал разгораться тот самый, сумасшедший огонек.
- Ваня…, - «как-то совсем у нее вкрадчиво получилось!», - Ванечка! А ты… сильно устал, да?
Он засмеялся, глядя на нее:
- А это имеет сейчас значение?
- Н-н-н-е-т… не имеет. Просто я очень… очень тебя хочу! Вот просто… дрожу вся! Подожди… я сейчас!
Она сбегала куда-то, только топоток босых ножек рассыпался дробью.
— Вот… чуть-чуть! – она протягивала ему маленькую металлическую коробочку.
«Кажется… бонбоньерка – так это называется».
Размерами… ну – чуть больше баночки с вазелином. Он открыл крышечку.
«Ну да… как я и думал! Порошочек!».
- Х-м-м… а зачем? – покосился он на Елену, которая приобняла его, наклонившись.
- Я не хочу, чтобы ты сейчас уснул! Ну же… не бойся! Чуть-чуть… совсем немного!
«О-о-о-х-х как! Взбодрило-то!».
Ясность ума, острота зрения, легкость какая-то во всем теле. Он посмотрел на Елену, которая довольно засмеялась:
- Ну вот… совсем другое дело! Сейчас мы все это уберем… и пойдем в спальню! Мне кажется… я сегодня опоздаю на службу!
«М-да… как-то под кайфом – совсем другое дело! И не то, что лучше, но… бодрее, что ли? И таки да – это первый и последний раз!».
Простыни были смяты. Подушки… а хрен их знает, где эти подушки. Лена сидела на нем, растрёпанная, но довольная – донельзя! Продолжала понемногу покачиваться.
- Ну как тебе, Ваня?
- А я… не понял. Сколько времени? – за окном было уже совсем светло, иногда слышался шум проезжающих машин.
- А я и сама не знаю! – счастливо засмеялась Завадская, - Но все-таки мне нужно собираться! Пусть и с опозданием, но на службу надо явиться! Только вот… сейчас… сейчас… еще разок… и буду собираться!
Он остался спать у Завадской, когда она ушла. Просто вырубился, и даже не слышал, как она собиралась, как хлопнула дверь.
Разбудило его бесцеремонное потряхивание за плечо.
- Давай, вставай, герой-любовник! – женский голос.
«Уже хорошо, что не опера из «розыска»! А я что… не доверяю Елене? Да ну – бред! Конечно доверяю! Но… «Ах, Нина, Ниночка – ошибочка моя!».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он приоткрыл глаз: «Ага… Ритка! Ритка – это просто здорово! Ритка – это вообще в тему!».
В тему – потому как он чувствовал три потребности: пописать, поесть, и… женщину! Пописать – неотложно! Поесть… может и потерпеть! А вот женщину… женщину ему было точно нужно – и это было видно невооруженным взглядом! Ага – мужики знают такие моменты: когда и… аж в ушах булькает! И в то же время – «стояк» - дичайший!
Когда она стянула с него одеяло – «а кто его укрыл?» - увидела это и Ритка.
- А что это Вы делали ночью… если у тебя так… вот! – указала она удивленно на явный показатель его либидо.
- Я юный еще… мне много надо! Я в туалет, а ты… раздевайся пока! Что не так? Ты же сама хотела… наедине! Так вот – мы наедине, Лена же придет нескоро!
И проследовал в ванную.
«Ф-у-у-х-х… хорошо!».
Маршируя назад, в зале увидел Ритку. По-прежнему одетую.
- Ритуля! Я чего… чем-то тебя обидел? Ты чего – так? Еще не в койке?
- Дурак! Мы вовсе не наедине! Ты слепой, что ли? – Марго засмеялась.
- А что не так? – недоумевал Косов.
- Ну-у-у… я не так! – услышал он позади себя тонкий… но какой-то знакомый голосок.
«Бляха-муха! Балеринка Танька, что ли? А где она была? На кухне? И как я ее не заметил – мимо же проходил! Хотя… да! Туда пронесся раненным лосем, обратно – торопился в кровать к Рыжей!».
- М-да… А ты как тут? Хотя… да… и что? – почесал затылок Косов.
- Ты сейчас что сказал? – поразилась Рыжая, - Или на тебя так Танька подействовала? И ты… бесстыжий, хоть прикройся чем-нибудь – девчонка же смотрит. Хотя… ну да, вы же уже… Косов – как с тобой все сложно!
— Это со мной сложно? – возмутился Иван, — Это с Вами… сложно! Ни шагу в простоте! Все нужно обдумывать – не то сказал, не то сделал! Не так посмотрел! Мля… так! Что ты мне хотела сказать, Рит?
- Я? Я – ничего! Просто Лена попросила накормить тебя, поухаживать. И чтобы ты ее дождался!
- Ага! А… поухаживать – это… не то? – Иван кивнул Ритке на дверь спальни.
- Нет, не то! Может это и было бы – то… Но здесь посторонние! – отчеканила Рыжая.
- Я не посторонняя… я… это…, - пискнула Танька, и спряталась за косяк.
- Ты! Не посторонняя… хватит пялиться на его елду! Иди на кухню, нужно завтрак… или уже обед? Приготовить! И ты прикройся уже! Ходишь… размахиваешь… как поп кадилом!
Косов посмотрел назад – Таньки не было. Из кухни доносился демонстративный «бряк» посудой.
- Рита! Риточка! Пойдем… в спальню. Поговорить надо!
- Знаю я чего тебе надо! – фыркнула Рыжая, а потом понизив голос спросила, - Ты что, до вечера потерпеть не можешь?
— Вот… положа руку на сердце – не могу! Правда не могу! Штырит меня так… что просто… да вот – сама полюбуйся! – и Косов рукой указал на что полюбоваться Ритке, - И, кстати, а ты вечером будешь?
- Полюбоваться, говоришь…, - Ритка поднялась, нервно сглотнула и крадущимся шагом приблизилась к Ивану, сказала шёпотом, - Я же… не знала, что так вот… получится! Я бы… не брала эту с собой!
- Ты что – ее стесняешься? Ее? Ты еще скажи – это непедагогично! Ритуль! Ты меня поражаешь!
Ритка прислушалась, чуть отодвинувшись от Ивана. Тот тоже прислушался – «бряка» на кухне не слышалось.
- Я тебе поподслушиваю! Я тебе поподслушиваю! Танька-сучка! Тебе чем сказали заниматься?
Донесся какой-то сдавленный писк и «бряк» возобновился.
- Вань! – шёпотом продолжила Ритка, - Я… я сама хочу! Но – как?
- Блядь! Ты что себя так ведешь? Она что – ребенок? Если стесняешься… закроем дверь на щеколду и все!
- Да не смогу я так… расслабится не смогу. Одно дело – с Леной, другое… с этой пиздюшкой за стенкой!