Читать интересную книгу Адептус Механикус: Омнибус - Грэм Макнилл

— Мы напали на след, — сказала Мэкс. — Веди себя прилично.

Фалкен взглянул на Драшера.

— Я застрелил его, убил наповал. Пиф-паф. Что за дерьмо опять?

— Какое-то другое, — сказал Драшер.

Они растянулись цепочкой, входя на заросший травой пустырь за Рабочей комиссией.

— Мэкс? — позвал Драшер. Она подошла к нему. — Мне нужно оружие.

— В старые времена ты…

— Мне бы очень хотелось получить оружие, — повторил он.

Мэкс кивнула, опустила свой дробовик, вытащила пистолет из кобуры и протянула ему.

— Предохранитель…

— Я знаю, как они работают, — отрезал он.

Они продвигались все дальше.

— Так что, это все связано с его территорией, да? — спросила она. Драшер кивнул.

— Ты видела карту. Мы входим на его территорию. Его охотничьи угодья.

— Почему ты так в этом уверен?

— Я уже сказал, ты видела карту. Дело в том, что мы говорим не о животном инстинкте. Не о территории, как понимает ее хищник. Мы говорим о приказах.

— Что? Какие приказы?

— Что это за место, Мэкс?

— Рабочая комиссия.

— А за ней?

— Валентин, это просто развалины.

— Да, но что это было до того, как превратилось в развалины?

— Здесь было главное здание Администратума в Тихо. Прежде чем танки сровняли его с землей.

— Вот именно. Центр Администратума. Мертвый центр, от которого распространяется паттерн. Во время гражданской войны что-то получило приказ сторожить эту жизненно важную точку, оберегать ее, оборонять.

Мэкс бросила на него цепкий взгляд.

— Это был человек?

Драшер пожал плечами.

— Нечто. Нечто, до сих пор защищающее ее. Мэкс, я мельком видел убийцу в Комиссии, сразу после того, как он убил Римбода. Это было человекоподобное существо.

Широко растянувшейся линией они вошли в руины Администратума. Некоторые остатки зданий были в два-три этажа высотой, словно скрюченные калеки, поддерживаемые ферростальными балками, видневшимися из-под рокрита.

Растения были повсюду, и, судя по всему, процветали. Блестошип, пальцелист, глазчатая капуста, вялая листва вьющейся трацедии. Воздух был едким от запаха гнилых корней, стоячей воды, плесени.

Драшер медленно осмотрелся. Мэкс шла рядом, подняв дробовик. Он бросил взгляд влево и увидел, как Фалкен, наклонившись, проходит в полуразрушенный дверной проем. Справа от него Эдвин целился в нависающие над ним стены, опутанные растительностью.

Леви приподнял квохчущую коробку ауспика.

— Что-то поймал. Очень слабый сигнал. Идет с запада.

Фалкен кивнул и исчез. Мэкс поспешила следом. Мантень прикрывал ее, нервно посматривая вверх, на цветущие растения.

Крепко сжав оружие, Родерин проскользнул под разбитую арку.

— Горячо, очень горячо, — воскликнул Леви, поднимая ауспик, который стрекотал, как цикада. — Трон, оно должно быть совсем рядом!

Дробовик Фалкена выстрелил. Раз. Другой. Затем еще один, будто эхо. Мэкс побежала вперел, и Драшер последовал за ней. Леви был прямо за ними. Мантень бросился за угол, на другую сторону стены.

Раздался вопль. Еще два выстрела. Три.

Мантень был мертв. Его рассекли от макушки до грудины. Кровь все еще брызгала из вскрытого тела высоко в воздух.

— Трон! — закричала Мэкс, оглядываясь кругом. Она услышала, как снова выстрелил Фалкен, за ним Эдвин. — Где оно? Где?

Леви почти что врезался в нее сзади, слепо следуя показаниям ауспика.

— Прямо там! Там!

Мэкс прицелилась и выстрелила раз, другой, каждый раз передергивая затвор. Она проделала огромную дыру в стене впереди.

В отдалении снова раздались выстрелы Фалкена и Эдвина. Мэкс и Леви побежали на звук. Подняв пистолет, Драшер повернулся в другую сторону.

Этот хищник был умен. Очень умен и очень талантлив. Он знал все о дезориентации. Он мог обхитрить любого обычного человека, а затем рассечь его надвое. Он понимал военную тактику, потому что она была именно тем, чем занималось это существо. В него вложили программы. В него вложили приказы.

Тяжело дыша, Драшер осторожно обошел очередную разрушенную арку, крепко сжав в руках оружие. Пульс бешено колотился, и все казалось ему совершенно непонятным. Это больше не относилось к его навыкам. Это было не животное, чьи привычки и поведение он знал и понимал. Это было нечто противоположное.

Поэтому он и сделал противоположное. Если бы магос биологис лицом к лицу повстречал голодного хищника, последнее, что он сделал бы — вышел на открытое пространство. Но он сделал это и развернулся по кругу, целясь зажатым в обеих руках пистолетом.

На растрескавшемся полу впереди он увидел Родерина. Тот был убит, как и все остальные.

Драшер снова развернулся, крепко сжимая оружие.

Убийца прыгнул прямо на него.

Драшер нажал на спуск и не отпускал его. Восемь, девять, десять зарядов — все, что оставалось в пистолете Мэкс. Пули врезались в существо.

Оно упало, разорванное и сломанное, из пробитого туловища вывалились раздутые розовые внутренности. Человек, но вместе с тем не человек. Порождение гражданской войны. Усиленное аугметикой, сшитое ею, как проволокой, с черным визором вместо глаз, с проводами, пронизывающими плоть, и трясущимися руками, которые скрючились, демонстрируя жужжащие цепные лезвия, вшитые в его запястья.

Лезвия взвыли, соприкоснувшись друг с другом. Несмотря на пули, которые он в него всадил, оно снова встало. И прыгнуло прямо на Драшера.

Его оружие щелкнуло, лишенное патронов.

— Ложись, Валентин!

Позади него Мэкс выстрелила из дробовика, и голова убийцы лопнула, как помидор. Сила выстрела отбросила его в сторону. Когда оно упало, цепи-лезвия все еще жужжали, вращаясь сами собой.

— Ты цел? — спросила она Драшера. Тот кивнул. — Ты был прав, как всегда.

— Рад служить.

— Серьезно, — сказала она, выходя вместе с ним из развалин, в то время как Фалкен и Эдвин всаживали в убийцу выстрел за выстрелом, чтобы убедиться, что он умер. — Серьезно, Драшер, я у тебя в долгу.

— Плата за неделю, как ты сказала. Я делаю то, что умею.

Он пошел в сторону, тщательно выбирая путь среди обломков.

— Валентин, я могу оплатить и две недели, никто не узнает.

Он пожал плечами и посмотрел на нее.

— Как насчет билета с этого булыжника? — спросил он со слабой, печальной улыбкой.

— Не могу этого позволить, — сказала она. — Извини. Бюджет и все такое.

— Я должен был спросить, — сказал Драшер. Он сел на кучку кирпичей.

— Смотри, — сказала Мэкс. — Ты же видишь, какая здесь напряженная ситуация. Отдел Военного Управления кое-как поддерживает порядок. Нам нужна вся помощь, которую мы можем получить, и особенно нам нужны острые, образованные умы, способные видеть детали. Что ты думаешь?

— И как я смогу помочь? — спросил Драшер.

Мэкс пожала плечами.

— Точно не знаю. Я, пожалуй, могу временно назначить тебя своим заместителем, пользуясь экстренными рычагами. Это не много, я знаю, но…

Драшер нахмурился.

— Учительская работа приносит немного, но, по крайней мере, она безопасна.

Он протянул ей пистолет.

— Ты уверен? — спросила она.

— Всякий раз, когда я провожу время с тобой, Мэкс, все это заканчивается захватывающим образом, — сказал он. — Слишком уж захватывающим для человека с моим складом характера.

— Эй, — несколько задетым голосом произнесла она, — но тебя же пока не убили.

Драшер улыбнулся.

— Пока что.

Мэкс кивнула.

— Ладно, — сказала она. Быстро поцеловала его в щеку, повернулась и пошла обратно к транспортерам.

Каждая развилка, которую когда-либо предоставляла ему судьба…

Правильный ли это был поворот? Драшер вздохнул.

— Мэкс? — окликнул он.

— Да?

— А мне дадут собственный стол?

Она ухмыльнулась, поворачиваясь обратно.

— Валентин, тебе дадут даже собственный диван.

Драшер поднялся и побрел по дороге за ней.

Саймон Дитон

Император прослезился

Высадка произошла очень давно. Адепт-биологис Иероним Роттл помнил, как его в свое время поразили струи пара и газовые пузыри, плавающие в нижних слоях атмосферы как кусочки творога в скисшем молоке. Раскаленные облака нависали над расположенными тут и там на озерах поднимающейся из ядра магмы платформами-фабриками. Он помнил испещрившие мрачную поверхность планеты тектонические разломы.

Это было так давно.

Он помнил челнок, летящий над широким тягучим северным морем, черным, застойным, медленно катящим свои гнилостные волны. Помнил генеторное учреждение, тянущееся из тумана к бледному солнцу подобно варварскому тотему Омниссии. Это было все, что он помнил о своем прибытии сюда.

Ведь это было так давно.

После установки разъемов в кору головного мозга Роттл не мог вспомнить, почему его перевели сюда с химических отстойников Марса. Но ему и не нужно было помнить. Хватало логического рассуждения: его перевод стал следствием некой причины. Так или иначе, связанной со служением благословенной Машине.