в моих руках сработало непонятное, меня затрясло как в лихорадке, и срывающимся голосом я заголосила — шепотом, чтобы никто ничего не понял, если слушал нас, припав к двери: — Аквафлюит!
Я выжала Камень — как губку. Но действие заговора прошло, и он снова стал как кусок силикона. Я, опомнившись, пошевелила пострадавшей рукой — останутся синяки, но кость цела. И на том спасибо.
Я еще повыжимала немного — ну кисонька, ну еще глоточек! Материальный мир трещал по швам, воздуха не хватало. Эрме наконец открыл глаза, и я почувствовала, что плачу.
— Я предполагал, что не получится, — он пошевелился, застонал — из-за ожогов или падения. — Но мы должны были попытаться. Ты молодец.
Доброе слово и кошке приятно. Эрме обстоятельно ощупал ошейник, посмотрел на меня снизу вверх, я растеклась в беспомощной виноватой улыбке и разжала пальцы, выпустив Камень.
— Оплетка разошлась, но металлическая основа осталась целой, — невесело доложила я. «Сэр»… Я коснулась лица, не сразу сообразила, почему моя рука вдруг оказалась в крови. Губы саднило — еще бы, я заглушила одну боль другой.
— Знаю. Силы еще не хватает. Нужно быть ближе к горам.
Вот почему он просил у меня нож при первой встрече. Камень под действием заговора плавил все, к чему прикасался, и ни у кого в здравом уме не хватило бы сил подвергнуть подобным мукам ребенка. Я скорее отправила бы на плаху их всех троих, чем позволила бы так снимать ошейник с Марибель.
— Что это вообще такое? — выпалила я. — Где ты его достал? Подожди, я принесу тебе хотя бы вина…
— В Астри Синими Камнями играют дети. Они валяются под ногами, их тьма, но мало кто может перевезти их через Астрийские горы. Они исчезают. Пых — и все. Синие Камни — душа Астри.
Я покачала головой. Звучит красиво. На подносе вместе с едой лежала не слишком чистая салфетка, я приложила ее к губам, чтобы остановить кровь. Есть мне теперь будет намного сложнее… Налив вина, я вернулась, села рядом с Эрме на пол, протянула ему кружку. Такое мерзкое пойло, ни напиться толком, ни угомонить боль, но у нас нет ничего другого. Эрме сел, забрал у меня кружку, и меня замутило от одного воспоминания о вкусе питья.
— И как этот Камень попал в Комстейн?
— Верный Рыцарь однажды лишился сердца. Гномы Астри взяли один из Камней и поместили ему в пробитую грудь, — без малейшей заминки ответил Эрме. — Рыцарь вернулся и посвятил свое сердце Покровительнице.
Я надеялась, что он не заговаривается, а всего лишь пересказывает мне старинную байку. Эффектную и бессмысленную, как все легенды.
— Все эти Камни — части того Камня. — Какого размера был этот рыцарь — с Годзиллу? — Но говорят, а так говорят монахи-паломники, хотя они всегда дают обет молчания, поэтому, может быть, просто болтают слуги… ближе к горам Астри в Камнях просыпается сила. Как видишь, это правда, но сейчас ее недостаточно.
Я потерла лоб, забрала у Эрме кружку и допила остатки вина. Губа отозвалась острой болью — я боль проглотила. Синий Камень валялся на полу, я подняла его и рассмотрела. Безделушка, похожая на осколок стекла, отшлифованный морем. Камень со странной силой, к тому же неуправляемой.
— Ты говорил, что у тех, кто рукоположен, получается лучше? — спросила я. — То есть монахи умеют разговаривать с этим Камнем?
— Но ни один монах не станет нам помогать.
А поддельный монах Жано успешно обманет людей, но никогда не обманет магию. Я держала в ладони то, что в любой момент способно обратить меня в прах. Меня швырнуло в холодный пот, но я не пошевелилась, я думала, думала…
— В Астри ты… вы все избавитесь от ошейников?
— Гномы снимут их за несколько минут. Но до Астри надо еще добраться. Самое сложное ждет впереди.
Гномы, хмыкнула я, обычные люди, но жители Комстейна и других стран дали им нелестное, как они полагают, прозвище — ведь в Астри живут чудовища. Несмотря на то, что я видела, что я делала четверть часа назад, я оставалась рационалистом. У всего этого должно быть объяснение, оно есть, если я задамся целью, я узнаю.
Глаза Эрме были закрыты, но лицо уже было ровным, без судорог боли. Я изучала ошейник — не может быть, что его возможно снять только с помощью плавящей магии Камня. Где-то должен быть…
— Что ты делаешь? — вскрикнул Эрме.
— Извини, — я поморщилась. — Я хочу найти замок. На тебя ведь как-то надели эту штуку.
Эрме повернулся, сдерживая стоны, я, ловя себя на мысли, что мне нравится прикасаться к его вьющимся волосам — хотя так быть не должно, не об этом мне надо думать — осмотрела ошейник…
— Есть, — выдохнула я, потому что мне пришла безумная мысль. Я сжала Камень в руке. — Ты был секретарем. Ты знаешь высокое наречие — ведь это на нем ты говорил заговор?
— На нем говорила Покровительница со своим Верным Рыцарем.
— Я спрашиваю тебя не о легендах, — перебила я. — Мне нужно… Мне нужно, чтобы ты сказал что-то вроде «открой замок». Или что необходимо сказать, чтобы сработало?
Эрме повернулся ко мне. Кажется, меня бросило в краску — проклятые девичьи гормоны дурехи-Эдме! — но я повторила свою просьбу.
— Ничего не получится, — убежденно сказал Эрме.
Мне показалось, он прикрыл досаду из-за того, что сам не нашел такое простое решение. Или ему в голову не приходило попробовать, потому что всегда открытия совершали те, кто был инакомыслящим, а кто в это время и в этом мире мыслит иначе больше, чем я?
— Давай, — я легонько толкнула его в плечо. — Может быть, будет больно, но… не сломай мне руку, пожалуйста.
Теперь покраснел Эрме, но не принес даже намека на извинения. Разумеется, ему самому было намного хуже, но это не повод не подумать, насколько больно было и мне.
— Патронам либера, — проговорил Эрме. Камень не отозвался. — Это не будет так ра…
— Пробуй, — я подняла Камень выше.
— Патронам апериет… — Он замотал головой. — Я должен знать, что вызвать в Камне, какую силу, понимаешь? Я не монах. Только им приходят заговоры после многих лет молчания и молитв.
Кто-то из нас сдавался слишком быстро, и этот кто-то был не мной.
— Пробуй!..
Убиться веником. Как и в кого влюблялись героини романов? В какие поступки, в какую заботу? У меня все лицо в крови, по руке растекаются синяки, не говоря уже о спине и том, что немного ниже, но Эрме и дела нет, что я пострадала, все