Его терзала ревность, а еще больше то, что он поддался этому недостойному чувству. Проклятая девчонка пренебрегает собственной безопасностью, чтобы лечить этого американца! Лечить! Как же! Интерес Пирса к Авроре, написанный на его физиономии, вызван совсем не ее даром целительницы!
«Боже мой, – с горечью подумал Рэн, – в кого я превратился!»
Рэн обернулся, услышав, как открывается дверь. Перед ним стояла Аврора и протягивала ему рубашку.
– Возьми. Она тебе еще пригодится.
Рэн оторопел. Он мог бы поклясться, что запер дверь! Может, Аврора подергала ее и защелка соскочила? Или это какой-то особый прием? Надо воздержаться от вопросов, чтобы не показаться ей дураком. Он потянулся за рубашкой, но Аврора не выпускала ее из рук.
– Я не хотела ссориться с тобой.
«Красный Лев» уже отошел от работоргового судна, и никакие мольбы не заставили бы Рэна повернуть свой корабль обратно, но тут случилось непредвиденное. Видимо, Аврору все же тронула его забота о ней. – Я принимаю твое покровительство, Рэнсом. – Она вручила ему рубашку.
– Хорошо, – спокойно ответил он, ничего не понимая и не спуская с нее глаз. – Все равно сейчас бесполезно спорить со мной.
Скрестив руки на груди, Аврора прислонилась к притолоке:
– О, если ты собираешься и дальше так важничать, мне нелегко будет принять твою заботу.
– Ты уже приняла их. – Рэн смягчил свои слова улыбкой, отводя глаза от высокой груди, обтянутой тонкой влажной тканью. – Ну и характер у тебя!
– Да. – Она покраснела и с раскаянием призналась: – Со своим проклятым характеров мне надо бороться.
Рэн почувствовал и свою вину: ведь в таких обстоятельствах ее вспышка гнева вполне понятна.
– У всех свои недостатки.
Глаза Авроры задорно блеснули.
– Может, перечислишь свои, Рэнсом? – Ее взгляд скользнул по его телу.
– Вряд ли стоит это делать. – Он смутился, ибо его плоть немедленно отозвалась на ее взгляд, и спросил: – Как ты очутилась на работорговом судне? Кто затащил тебя туда? – Рэн считал, что невзгоды Авроры далеко не случайны.
– У них были закрыты лица, Рэнсом, – вздохнула Аврора. – Может, они ошиблись, и эти испытания предназначались кому-то другому. – Она недоуменно пожала плечами. – В этой части света меня знают лишь ты, твои моряки и, возможно, мой отец, – добавила она, помолчав. Он удивленно поднял брови:
– Так вот в чем дело? Ты ищешь отца?
– Да, но я не уверена, что он узнает меня.
Сколько же времени она провела в поисках? А что, если Аврора, как и Рэчел, гоняется за тенью? И ради чего?
– Значит, ты собираешься продолжить поиски?
Она загадочно улыбнулась:
– Мне не обязательно быть на берегу для того, чтобы найти ответы на свои вопросы.
Рэн, задетый ее уклончивостью, велел морякам взять другой курс.
– Ты останешься здесь… – Он взглянул на замок и нахмурился, а Аврора ответила ему лучезарной улыбкой. – Одного твоего присутствия на борту достаточно, чтобы команда взбунтовалась, а мне не хотелось бы этого.
Аврора не поверила этой чепухе, но поняла: Рэнсом потребует от команды соблюдения строгой дисциплины, чтобы обеспечить ей безопасность на борту корабля. Это было унизительно для него. А ведь он уже рисковал попасть в немилость султана, вступая в переговоры со своим единокровным братом, – и все из-за нее.
– Я согласна остаться, но должна повидать Шокаи. – Аврора говорила мягко, но твердо. – Он нуждается во мне.
– Всему свое время, Аврора. Шокаи хорошо устроен, и, клянусь, судовой врач не прикоснется к нему. – Взгляд Рэна выражал непреклонность.
Аврора упрямо вздернула подбородок:
– Он погибнет без моей помощи, – решительно возразила девушка.
– Но ведь ты погибнешь от недосыпания.
Аврора рассеянно кивнула, глядя, как Рэн заправляет рубашку в бриджи. Когда девушка подняла глаза, он почувствовал себя ее пленником, в нем вновь вспыхнули воспоминания о жарких поцелуях в шатре бедуина. Ее взгляд был манящим, жгучим и зовущим.
Теряя контроль над собой, Рэн решил доказать себе, что дух сильнее плоти.
– Прикройся, Аврора, и больше не пытайся растрогать меня своими взглядами и женскими прелестями, – резко сказал Рэн, изо всех сил борясь с собой и внутренне обвиняя девушку в том, что она возбуждает в нем низменные чувства.
Она удивленно округлила глаза и перекинула косу за спину.
– Тебе не понять желаний и мыслей простой женщины, Рэн. – С этими словами Аврора захлопнула дверь каюты перед самым его носом.
Он смотрел на закрытую дверь. «Простой»! Как бы не так! Эта девушка весьма искушенная. Только жены султана смотрят на мужчин таким голодным взором.
Но кто обучил ее правилам хорошего тона? Откуда у нее такое чувство собственного достоинства? Ведь у этой девушки нет ни строгого отца, ни брата, ни мужа?
«Независимое, самолюбивое создание, гордящееся своими травками, порошками и заговорами, обуздает любого, кто встретится на ее пути», – думал он, взбираясь по трапу. Но, поднявшись на палубу, Рэнсом Монтгомери, капитан «Красного Льва», решил, что почти не знает Аврору Лэсситер, и выругал себя за то, что не пытался узнать ее.
Аврора уже придумала несколько не слишком лестных эпитетов, весьма точно, по ее мнению, характеризующих наглого пирата: высокомерный, напыщенный, грубый, требовательный, холодный, узколобый, снова холодный. О, это уже было! «Но он и в самом деле холодный», – подумала девушка, садясь на скамью под иллюминатором. Она водила пальцем по рисунку на ковре, покрывавшем скамью, и обида, нанесенная его словами, понемногу стихала. Аврора вспомнила, как беспокоилась о нем, представляя себе, что он испытает, придя в опустевшую гостиницу. Его обоснованные аргументы свидетельствовали о том, что она не безразлична ему. Девушка улыбнулась. Рэнсом явно не доверял женщинам, даже боялся их, и не мог скрыть этого при всей своей выдержке. Аврора угадала это, но не знала, в чем причина. Кто же нанес ему такую глубокую, незаживающую рану. Радовался ли Рэн когда-нибудь жизни? Умел ли наслаждаться беседой, общением с людьми, природой, прогулками? Находясь в шатре шейха, он отказывался от всяких удобств, которые ему предлагали. Может, потому, что предложения исходили от нее?
Кто способен проникнуть в душу мужчины? Неужели Рэн не понимает, что постоянно скрываемая боль отягчает жизнь? Аврора печально усмехнулась.
«Не постигая мотивы моих поступков, он считает таких, как я, сумасшедшими. Впрочем, к чему эти досужие размышления? – Она пожала плечами. – В конце концов, у меня еще есть время поближе узнать Рэнсома, прежде чем я окажусь на берегу».
Дверь распахнулась, и в каюту вошел юноша лет двадцати с подносом. Аврора вспомнила, что уже видела его в тюрьме султана.