— Служанки… увидят… платье, — испуганно прошептала Анселла.
Граф понял, что девушка опять волнуется, что обо всем станет известно лорду Фрезеру.
— Единственный человек, кто увидит состояние вашей спины и вашего платья, это миссис Шеферд.
Он несколько секунд помолчал, а затем ласково продолжил:
— Миссис Шеферд живет в замке с самого моего рождения, вот уже двадцать семь лет. За это время она стала членом семьи, ни больше ни меньше. Наши радости — ее радости, наши печали — ее печали.
— Это… значит… что… она… тоже… ненавидит… моего… отца? — медленно проговорила Анселла. — Ведь… ваш… отец… ненавидел… его.
— Да, это так, — согласился граф. — Вот поэтому вам и нечего бояться. Вы моя жена, и вы здесь под надежной защитой.
У Анселлы вырвался легкий вздох облегчения.
Тем временем граф очень нежно расстегнул верхние пуговицы на платье девушки.
Открывшиеся его взгляду кровоточащие следы, оставленные хлыстом лорда Фрезера, ужаснули бы любого.
Граф нежно промокнул выступившую кровь, а затем аккуратно нанес на раны целительный бальзам.
Анселла несколько раз вздрагивала, — видимо, прикосновения причиняли сильную боль, — но усилием воли ей удавалось сдерживать крик.
Больше всего пострадала шея, плечи и верхняя часть спины.
В голове графа промелькнула догадка, что лорд Фрезер, догоняя скакавшую верхом дочь, нещадно хлестал ее, насколько хватало длины хлыста и жестокой силы рук.
Об этом говорило расположение следов от ударов. Однако граф, обладая внутренним тактом, не стал задавать вопросов, чтобы не травмировать девушку.
Кожа Анселлы удивляла своей белизной и мягкостью, и тем труднее было графу вообразить, как человеческая рука посмела решиться на такую жестокость.
Наконец юноша смазал последнюю рану и нежно застегнул пуговицы на платье.
— Ну вот, теперь ждите скорого заживления, — сказал он Анселле. — Как я уже сказал, вы можете полностью доверять миссис Шеферд. Мой вам совет — перед сном позвольте ей еще раз смазать бальзамом вашу спину. Это даст больший целительный эффект. А если не хотите испачкать платье и простыни, можно сделать мягкую подкладку.
— Да… да… конечно, — согласно кивнула Анселла. — И… спасибо вам… за… вашу доброту.
— Я до сих пор переживаю, что все это случилось с вами по моей вине, — сказал граф.
— А я… и не знала… что… вы… добрый, — тихо ответила Анселла.
— Вы что-нибудь слышали обо мне до замужества? — спросил у девушки граф.
— Мне было известно, что вы живете в замке… и… что… после смерти… вашего отца… вы… стали… графом. Но… мне… ни разу… не приходилось… вас… встречать. К тому же… папа всегда был… зол… на всю вашу… семью… и поэтому… ничего о вас… не рассказывал.
Граф подумал, что это к лучшему, но вслух сказал:
— Должно быть, необходимость выйти замуж за врага семьи явилась для вас настоящим шоком.
— Мне… показалось… это… очень странным, — запинаясь, ответила девушка. — Но… я… всегда… хотела… выйти замуж… только по любви…
— Я тоже, — тихо произнес граф.
— Тогда… почему же вы… согласились… жениться… на мне? — спросила Анселла.
— Наверное, мне лучше рассказать все по порядку, — ответил граф. — Только это поможет вам понять причину нашей свадьбы.
Вначале граф поведал Анселле о своей радости, с которой он отплывал в Индию.
Он рассказал также о том восхищении, какое с детских лет внушал ему вице-король, как счастлив он был стать его соратником.
Анселла слушала мужа с широко открытыми глазами — так слушают сказки маленькие дети, боясь пропустить хотя бы слово рассказчика.
Она ни на секунду не спускала с графа завороженного взгляда, и весь водопад эмоций, вызванный его рассказом, отражался на ее лице.
В ее огромных глазах светился восторг, когда граф описывал поездки верхом, торжественный прием принцев крови, фантастичные дворцы загадочной Индии.
Затем он коротко поведал о жестоком убийстве вице-короля фанатиком-патаном, которого толкнула на злодеяние слепая месть: он никак не мог простить правительству долгих лет, проведенных в тюрьме.
Глаза Анселлы увлажнились.
Граф, сам того не замечая, рассказывал о жизни в Индии таким проникновенным голосом, что окажись поблизости посторонний слушатель, даже он не остался бы равнодушным.
Когда он стал говорить о смерти вице-короля, голос его прервался.
Анселла молчала, с полными слез глазами.
— Как же… это… могло… случиться… с таким… прекрасным… человеком? — спросила она.
— Я тоже постоянно задаюсь этим вопросом, — ответил граф. — После его смерти изменилась даже сама Индия. Я не мог там долее оставаться и поэтому решил вернуться домой.
И граф начал рассказывать девушке о том, как по прибытии обнаружил замок и деревни в бедственном положении, описал увиденную им разруху, голодные лица стариков и детей.
— Я… ничего… об этом… не знала! — воскликнула Анселла. — Как же так? Наши поместья находятся совсем близко, а отец даже словом не обмолвился!..
Граф хотел было сказать, что лорд вполне мог помочь голодающим людям, но решил промолчать, и вместо этого перешел к рассказу о том, как поехал в Оксфорд к семейным адвокатам.
Там его ожидали неприятные новости. Все, чем он когда-то владел, было распродано родным дядей, а счет в банке на его имя закрыт.
— То есть… у вас… не осталось… ровным счетом… ничего? — спросила Анселла.
— Да. Если не считать двадцати фунтов, которые я привез с собой из Индии, — ответил граф. — Дядя Бэзил распродал даже вещи из замка.
— Но ведь… это… подло… низко! — вскричала девушка.
— Однако низости иногда удается пустить корни, — с грустью заметил граф, — и тогда она начинает процветать. Сейчас Бэзил Берн находится в Америке, со всеми своими барышами…
— Он… за все… заплатит, — тихо сказала Анселла. — Господь видит все!
В комнате воцарилась тишина.
Наконец граф продолжил свой рассказ:
— Вот так оно все и произошло. А потом в моей жизни появились вы.
Анселла вопросительно взглянула на графа, и тот поведал ей о том, как возвращался из Оксфорда и решил наведаться в Уоттон-Холл в надежде на помощь лорда Фрезера.
— На тот момент ваш отец был единственным человеком, кому я мог предложить что-то взамен определенной суммы денег. Я решил уступить ему Монкс Вуд.
— Отец… всегда… считал лес… своей собственностью, — сказала Анселла.
— Точно также и мой отец, — ответил граф, — тот пребывал в полной уверенности, что Монкс Вуд принадлежит Рейнбернам.